В работе исследуются вопросы о начале и прекращении действия уголовного закона, т. е. о вступлении закона в силу и утрате им силы, о принципах действия закона во времени рассмотрены проблемы обратной силы закона, а также действия во времени «промежуточного» закона.

1 - 10-2

------------

62 – 69

Глава первая

ВСТУПЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА

В СИЛУ И УТРАТА ИМ СИЛЫ

§ I. ВСТУПЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА В СИЛУ

Понятие вступления в силу уголовного закона. Вступление закона в силу есть момент, с которого он становится обязательным для всех государственных и общественных организаций и граждан, и, наоборот, если закон уже опубликован, но еще не вступил в силу, применение его будет грубым нарушением законности.

Установление точного момента вступления в силу уголовного закона представляет особую важность. Это обусловлено спецификой уголовных правоотношений и метода, при помощи которого государство принуждает к соблюдению уголовных законов.

Основанием уголовной ответственности является виновное совершение общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, вступившим в силу ДО совершения этого деяния. Только так может быть истолкована ст. 3 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик.

Как правило, момент вступления закона в силу неразрывно связан с его опубликованием, обнародованием, доведением до всеобщего сведения. С опубликованием тесно связана презумпция знания законов гражданами государства. Разоблачая эту презумпцию в условиях буржуазного общества, В. И. Ленин писал: «Отговариваться незнанием закона никто не имеет права» - вот что говорит основной русский закон. Всякий чиновник и судья предполагает поэтому, что каждый рабочий знает законы. Но ведь такое предположение - буржуазная

ложь, ложь, сочиненная людьми имущими и капиталистами против неимущих, такая же ложь, как и предположение, что рабочий заключает с хозяином «свободный договор»... Буржуазные классы, которые обвиняют рабочих в незнании законов, сами ровно ничего не сделали для того, чтобы облегчить рабочим приобретение такого знания...»¹.

Таким образом, реальность презумпции знания законов основана на том, что государство сделало все необходимое, чтобы закон стал известен его гражданам. Презумпция знания законов так же, как и всякая другая юридическая презумпция, опровержима, если можно доказать, что данный субъект не имел никакой возможности узнать данный закон; он может быть при известных условиях освобожден от ответственности².

10 февраля 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия»³. Приговором линейного суда Ашхабадской железной дороги начальник карьера в Кала-И-Маре 3. был осужден по этому Указу к двум годам лишения свободы за то, что продал 19 февраля 1941 г. 3420 кг. каменного угля совхозу. Рассматривая это дело, Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении записал: «Материалами дела установлено, что газеты, в которых опубликован Указ от 10 февраля 1941 г., были получены в Кала-И-Маре 22 феврале 1941 г. Об издании Указа не могли знать и по радио, так как на карьере радиоустановки не было.

Таким образом, в момент продажи угля, 19 февраля 1941 г. 3. не мог знать об издании Указа. В силу же постановления ЦИК и СНК СССР от 6 февраля 1925 г. Указ Президиума Верховного Совета от 10 февраля 1941 г. в Кала-И-Маре вступил в действие только 22 февраля 1941 г.⁴».

---------------------

¹ В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, стр. 278.

^{2 Э}то признают, в частности, М.С.Строгович («Учение о материальной истине в уголовном процессе», М., 1947, стр. 207), В.А.Туманов («Вступление в силу норм советского права», «Ученые записки ВИЮН», вып. 7, M., 1958, стр. 102-104)

^{3 «}Известия» 11 февраля 1941 г^.

^{4 «}Социалистическая законность» 1942 г. № 9, стр. 29.

В приведенном постановлении Верховного Суда СССР имеется существенная неточность: в соответствии со ст. 1 упомянутого постановления ЦИК и СНК СССР Указ от 10 февраля 1941 г. вступил в силу в момент получения газеты «Известия» (а не просто «газет») не в Кала-И-Маре, а в районном центре Тахта-Базаре (по делу момент этот установлен не был).

Независимо от этого позиция Пленума Верховного Суда СССР, прекратившего дело 3. за отсутствием состава преступления, вполне правильна. В данном случае, даже если бы закон юридически считался вступившим в силу на территории Тахта-Базарского района, презумпция знания закона была бы опровергнута, ибо объективная невозможность для 3. ознакомиться с законом давала основания для освобождения его от уголовной ответственности¹.

В социалистическом обществе создаются реальные предпосылки, обеспечивающие доведение законов до сознания каждого гражданина. Помимо того, что законы публикуются в «Ведомостях Верховного Совета СССР» и в ведомостях Верховных Советов союзных республик, в центральных и республиканских газетах, помимо широкой пропаганды правовых знаний среди населения, этому, прежде всего, способствует общее развитие грамотности и культуры населения.

Однако юридически презумпция знания закона основана не на всяком оповещении о содержании закона, а на его опубликовании, обнародовании в соответствии с законом в официальном печатном органе².

---------------------------

¹Распространенное возражение против презумпции знания законов состоит в том, что значительное число граждан не читает официальных изданий, в которых публикуются законы, и можно якобы без особого труда доказать, что данный гражданин вступившего в силу закона не знал. Это возражение основано на субъективном отношении к знанию закона, поскольку в данном случае гражданин не использовал имевшуюся объективную возможность ознакомления с официальным текстом закона, а поэтому он не имеет права оправдываться незнанием закона. Основанием для опровержения презумпции знания закона является именно объективная невозможность ознакомиться с текстом закона.

^{2 П}од опубликованием мы понимаем установленный законом способ доведения до всеобщего сведения принятого в должном порядке нормативного акта, заключающийся, как правило, в помещении полного и точного текста его в особом общедоступном официальном органе. В исключительных случаях опубликование может произво-

Широко известно дело У. и С, которые 5 июня 1947 г. совершили путем подлога хищение социалистической собственности. Вопрос, стоявший перед судебными инстанциями, заключался в следующем: квалифицировать ли действия указанных лиц по ст. 116 УК РСФСР 1926 г. или по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Решение этого вопроса зависело от установления момента, когда вступил в силу Указ от 4 июня 1947 г. в месте совершения У. и С. преступления¹.

В соответствии с действовавшим тогда законом (постановление ЦИК и СНК СССР от 6 февраля 1925 г.²) новый закон вступал в силу в каждой местности в момент получения в областном или районном центре официального органа (в данном случае газеты «Известия») с текстом законодательного акта. Новосибирский областной суд, переквалифицировав деяние У. и С. с Указа от 4 июня 1947 г. на ст. 116 УК РСФСР, поступил в соответствии с этим законом. Верховный Суд РСФСР и Верховный Суд СССР «поправили» Новосибирский суд, но при этом вышли за пределы толкования закона, создали по существу новую норму, приравняв к моменту вступления закона в силу опубликование его в местном органе печати.

Хотя приведенное дело имеет сейчас значение историческое³, важно подчеркнуть, что опубликованием

-----------------------------

диться и другими способами (передача по радио, расклейка афиш), но это должно быть оговорено в самом публикуемом таким образом нормативном акте. Опубликование, если иное специально не установлено законодателем, является предпосылкой вступления нормативного акта в силу.

От опубликования надо отличать публикацию - помещение полного и точного текста нормативного акта в иных изданиях, передача текста по радио и всякие иные не установленные специально законом способы доведения содержания нормативного акта до всеобщего сведения, не влияющие на вступление его в силу.

От опубликования и публикации надо отличать правовую пропаганду; сообщения о принятии нормативного акта, изложение его содержания, разъяснения, комментарии, статьи и доклады и т. д.

¹«Судебная практика Верховного Суда СССР» 1948 г., вып. II, стр. 9.

²СЗ СССР 1925 г. № 8, ст. 75.

³Развернутая и хорошо аргументированная критика указанных актом Верховного Суда РСФСР и Верховного Суда СССР была дана В.А.Тумановым в указанной статье.

закона может считаться только такой способ его обнародования, который установлен законодателем. Произвольное толкование способа обнародования закона совершенно недопустимо с точки зрения социалистической законности.

Вступление уголовного закона в силу по советскому законодательству. Источниками уголовного права могут быть только акты, издаваемые высшими органами власти: Верховным Советом СССР и его Президиумом и Верховными Советами союзных республик и их Президиумами.

В настоящее время вопрос о порядке опубликования и вступления в силу законов СССР разрешен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1958 г. «О порядке опубликования и вступления в силу законов СССР, постановлений Верховного Совета СССР, указов и постановлений Президиума Верховного Совета СССР»¹.

Этот Указ устанавливает, что законы и указы подлежат опубликованию в «Ведомостях Верховного Совета СССР» на языках союзных республик не позднее семидневного срока после их принятия. Важнейшие из законодательных актов, принимаемых Верховным Советом СССР или его Президиумом, подлежащие широкому и немедленному обнародованию, публикуются в газете «Известия Советов депутатов трудящихся СССР».

Если в законе нет указаний на время вступления его в силу, то он вступает в силу на всей территории СССР одновременно по истечении десяти дней после опубликования в газете «Известия Советов депутатов трудящихся СССР» или «Ведомостях Верховного Совета СССР».

Если в общесоюзном законе указано точное время его вступления в силу, то он вступает в силу на всей территории СССР с этого времени. Так, в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1959 г. «О порядке введения в действие Основ уголовного законодательства, Основ уголовного судопроизводства и Законов об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления» установлено, что он вступает в силу со дня введения в действие Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, За-

-----------------

¹ «Ведомости Верховного Совета СССР» 1958 г. № 14, ст. 275.

кона об уголовной ответственности за воинские преступления и Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик¹.

Указ от 19 июня 1958 г. предусматривает в необходимых случаях обнародование важнейших актов также по радио или передачу их по телеграфу. Некоторые авторы считают, что под обнародованием актов по радио или передачей по телеграфу законодатель понимает введение их в действие по телеграфу или радио, и потому днем вступления закона в силу может считаться день получения местными органами власти официального текста радиограммы или телеграммы². Для такого толкования Указа нет никаких оснований.

Законодатель не предусмотрел особого порядка вступления в силу законов, обнародованных по радио или переданных по телеграфу. В указанном законе речь идет лишь об особом порядке обнародования или распространения закона, а не об особом порядке вступления его в силу. Поэтому следует признать правильным утверждение о том, что в случаях передачи законодательных актов по телеграфу или объявления по радио они вступают в силу не с указанных моментов, а по истечении десяти дней после их опубликования в официальных изданиях³. В тех случаях, когда обнародование закона по радио или передача его по телеграфу продиктованы исключительными обстоятельствами, требующими срочного введения его в действие, законодатель имеет право указать в самом законе любой срок вступления его в силу.

После издания Указа от 19 июня 1958 г., установившего одновременное вступление в силу общесоюзных законов на всей территории СССР, союзными республиками были приняты указы аналогичного содержания. Так, Президиум Верховного Совета РСФСР принял 30 сентября 1958 г. Указ «О порядке опубликования и вступления в силу законов РСФСР, постановлений Верховного Совета РСФСР, указов и постановлений Президиума Верховного Совета РСФСР»⁴.

----------------------------

¹«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 7, ст. 60.

²«Советское уголовное право, часть Общая», М., 1964, стр. 37.

³ «Советское уголовное право, часть Общая», М., 1962, стр. 52.

⁴ «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1958 г. № 10, ст. 510.

В Узбекской ССР и Армянской ССР вопрос этот решен в ст. 6 Уголовных кодексов.

Почти во всех союзных республиках установлен одинаковый порядок вступления в силу уголовных законов: по истечении десяти дней после их опубликования в официальных изданиях, если в самих законах не указан иной срок вступления их в действие.

Установленный большинством союзных республик порядок вступления уголовных законов в силу полностью обеспечивает каждому гражданину возможность ознакомиться с уголовными законами. Только в Литовской ССР акты республиканских органов государственной власти и государственного управления вступают в силу одновременно «а всей территории Литовской ССР на следующий день после их опубликования в «Ведомостях Верховного Совета и Правительства Литовской ССР» или в газетах «Тиеса» и «Советская Литва»¹.

Представляется, что любая регламентация законодателем вопроса о вступлении закона в силу должна обеспечивать гражданам большую возможность ознакомиться с законами. Так, законами об утверждении уголовных кодексов союзных республик был предусмотрен более поздний срок вступления этих кодексов в силу. Например, УК РСФСР принят 27 октября 1960 г., а введен в действие Законом РСФСР «Об утверждении Уголовного кодекса РСФСР» с 1 января 1961 г.².

Законодатели некоторых союзных республик сочли нужным даже отсрочить вступление в законную силу уголовных кодексов своих республик. Так, УК Таджикской ССР был принят 17 августа 1961 г. В Законе Таджикской ССР «Об утверждении Уголовного кодекса Таджикской ССР» от 17 августа 1961 г. было установлено, что Уголовный кодекс надлежит ввести в действие с 1 ноября 1961 г., а затем Указом Президиума Верховного Совета Таджикской ССР от 13 октября 1961 г. «Об изменении срока введения в действие Уголовного кодекса Таджикской ССР» срок этот был перенесен на 1 декабря 1961 г.³.

----------

¹«Ведомости Верховного Совета и Правительства Литовской ССР» 1960 г. № 6, ст. 72.

²«Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1960 г. №40, ст. 591.

³«Ведомости Верховного Совета Таджикской ССР» 1961г. №30. Так же в Армянской ССР срок введения в действие Уголовного кодекса был перенесен с 1 июня 1961 г. на 1 июля 1961 г. (УК Армянской ССР и Указ Президиума Верховного Совета Армянской

Однако законодатель имеет возможность в необходимых случаях предусмотреть любой срок вступления уголовного закона в силу, как более, так и менее продолжительный, чем установлено соответствующими законами о порядке опубликования и вступления законов в силу.

Хотя вопрос о вступлении уголовных законов в силу урегулирован нашим законодательством довольно точно, все же в судебной практике возник вопрос: как следует исчислять сроки вступления закона в силу после его опубликования надо ли отсчет дней производить со дня опубликования закона или со следующего за ним дня. Так, приговором Московского областного суда Д. был осужден по ч. 2 ст. 117 УК РСФСР 1926 т., по ч. 2 ст. 173 УК РСФСР 1960 г. и по ч. 2 ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество». Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор оставила без изменения.

Заместитель Председателя Верховного Суда РСФСР внес в Президиум Верховного Суда РСФСР протест об изменении приговора и определения в отношении Д. по тем основаниям, что последняя взятка, полученная Д. 3 марта 1962 г., была неправильно квалифицирована по ч. 2 ст. 1 Указа от 20 февраля 1962 г. «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество», ибо этот закон вступил в силу только 4 марта 1962 г.

В уголовном праве в противоположность праву гражданскому не установлены правила исчисления сроков. Поэтому, очевидно, в деле Д. речь шла о том, как подсчитывать десятидневный срок. Если начать отсчет со дня опубликования (21 февраля), то десять дней истекают 2 марта, и, следовательно, 3 марта закон вступил в силу, что и привело к его применению Московским областным судом¹.

---------------------------

ССР от 15 мая 1961 г. «Об изменении срока введения в действие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Армянской ССР», «Ведомости Верховного Совета Армянской ССР» 1961 г. № 15).

¹ Поэтому мнение Я. М. Брайнина, что в данном случае суд смешал срок принятия закона со сроком его опубликования, вряд ли Правильно (Я М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, М., 1967, стр. 131).

Президиум Верховного Суда РСФСР согласился с доводами протеста и указал, что при подсчете день опубликования закона не включается в десятидневный срок, по истечении которого законы вступают в силу¹. Желательно, чтобы такое же указание было дано Верховным Судом Союза ССР.

Специальные вопросы вступления уголовного закона в силу. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1958 г., отменив ранее действовавшие законодательные акты, регулировавшие порядок вступления в силу законов, вместе с тем оставил нерешенным ряд вопросов, связанных со временем вступления законов в силу.

Ранее действовавшие постановления ЦИК и СНК СССР от 1 июня 1927 г.² и от 6 марта 1929 г.³ регулировали вопрос о времени вступления в силу общесоюзных законов, содержащих предложения союзным республикам внести вытекающие из этих законов изменения в законодательство республик. Было указано, что такие законы вступают в силу в общем порядке. Иначе решался вопрос в отношении законодательных актов Союза ССР, изданных в виде предложений (директив) союзным республикам об оформлении содержащихся в директиве норм в порядке республиканского законодательства, которые невыполнимы без конкретизирующих или детализирующих их постановлений. Такие директивы вступают в силу лишь одновременно с соответствующими узаконениями союзных республик.

Этот вопрос в действующем законодательстве не регламентируется. Так, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1961 г. «Об усилении борьбы с особо опасными преступлениями» предложил Президиумам Верховных Советов союзных республик внести в уголовные кодексы союзных республик изменения и дополнения в соответствии с этим Указом, не указав на время вступления его в силу.

Поскольку Указ был опубликован в газете «Известия» 6 мая 1961 г., он вступил в силу на всей территории Союза ССР 17 мая 1961 г. Однако применение ст. 1 Указа от 5 мая 1961 г. вызывало значительные затруд-

------------------

¹«Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1965 г. №1, стр.13-14.

²СЗ СССР 1927 г. № 32, ст. 326.

³ СЗ СССР 1929 г. № 20, ст. 171.

нения, так как в уголовных кодексах союзных республик не было в то время такого состава преступления, как хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах. По существу ст. 1 данного Указа нуждалась в конкретизации путем издания соответствующих законов союзными республиками, что и было сделано путем внесения дополнений в уголовные кодексы союзных республик.

Уголовные кодексы союзных республик были дополнены соответствующими статьями через некоторое время¹, в течение которого должен был применяться Указ от 5 мая 1961 г. непосредственно. Тем не менее, хищение в особо крупных размерах нельзя было квалифицировать непосредственно по ст. 1 Указа от 5 мая 1961 г., потому что она не имела определенной санкции.

Этот же Указ в ст. 4 предусматривал, что условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким не применяются к лицам, осужденным задачу взятки или посредничество во взяточничестве, совершенные при отягчающих обстоятельствах, хотя в то время в уголовных кодексах некоторых союзных республик² не были установлены обстоятельства, отягчающие ответственность за совершение упомянутых преступлений.

В связи с этим в течение определенного времени - до внесения соответствующих изменений в законодательство союзных республик - практическое применение ст. 4 Указа к лицам, совершившим упомянутые преступления в этих республиках, было весьма затруднительно. Отсутствовало основание для применения этой статьи Указа, ибо судам не дано право ссылаться на не предусмотренные в законе отягчающие обстоятельства.

Представляется, что вопрос этот следует регламентировать в духе прежнего союзного законодательства.

----------------------

¹УК РСФСР был дополнен ст. 93¹ Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. («Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1962 г. № 29, ст. 449); УК Латвийской ССР был дополнен ст. 89¹ Указом Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 21 августа 1961 г. («Ведомости Верховного Совета и Правительства Латвийской ССР» 1961 г. № 35).

²Статья 165 УК Латвийской ССР 1961 года; ст. 147 УК Казахской ССР 1960 года.

Включение общесоюзных уголовных законов в уголовные кодексы союзных республик выдвигает еще один важный вопрос о сроках применения общесоюзных законов на территории союзных республик. Мы не случайно говорим не о времени действия общесоюзных законов, а о сроках их применения. Вполне понятно, что действие общесоюзных законов не прекращается с момента их включения в кодексы союзных республик. С указанного момента общесоюзные законы в соответствии с требованием уголовных кодексов союзных республик не подлежат применению. Они применяются непосредственно только до включения их в уголовные кодексы (ст. 24 УК РСФСР и соответствующие статьи других союзных республик).

В связи с этим должен быть решен вопрос, следует ли применять общесоюзные уголовные законы к лицам, совершившим преступления до включения общесоюзного уголовного закона в кодексы, если во время расследования или рассмотрения дела в суде законы уже были включены в уголовные кодексы союзных республик.

Этот вопрос решен только в УК Эстонской ССР, в котором указывается, что до включения общесоюзных уголовных законов в Уголовный кодекс Эстонской ССР эти законы подлежат непосредственному применению в соответствии со статьями, устанавливающими пределы действия УК Эстонской ССР в пространстве и во времени. Такое решение следует признать правильным.

Верно решил этот вопрос народный суд Пролетарского района г. Риги по делу Б., обвинявшегося в злостном хулиганстве. Органы следствия предъявили Б. обвинение по ч. 3 ст. 204 УК Латвийской ССР (в редакции 1966 г.). Суд переквалифицировал его действия на ч. 3 ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство» на основании того, что в момент совершения Б. преступления ст. 204 УК Латвийской ССР в действие введена не была. Некоторые суды иначе решают этот вопрос. Так, 19 ноября 1966 г. народным судом Лиепайского района П. был осужден за злостное хулиганство по ч. 2 ст. 204 УК Латвийской ССР (в редакции Указа Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 29 августа 1966 г. «О внесении изменений и дополнений

в Уголовный кодекс Латвийской ССР»). Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР от 9 декабря 1966 г. приговор оставлен без изменений, хотя был применен закол, в момент совершения деяния еще не вступивший в силу.

Встречается и другая практика: суды вопреки указаниям ст. 2 УК Латвийской ССР продолжают непосредственно применять общесоюзный закон, хотя он уже включен в Уголовный кодекс союзной республики. Так, народный суд Балвского района Латвийской ССР приговором от 25 октября 1966 г. осудил С. по ч. 1 ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», хотя в момент совершения деяния вступила в силу ст. 204 УК Латвийской ССР в измененной редакции.

В данном случае новая редакция соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик дословно воспроизводит текст статьи союзного Указа и потому интересы подсудимого при любом решении не ущемляются, но в целях единообразного применения законов судами необходимо руководящее разъяснение Верховного Суда СССР о сроках применения общесоюзных законов, включенных в уголовные кодексы союзных республик.

§ 2. УТРАТА УГОЛОВНЫМ ЗАКОНОМ СИЛЫ

Понятие утраты силы уголовным законом. Утрата законом силы означает прекращение его обязательности. Уголовный закон сохраняет силу до того момента, пока сам законодатель не лишает его силы. Однако наше уголовное законодательство не установило специального порядка утраты законом силы, как это сделано в отношении опубликования законов и вступления их в силу.

В теории советского уголовного права нет единства по вопросу об основаниях утраты силы уголовных законов. По общему мнению, действие уголовного закона прекращается с его отменой или заменой новым законом.

Наряду с этими основаниями утраты силы уголовных законов указывают и два других: истечение срока дей-

ствия закона и прекращение особых условий и обстоятельств, вызвавших действие этого закона¹.

Некоторые авторы объединяют два последних основания² или же указывают только на одно из них³.

Рассмотрим все основания утраты силы законами.

А. Истечение срока действия уголовного закона не может быть признано самостоятельным основанием утраты им силы по той причине, что советские уголовные законы не издаются на определенный календарный срок безотносительно к определенным обстоятельствам⁴. Поэтому нельзя признать изданными на определенный срок даже те уголовные законы, в которых указывается срок их исполнения. Так, в ст. 7 Указа Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 25 марта 1961 г. «О порядке введения в действие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Латвийской ССР» указывается, что исполнение первых трех статей этого Указа должно быть осуществлено до 1 октября 1961 г.⁵. Однако это не означает, что упомянутые статьи Указа от 25 марта 1961 г., предусматривающие приведение мер наказания в соответствие с УК Латвийской ССР и освобождение от наказания лиц, осужденных за деяния, которые согласно УК Латвийской ССР 1961 г. не признаются преступлением, отменяются с 1 октября 1961 г. Совершенно бесспорно, что если и после 1 октября 1961 г. были установлены лица, подлежащие освобождению от наказания, или лица, которым должно быть снижено наказание, к ним должны были быть применены соответствующие статьи Указа Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 25 марта 1961 г.

Б. Нельзя считать самостоятельным основанием утраты силы уголовного закона также прекращение особых условий и обстоятельств, вызвавших его принятие.

-----------------------------

¹М. А. Шнейдер, Советское уголовное право, часть Общая, М., 1955, стр. 33; «Советское уголовное право», часть Общая, М., 1962, стр. 53; «Советское уголовное право, часть Общая», М., 1964, стр. 38; Н. Д. Дурманов, Советский уголовный закон, М., 1967, стр. 255.

²«Советское уголовное право. Часть Общая», Л., 1960, стр. 173.

³М. И. Ковалев, Советский уголовный закон, Свердловск, 1956, стр. 30.

⁴Я. М. Брайнин, указ, соч., стр. 132.

⁵«Ведомости Верховного Совета и Правительства Латвийской ССР» 1961 г. № 13.

В качестве примера такого прекращения действия уголовного закона обычно приводятся законы, в которых указывается, что они издаются на период войны (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения»), и делается вывод, что с окончанием войны эти законы утрачивают силу¹.

С прекращением войны отпали условия, необходимые для применения этого Указа, т. е. отпали необходимые признаки, характеризующие объективную сторону данного преступления. В тех случаях, когда время, место или обстоятельства совершения преступления влияют на оценку степени, общественной опасности совершенного деяния, они в законе предусматриваются в качестве необходимых признаков состава преступления. Отсутствие одного из предусмотренных в законе признаков состава преступления означает отсутствие состава преступления в целом.

Этим объясняется невозможность применения Указа от 6 июля 1941 г. после окончания войны. Однако он не утратил своей силы с окончанием войны, поскольку в приложении к Указу Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1959 г. «О признании утратившими силу законодательных актов в связи с введением в действие Основ уголовного законодательства, Законов об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления, Основ законодательства о судоустройстве, Положения о военных трибуналах и Основ уголовного судопроизводства» указывается, что в связи с введением в действие вышеперечисленных законов ут-

------------------------------

¹ «Советское уголовное право, часть Общая», М., 1959, стр. 69.

А. А. Тилле пришел к выводу о необходимости отличать вступление закона в силу и утрату законом силы от введения закона в действие и прекращения действия закона (см. А. А. Тилле, Действие советского закона во времени и в пространстве, автореферат докт. диссертации, М., 1966, стр. 5). Он исходит из того, что действуют законы, утратившие силу (применяется, скажем, утративший силу уголовный закон времени совершения преступного деяния). Следовательно, понятия «утрата силы» и «прекращение действия» не однозначны.

М. И. Блум эту позицию не разделяет.

Я. М. Брайнин предлагает различать введение закона в действие и его фактическое действие (Я. М. Брайнин, указ. соч., стр. 132).

ратил силу Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г.¹. Таким образом, Указ от 6 июля 1941 г. был в силе вплоть до 6 января 1959 г., хотя предусмотренное в нем преступное деяние не могло быть совершено ввиду окончания военного времени.

Ныне действующие Закон об уголовной ответственности за воинские преступления и Закон об уголовной ответственности за государственные преступления также предусматривают составы преступлений, обязательными признаками которых являются время и место совершения преступления: антисоветская агитация и пропаганда, совершенные в военное время; уклонение от призыва по мобилизации, а также уклонение от дальнейших призывов для укомплектования Вооруженных Сил СССР, совершенные в военное время; неисполнение приказа начальника, совершенное в военное время или в боевой обстановке, и др.

Эти статьи законов об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления не могут быть применимы в условиях мирного времени, однако они не утратили своей силы, т. е. являются действующими в данное время законами. При наступлении соответствующих обстоятельств, указанных в этих статьях, они могут применяться.

Следует иметь в виду, что прекращение фактического состояния войны не является основанием для отмены всех законов военного временя. Так, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 сентября 1945 г.² «О признании утратившими силу Указов Президиума Верховного Совета СССР об объявлении в ряде местностей СССР военного положения» постановил считать утратившими силу Указы Президиума Верховного Совета СССР oт 22 июня 1941 г. «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения» в отношении всех перечисленных в этом Указе местностей, за исключением Литовской, Латвийской и Эстонской ССР и западных областей Белорусской и Украинской ССР.

------------------------

¹«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 15, ст. 91.

В соответствии с Указом от 18 апреля 1959 г. упомянутые в перечне акты теряли силу с момента вступления в силу Основ уголовного законодательства, опубликованных 26 декабря 1958 г. в «Известиях», т. е. с 6 января 1959 г.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1945 г. № 71.

Указ от 21 сентября 1945 г. свидетельствует о том, что в течение определенного времени в некоторых республиках и областях может быть сохранено военное положение, а следовательно, сохранены и законы военного времени, несмотря па окончание войны. Для прекращения действия законов военного времени необходимо издание специального закона.

В литературе довоенных лет указывалось, что уголовный закон утрачивает свою силу в связи с тем, что отменены условия, которые охранялись данным уголовным законом от преступных посягательств. В качестве примера приводилась ст. 100 УК РСФСР 1926 года, предусматривавшая нарушение акцизных правил или правил об особом патентном сборе, которая якобы отменялась вследствие отмены акцизов и патентного сбора¹.

На самом деле, как и во всех предыдущих случаях, уголовный закон не утратил своей силы, поскольку он не был отменен, а лишь не применялся. Если бы патентный сбор был вновь введен, то для применения ст. 100 УК не потребовалось бы специального постановления о введении ее в действие.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что смешиваются два понятия: утрата законом силы и прекращение его действия (фактическое неприменение закона в связи с тем, что временно или постоянно отпали необходимые предпосылки для его применения).

Примером прекращения действия уголовных законов ввиду отпадения особых условий и обстоятельств, вызвавших действие этих законов, могут служить уголовные законы, определяющие порядок введения в действие или применения каких-либо других уголовных законов, законы об амнистии и т. п. (Закон СССР от 25 декабря 1958 г. «Об утверждении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»², Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1959 г. «О порядке введения в действие Основ уголовного законодательства, Основ уголовного судопроизводства и Законов об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления»³). Этими законами

---------------------------------

¹«Уголовное право. Общая часть», М., 1939, стр. 138.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 1, ст. 6.

³«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 7, ст. 60.

был предусмотрен порядок пересмотра приговоров, уже вступивших в законную силу, и смягчение наказания или освобождение от него лиц, осужденных до вступления в силу новых общесоюзных законов.

Характер этих законов таков, что они неприменимы до тех пор, пока все приговоры, вступившие в законную силу, будут пересмотрены и фактически отпадут условия, вызвавшие необходимость издания упомянутых законов. Однако эти законы силы не теряют.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 22 декабря 1964 г. «О судебной практике по применению ст. 2 Закона СССР от 25 декабря 1958 г. «Об утверждении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»¹ также свидетельствует о том, что законы СССР и союзных республик об утверждении общесоюзных и республиканских законов силы не утратили. Судебно-прокурорские органы при решении вопроса о снятии с конкретного лица судимости по предусмотренным этими законами основаниям будут и впредь руководствоваться данными законами, и ссылаться на них.

Эти соображения полностью относятся и к законодательным актам об амнистии. Во всех случаях, когда перед судебно-следственными органами встает вопрос о наличии у подсудимого или обвиняемого судимости, они решают его на основании норм, содержащихся в соответствующих указах об амнистии.

Таким образом, уголовные законы, определяющие порядок введения в действие или применения других уголовных законов, как и законы об амнистии, не отменяются автоматически после выполнения соответствующими государственными органами вытекающих из этих законов требований, а только не применяются, когда отпадают предусмотренные в этих законах основания для их применения.

Поэтому, по нашему мнению, утрата уголовными законами силы может последовать только по двум основаниям: а) при полной или частичной отмене уголовного закона законодателем; б) замене ранее действовавшего уголовного закона новым законом.

Отмена уголовного закона законодателем. Утрата силы уголовным законом в результате его полной или

------------------------

^{1 «}Бюллетень Верховного Суда СССР» 1965 г. № 1, стр. 12-14.

частичной отмены законодателем ни у кого сомнений не вызывает. Как правильно указывает Н. Д. Дурманов, оформление отмены уголовного закона может происходить путем: а) издания специального акта об отмене закона; б) издания перечня законов, утрачивающих силу в связи с принятием нового закона; в) указания на отмену прежнего уголовного закона в заменяющем его новом законе¹.

Специальным общесоюзным законом, отменившим действовавшие уголовные законы, является, например, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1955 г. «О замене уголовной ответственности за самовольный проезд в товарных поездах мерами административного воздействия», в котором говорилось: «Считать утратившей силу статью 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 апреля 1941 г. «Об уголовной ответственности за самовольный проезд в товарных поездах и за самовольную без надобности остановку поезда стоп-краном»². Можно также назвать Указ Президиума Верховного Совета СССР от 5 августа 1954 г. «Об отмене уголовной ответственности беременных женщин за производство аборта»³, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1955 г. «Об отмене запрещения абортов»⁴ и др.

При введении в действие Основ уголовного законодательства, Законов об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления, а также уголовных кодексов были приняты соответствующие указы Президиума Верховного Совета СССР с перечнями утративших силу законодательных актов СССР. В связи с Введением в действие новых уголовных кодексов аналогичные указы о признании утратившими силу республиканских законодательных актов были приняты всеми союзными республиками.

Примером распоряжения об отмене старого закона в отменяющем его новом законе может служить ст. 8 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня

-------------------------------

¹Н. Д. Дурманов, Советский уголовный закон, М., 1967, стр. 255.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1955 г. № 5, ст. 114.

³«Ведомости Верховного Совета СССР» 1954 г. № 15, ст. 334.

⁴«Ведомости Верховного Совета СССР» 1955 г. № 22, ст. 425.

1947 г. «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну», которой отменялись ранее действовавшие аналогичные акты¹.

Замена уголовного закона новым. Утрата старым уголовным законом силы ввиду замены его новым не вызывает затруднений только в тех случаях, когда в новом законе содержится указание на отмену старых. Если в новом уголовном законе не содержится такого указания, могут возникнуть весьма серьезные затруднения для решения вопроса о том, какие законы утратили силу в связи с вступлением в силу нового закона.

Новый закон может не совпасть с ранее действовавшим как по названию, так и по описанию признаков составов преступлений. Он может охватывать только часть деяний, описанных в ранее действовавших законах, может содержать новые понятия и устанавливать новые основания уголовной ответственности.

Неправильное решение вопроса о том, какие из ранее действовавших законов следует признать утратившими силу, может привести к серьезным нарушениям социалистической законности. Поэтому мы не можем разделить высказанную в литературе точку зрения, вполне оправдывающую фактическую замену действовавшего закона новым и не усматривающую в существовании такого порядка известной угрозы интересам социалистической законности.

Так, С. Г. Келина считает, что при отсутствии указания в законе на утрату силы ранее действовавшего закона вопрос решается путем истолкования смысла нового уголовного закона,

По ее мнению, «если в результате толкования можно прийти к выводу, что новый уголовный закон заменяет собой прежний, т. е. издан по тому же вопросу и содержит нормы, отличные по своему содержанию от прежнего закона, то старый закон следует признать утратившим силу»².

К сожалению, С. Г. Келина не указывает, кто уполномочен в этом случае истолковывать смысл нового и старого или старых уголовных законов и путем их сопо-

-------------------------------

¹«Ведомости Верховного Совета СССР» 1947 г. № 20.

²«Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1964, стр. 38.

ставления давать обязательные рекомендации. Если это делается в порядке легального толкования, то оно по существу равносильно специальному законодательному акту, указывающему на отмену прежнего закона. Научное толкование закона, как известно, при всей своей авторитетности не имеет обязательной силы. Судебное толкование закона путем сопоставлений нового и старого законов, даваемое при рассмотрении конкретного уголовного дела, обязательно только для данного дела, поэтому не может быть основанием для признания прежнего закона утратившим силу, хотя к такому выводу по конкретному делу пришла весьма компетентная судебная инстанция.

Толкование уголовного закона может быть дано в руководящих постановлениях Пленума Верховного Суда СССР по вопросам применения законодательства при рассмотрении судебных дел, но нам представляется недопустимым давать перечень уголовных законов, утративших силу, в постановлении Пленума Верховного Суда только на основании толкования уголовного закона.

В литературе делается попытка оправдать такой порядок установления фактически отмененных уголовных законов чаще всего ссылкой на постановление Пленума Верховного Суда СССР № 12/6 от 22 августа 1947 г., в котором были перечислены законы, не подлежащие применению в связи с изданием Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» и «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества»¹. Мы воспользуемся этим же постановлением, чтобы показать несостоятельность такого решения вопроса.

Поскольку сопоставление содержания Указа с действующим до его издания законодательством вызвало значительные затруднения, Пленум Верховного Суда СССР в этом постановлении указал, что в связи с изданием Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. не подлежат применению некоторые общесоюзные уголовные законы, целый ряд статей УК

-------------------------------

¹ «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1947 г., вып VI, стр. 3-4.

РСФСР 1926 года и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик. Среди других статей, не подлежащих применению, в этом постановлении были перечислены ч. 2 ст. 169 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик.

Но в указанных статьях, не подлежащих применению, была предусмотрена ответственность не за хищение социалистического имущества, совершенного нутам мошенничества, а за причинение ущерба социалистическому имуществу путем обмана.

Ошибка была исправлена последующим постановлением Пленума Верховного Суда Союза ССР от 6 мая 1952 г.¹ и заменившим его постановлением от 28 мая 1954 г.². Таким образом, было «восстановлено» применение ч. 2 ст. 169 УК РСФСР 1926 г., после того как в течение почти пяти лет она не подлежала применению, т. е. считалась утратившей силу.

По мнению Н. Д. Дурманова, указанным постановлением Верховного Суда СССР также неосновательно были признаны не подлежащими применению ст. 17¹Положения о преступлениях государственных (ст. 59^3аУК РСФСР 1926 г.), об ответственности за похищение оружия и боеприпасов при отягчающих обстоятельствах и нормы УК союзных республик (ст. 166-а УК РСФСР 1926 г.) об ответственности за похищение оружия без отягчающих обстоятельств, поскольку объектом этих преступлений являлась не социалистическая собственность, а общественная безопасность³.

Такая временная «отмена» действующего уголовного закона - нормативного акта верховной власти, обладающего высшей юридической силой, - постановлением Пленума Верховного Суда СССР не способствует стабильности законов.

В нашей юридической литературе уже отмечалось, «что во избежание произвольных толкований законов наиболее целесообразным является указание в новом законе на те старые законы или их отдельные части, которые

---------------------------

¹«Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 6, стр. 1.

²«Судебная практика Верховного Суда СССР» 1954 г. № 4, стр. 2.

³ Н. Д. Дурманов, указ. соч., стр. 258.

отменяются в связи с изданием нового закона»¹. Отсутствие в новом законе перечня отмененных законов А. А. Герцензон справедливо рассматривает как пробел нового закона².

История советского уголовного законодательства знает немало случаев, когда новый уголовный закон, заменивший ранее действовавшие, содержал перечень уголовных законов, отмененных в связи с вступлением в силу этого закона.

Такой порядок отмены уголовных законов наилучший, потому что исключает недоразумения и коллизии при применении уголовных законов, а также необходимость их толкования.

Одновременное введение в действие новых законов и отмена старых обязывали бы законодателя сопоставлять новые и старые законы и устранять возможные, а иногда и неизбежные пробелы в законодательстве.

Так, с введением в действие Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик заранее не обещанное укрывательство преступлений не могло больше рассматриваться как соучастие в преступлении. Основами было установлено, что заранее не обещанное укрывательство влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных уголовным законом.

Однако в то время ни в общесоюзном законодательстве в законах об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления, ни в уголовных кодексах союзных республик, за исключением Уголовных кодексов Украинской ССР и Грузинской ССР, не была предусмотрена уголовная ответственность за заранее не обещанное укрывательство.

Этот вопрос был решен только новыми уголовными кодексами союзных республик, вступившими в силу в течение 1960-1962 гг., и внесенным 24 февраля 1961 г. дополнением в Закон об уголовной ответственности за государственные преступления³.

Указанный пробел в уголовном законодательстве в течение продолжительного времени создавал значительные трудности в работе судебных и следственных орга-

-------------------

¹«Советское уголовное право, Общая часть», М., 1959, стр. 69.

^{2 Т}ам же.

³«Ведомости Верховного Совета СССР» 1961 г. № 9, ст. 91.

нов, хотя мог быть своевременно восполнен путем издания общесоюзного закона или предложения законодательным органам союзных республик решить его в республиканском законодательстве.

Отмена общесоюзных законов и республиканское законодательство. Спорным является вопрос о том, отменяются ли автоматически с отменой общесоюзных законов соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик, которые воспроизводят эти общесоюзные законы.

Нам представляется, что этот вопрос должен решаться в зависимости от того, идет ли речь об общесоюзном законе, принятие которого является исключительной компетенцией законодательных органов Союза ССР, или о всех прочих общесоюзных законах.

В тех случаях, когда отменяется какая-нибудь статья общесоюзного закона или общесоюзный закон в целом, принятие которого отнесено к компетенции общесоюзного законодательства, автоматически прекращается действие соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик. Поэтому нет необходимости специально отменять эти статьи в связи с отменой общесоюзных законов. Таким образом, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1959 г.¹утратили силу не только законодательные акты, перечисленные в нем, но и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик.

По этой причине Указ не признал утратившими силу те законы, которые включены в уголовные кодексы союзных республик и не должны быть отменены до принятия новых уголовных кодексов союзных республик. Так, в перечне законодательных актов, утративших силу в связи с введением в действие Основ уголовного законодательства и законов об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления, отсутствует постановление ЦИК и СНК СССР от 23 января 1931 г. «Об ответственности за преступления, дезорганизующие работу транспорта». Этот закон только позднее был признан утратившим силу на территории отдельных союзных республик специальными указами Президиума

---------------

¹ «Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 15, ст. 91.

Верховного Совета СССР в связи с принятием уголовных кодексов в этих республиках¹.

С отменой общесоюзных уголовных законов, издание которых не является исключительным правом законодательных органов СССР, .соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик автоматически не утрачивают силы, потому что законодатель союзной республики правомочен устанавливать уголовную ответственность за предусмотренные этими статьями преступления независимо от общесоюзного закона.

Поэтому, несмотря на отмену Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1959 г. целого ряда общесоюзных законов, в уголовных кодексах союзных республик были сохранены и применялись соответствующие этим заколам статьи (пп. «а» и «б» ст. 128, ч. 2 ст. 74, ч, 1 ст. 108 УК РСФСР 1926 г. и др.) вплоть до вступления в силу новых уголовных кодексов.

Таким образом, правильное решение вопроса об утрате уголовным законом силы является не менее важным, чем решение вопроса о его опубликовании и вступлении в силу.

Поэтому общие принципы и порядок отмены уголовных законов, на наш взгляд, желательно урегулировать в общесоюзном законодательстве. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке опубликования и вступления в силу законов СССР, постановлений Верховного Совета СССР, указов и постановлений Президиума Верховного Совета СССР»² от 19 июня 1958 г. мог быть дополнен несколькими статьями, устанавливающими порядок отмены вступивших в силу законов. Представляется, что принципиальное решение вопроса должно сводиться к следующему: в общесоюзном законе указывается на то, что уголовный закон утрачивает силу только в результате его отмены в законодательном порядке.

Следует установить такой порядок отмены уголовных законов, чтобы при издании нового уголовного закона указывалось на отменяемые им действующие законы общесоюзные и республиканские - и на необходимость

-----------------

¹«Ведомости Верховного Совета СССР» 1961 г. № 4, ст. 35; «Ведомости Верховного Совета СССР» 1961 г. №34, ст. 357; «Ведомости Верховного Совета СССР» 1961 г. № 12, ст. 123 и др.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1958 г. № 14, ст. 275,

внести дополнения и изменения в уголовные кодексы союзных республик в соответствии с новым общесоюзным законом.

Также целесообразно решать вопрос об отмене уголовных законов и в законодательстве союзных республик¹.

------------------------------

¹ В нашей литературе такие предложения делались не только по отношению к уголовным законам, а ко всем законам вообще: «Интересам прочного правопорядка более соответствует указание самим законодателем на акты, утратившие силу, так как в процессе применения весьма трудно бывает установить, в какой мере новый акт отменяет прежний. Это устанавливается путем толкования, что не исключает иногда необоснованных решений» (П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, М., 1960, стр. 303).

Глава вторая

ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА ВО ВРЕМЕНИ

| 1. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ДЕЙСТВИЯ ЗАКОНОВ ВО ВРЕМЕНИ

Коллизии законов во времени. Чтобы правильно разрешать возникающие в практике вопросы действия уголовного закона во времени, надо знать общие принципы действия законов во времени, надо знать, что такое «коллизия законов» во времени, какова ее юридическая природа, способы ее разрешения.

Между двумя сменяющими друг друга законами лежит граница: один и тот же момент определяет утрату силы одним законом и вступление в силу другого. Отсюда, казалось бы, можно сделать вывод, что между старым и новым законами не может быть не только коллизии, но и точек соприкосновения - все отношения времени действия старого закона регулируются старым законом, а с момента вступления в силу нового закона эти отношения регулируются новым.

Так чаще всего и бывает в жизни. Например, до 1 января определенного года действовали одни правила уличного движения, а с 1 января следующего - новые. Даже те водители транспорта, которые находились в пути на момент встречи Нового года, с 0 час. 00 мин. 1 января будут руководствоваться новыми правилами уличного движения. Водитель, нарушивший новые правила в 0 час. 05 мин., не может сослаться на то, что в момент отправления его в путь еще действовали старые правила, а потому он руководствовался ими до прибытия в пункт назначения. В данном случае никакая коллизия между

старыми и новыми правилами уличного движения невозможна.

Но вот с 1 января 1961 г. вступил в силу новый Уголовный кодекс РСФСР. С этого же момента утратил силу УК РСФСР 1926 года. И возникает парадоксальное явление: в отношении ряда деяний, совершенных до вступления в силу нового УК РСФСР 1960 года, применяется УК РСФСР 1926 года, т. е. старый закон отменен, утратил силу, вступил в силу новый закон, и в то же самое время применяется старый отмененный закон.

Иногда бывает трудно (подробно об этом далее) решить, следует ли данное деяние квалифицировать по старому закону или по новому, надо сделать выбор между двумя законами, претендующими на применение. В одно и то же время может быть применен каждый из этих двух законов, но какой именно? Происходит «коллизия» двух законов.

Конечно, сами законы не сталкиваются, сталкиваются мнения о том, какой из законов должен быть применен. В ряде других отраслей права приходится устанавливать специальный переходный период от регулирования данного отношения старым законом к регулированию его новым законом. Нормы, регулирующие такой переход, называются «переходными распоряжениями»./

Возьмем такой институт, как собственность, и посмотрим, каким образом может воздействовать на него новый закон. В ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 г. II съезд Советов отменил помещичью собственность на землю без всякого выкупа, объявив землю всенародным достоянием¹. Старые законы, регулирующие помещичье землевладение, полностью утратили силу. Не могло возникнуть вопроса о действии старых законов, а поэтому не могло быть коллизии между старым и новым законами.

Однако издание этого Декрета явилось результатом пролетарской революции и не типично для повседневной правовой деятельности. Так, если старый закон, как это было в Украинской ССР, допускал наличие трех домовладений в руках одной семьи, а новый закон не допускает собственности более чем на одно домовладение, то теоретически мыслима немедленная отмена права

---------------------

¹ СУ РСФСР 1917 г. № 1, ст. 3.

собственности на излишние домовладения и обращение излишних домовладений в собственность государства. Но такие действия, такое применение нового закона нецелесообразно ни экономически, пи политически, а также не может быть оправдано и юридически, поскольку в силу ст. 10 Конституции СССР личная собственность охраняется законом.

В данном случае необходим определенный переходный период. Указ Президиума Верховного Совета Украинской ССР от 29 апреля 1962 г.¹, который представляет собой переходные распоряжения в связи с принятием Основ гражданского законодательства СССР, предусмотрел годичный срок для ликвидации правомерно приобретенного излишнего домовладения по усмотрению собственника.

Создавая новую правовую норму, новое правило поведения взамен старого, государство тем самым признает, что старое предписание более не соответствует стоящим перед обществом задачам и нуждается в замене новым предписанием. Государство поэтому заинтересовано в наиболее быстрой замене старых отношений новыми. В большинстве случаев такой переход происходит немедленно или очень быстро, ибо никаких препятствий для него нет.

Но нередко новая норма затрагивает сложившиеся в течение длительного времени отношения и переход от старых отношений к новым совершиться немедленно не может. Этому могут помешать обстоятельства экономического, политического и юридического порядка. В ряде случаев старое отношение, организованное и закрепленное старым законом, после вступления в силу нового закона не может полностью и, безусловно, ему подчиниться.

Следовательно, уже после вступления в силу нового закона сложившееся отношение в целом или в какой-то части сохраняется в том виде, в каком оно было закреплено старым законом, и применяется старый закон, утративший силу. На одном отрезке времени происходит конфликт двух законов - старого и нового.

----------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета Украинской ССР» 1962 г. № 18, ст. 225.

Перед должностным лицом, которое должно применить закон, перед судьей, перед гражданином, который хочет выяснить свои субъективные права или сообразовать свое поведение с предписаниями закона, возникает вопрос: каким законом следует руководствоваться - старым или новым.

Для уголовного права основная проблема ответом на этот вопрос исчерпывается. В иных отраслях права к вопросу о том, какой закон применить, добавляется другой вопрос: как его применить. Он возникает потому, что мера или степень воздействия нового закона на сложившиеся отношения, а также степень сохранения действия старого закона могут быть различными.

Теория двух типов действия закона во времени. Изложение проблемы действия закона во времени в существующих учебниках сводится к нескольким фразам с незначительными вариантами: «Общее правило таково: закон обратной силы не имеет. Это значит, что к каждому событию, факту, отношению применяется тот закон, при котором это событие, факт, отношение имели место; следовательно, новый закон будет применяться лишь к тем событиям, которые имели место после его опубликования»¹.

Следовательно, если новый закон не может распространяться на события, факты и отношения, имевшие место до его опубликования, то он не может иметь обратного действия, но распространяется на события, факты и отношения, имевшие место после его опубликования, значит, он имеет иное действие, названия не имеющее. Русский юрист А. Градовский называл его «необратным», называют его «обычным», можно, очевидно, отправляясь от наименования «обратного» действия, назвать его «прямым».

Так или иначе, констатируется наличие двух типов действия закона во времени.

Указывается, что обратное действие может иметь место в случаях исключительных: «а) если в законе или в ином нормативном акте содержится прямое указание об обратной силе его действия; б) если уголовный закон

---------

¹ С. А. Голунский, М. С. Строгович, Теория государства и права, М., 1940, стр. 254. Так же излагается эта проблема и в других работах (см. «Теория государства и права», М. 1965, стр. 390).

устраняет наказуемость Деяния или смягчает наказание»¹.

Теория эта удовлетворительна для уголовного права, где важно сделать выбор только между применением либо старого, либо нового закона.

Что касается других отраслей права, в частности права гражданского, то там дело обстоит сложнее.

Каждый новый закон в той или иной степени затрагивает отношения, уже урегулированные старым законом. Целью издания нового закона является изменение регулирования этих отношений. Если бы новый закон не мог распространяться на отношения, возникшие до его издания, то государство практически не могло бы воздействовать на такие отношения.

Поясняя, что означает формула необратимости закона, М. С. Строгович пишет: «Это означает, что и суд, решающий гражданское дело, то есть дело о том или ином имущественном споре, будет решать это дело по тому закону, который действовал в момент возникновения отношения между сторонами (то есть в момент заключения договора, сделки и т. д.)»².

Это означает, что, решая, например, спор о выселении, суд должен, прежде всего, установить, когда был заключен договор жилищного найма, и решать дело по законам, действовавшим в то время. Мы знаем, однако, что спор будет решен по действующим законам. Отсюда мы должны заключить, что-либо, применяя законы, суд нарушает принцип необратимости закона, либо приведенное определение обратной силы закона ошибочно. Мы придерживаемся второго мнения. Но прежде, чем его обосновать, укажем еще на один вывод, вытекающий из приведенного определения обратной силы закона: если признать его истинным, то самый беглый взгляд на применение новых законов в различных отраслях

------------------------------

¹«Теория государства и права», М., 1965, стр. 390. При этом происходит смешение разных понятий: случая, когда закону может быть придана обратная сила, и способа, которым закону может быть придана обратная сила. Подробнее об этом будет сказано в следующей главе, но пока заметим, что прямое указание законодателя о придании данному закону обратной силы - один из способов придания закону обратной силы, а придание обратной силы более мягкому уголовному закону - один из случаев придания закону обратной силы.

²«Теория государства и права», М., 1949, стр. 417.

права (кроме уголовного) покажет, что принципом, правилом применения законов является именно обратное действие, а необратимость законов - исключение.

Теория трех типов действия закона во времени¹. Вопреки изложенной выше теории всякий закон, как правило, распространяется на все отношения, возникшие до его вступления в силу, но воздействует на них только с этого момента. Значит, права и обязанности, уже осуществленные по старому закону до издания нового закона, признаются, но далее все права и обязанности, вытекающие из данного отношения, регулируются новым законом. Такое действие закона мы назовем немедленным.

Изучение практики позволяет сделать вывод о том, что основным принципом действия закона во времени у нас является именно немедленное действие. Этот принцип зафиксирован в процессуальном праве (ч. 2 ст. 1 УПК РСФСР, ч. 3 ст. 1 ГПК РСФСР). Для гражданского права он сформулирован в ч. 2 ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1962 г. «О порядке введения в действие Основ гражданского законодательства и Основ гражданского судопроизводства»²: «По договорам и иным гражданским правоотношениям, возникшим до 1 мая 1962 г., Основы гражданского законодательства применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения в действие Основ». Эта норма не противоречит ч. 1 указанной статьи, устанавливающей, что Основы применяются к правоотношениям, возникшим после введения в действие Основ, а является ее развитием и уточнением.

Принцип немедленного действия позволяет наиболее быстро и в то же время безболезненно вводить новые отношения, он и теоретически и практически наиболее соответствует переходу от старого закона к новому. Дей-

------------------------------

¹Подробное изложение этой теории в работе А. А. Тилле «Время, пространство, закон», М., 1965.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1962 г. № 15, ст. 156. Сказанное относится и к ст. 2 Указов Президиумов Верховных Советов союзных республик о введении в действие соответствующих гражданских кодексов. Правильнее было бы эту важную норму включить непосредственно в Основы и в гражданские кодексы.

ствительно, старый закон теряет силу и его воздействие на все правоотношения прекращается, с этого момента правоотношения регулируются новым законом. Все права и обязанности в данном правоотношении, которые уже реализованы в соответствии со старым законом, признаются действительными, но тс из них, которые возникнут после вступления в силу нового закона, будут регулироваться уже по новым правилам.

При обратном же действии новый закон распространяется на уже осуществленные при старом законе права и обязанности. Под обратным действием (обратной силой) закона надо понимать такое его действие на правоотношение, при котором новый закон предполагается существовавшим в момент, когда правоотношение возникло. Отсюда вытекает, что последствия, которые были законно произведены при старом законе, признаются неправильными и подлежат изменению в соответствии с нормами нового закона. В этом и состоит отличие обратного действия закона от его немедленного действия.

Определение обратной силы закона как распространение нового закона на те факты и отношения, которые имели место до его издания, может быть пригодно в уголовном праве, но не подходит для других отраслей права. Приведенное же здесь определение обратной силы закона пригодно для всех отраслей права, в том числе и для уголовного. Так, применение уголовного закона. С обратной силой - это такое его применение, при котором новый закон предполагается существовавшим в момент совершения преступного деяния.

Однако (в уголовном праве такое применение закона встречается очень часто), как мы уже говорили, во время действия нового закона может применяться старый, отмененный закон. Закон, утративший силу, как бы продляет свою жизнь, свое действие на правоотношения. Поэтому такое действие закона называется переживание старого закона, или ультраактивностью. ^:Немедленное действие нового закона есть его обычное, , нормальное действие, а обратное действие (ретроактивность) и переживание старого закона; (ультраактивность) - типы исключительного действия: закона. Поэтому при отсутствии специальных указаний

новый закон применяется по правилам немедленного действия. Для применения его с обратной силой или для его исключения (поскольку к отношению применяется старый закон) необходима специальная оговорка.

§ 2. ВРЕМЯ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПНОГО ДЕЯНИЯ

Когда мы хотим уяснить воздействие нового закона па данный факт или данной отношение, нам должен быть, прежде всего, известен момент вступления закона в силу. О том, как этот момент устанавливается, мы говорили в первой главе.

Нам необходимо далее установить' время данного факта или данного отношения, чтобы сопоставить это время со временем вступления в силу нового закона. Надо определить, возник ли данный факт, возникло ли данное отношение еще во время действия старого закона или они возникли под действием нового закона. Для применения уголовного закона нам надо установить, когда произошло преступное деяние¹.

В соответствии со ст. 7 Основ уголовного законодательства преступлением признается предусмотренное законом общественно опасное деяние (действие или бездействие), то есть определенный поступок, совершаемый в объективной форме, локализованный в пространстве и во времени. Каждый поступок имеет начало и конец, он может полностью охватываться одним законом, но может быть и так, что деяние длится настолько долго, что может произойти смена двух или более законов; деяние начало совершаться при одном законе, а заканчивается при другом. Каким же законом следует руководствоваться для оценки этого деяния?

Мы должны установить, что теоретически следует считать временем совершения преступного деяния. Для этого нам необходимо классифицировать преступные деяния по их отношению к течению времени: а) одномоментные; б) разномоментные; в) продолжаемые и повторные; г) длящиеся и д) преступные деяния

--------------

¹ Некоторые вопросы времени совершения преступного деяния более подробно изложены в статье М.И.Блум «Вопросы действия советского уголовного закона во времени», «Ученые записки Латвийского, государственного университета», т. 44, вып. 4, Рига, 1962.

с отдаленным результатом. Рассмотрим каждую категорию в отдельности, заметив предварительно, что классификация эта очень условна.

а) Одномоментные преступные деяния

К одномоментным мы отнесем такие деяния, в которых практически момент начала и конца деяния совпадают. Таковы, например, оскорбление словом или действием, устная угроза убийством, нанесение удара и т. д. Одномоментным может быть как действие, так и бездействие (например, врач отказывает в помощи больному). Определение времени совершения такого деяния затруднений не вызывает, длительность деяния ничтожна. Если новый закон вступает в силу в 00 час. 1 января, то следствие должно установить, какое время показывали часы в тот момент, когда врач отказался пойти на помощь больному, - без пяти минут двенадцать или пять минут первого. От этого будет зависеть, по старому или новому закону определится его ответственность.

Одномоментным может быть и убийство, (например, нечаянный выстрел во время чистки оружия) и хищение (например, карманная кража) и т. д.¹.

б) Разномоментные преступные деяния

Разномоментными мы назовем такие преступные деяния, в которых начало деяния, отдалено во времени от его окончания. Например, преступник, желая обокрасть магазин, выясняет расположение помещений, систему охраны и сигнализации и т. д. Затем он приносит инструменты в подвал соседнего дома, совершает пролом, выносит ценные вещи и приступает к их сбыту. В данном деянии можно выделить приготовление («приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления») и непосредственное исполнение задуманного преступления. Если бы преступление не было дове-

------------

¹ Условность этой классификации видна из того, что одно и то же деяние может быть отнесено к разным категориям: например, хищение может быть и одномоментным, и разномоментным, и продолжаемым, в зависимости от конкретных обстоятельств его совершения. Однако хранение оружия может быть только длящимся.

дено до конца, то деяние квалифицировалось бы как покушение.

Предположим, что подыскание инструментов и доставка их на место начались 3 апреля, пролом был начат 7 апреля, закончен 18 апреля, проникновение в магазин и вынос вещей осуществлены 20 апреля, а 19 апреля вступил в силу новый закон, усиливающий наказание за кражу. Какой закон, старый или новый, должен быть применен?

Деяние, составляющее наказуемые действия, большую часть времени проходило при старом законе. Значит ли это, что преступник должен воспользоваться льготами старого закона в момент суда? Очевидно, нет, ибо для определения времени совершения преступного деяния не имеет значения время его начала. Имеет значение только момент окончания действия, признаваемого уголовно наказуемым.

Если 5 апреля преступник был застигнут в момент доставки инструментов в соседний подвал и был уличен в намерении совершить кражу, он привлекается к ответственности за те действия, которые он совершил до 5 апреля, т. е. за приготовление, по закону, который действовал 5 апреля.

Если преступник был пойман в момент работ по пролому 18 апреля, то он привлекается к ответственности за покушение по закону, действовавшему 18 апреля.

Обычно даже такое деяние, которое занимает ничтожное время (убийство из огнестрельного оружия), все же требует совершения каких-то подготовительных действий. Преступник, решив убить соседа, берет ружье, заряжает, идет к дому соседа и производит выстрел в окно. Выстрелу предшествовал ряд действий, свидетельствующих о намерении убийцы. Предположим, что в полночь вступил в силу новый закон, усиливающий наказание за умышленное убийство. Выстрел был произведен сразу после того, как часы показывали двенадцать. Есть ли какое-нибудь сомнение в том, что должен быть применен новый закон?

Если в результате выстрела последовала смерть, виновный привлекается к ответственности по новому, более суровому, закону за убийство: если смерти не последовало, - за покушение на убийство, но также по новому закону. Если же преступник был задержан в тот момент,

когда он направлял ружье в окно, но еще не было двенадцати часов ночи, то он привлекается к ответственности за покушение на убийство по старому, более мягкому закону.

Таким образом, временем совершения преступного деяния будет момент окончания (добровольного или вынужденного) уголовно наказуемых действий.

в) Продолжаемые и повторные преступные деяния

С точки зрения локализации во времени, продолжаемые и повторные преступные деяния имеют много общего, так как и те и другие состоят из ряда последовательно совершаемых действий, однородного характера. Эти деяния настолько близки, что иногда нелегко установить, является ли это одним продолжаемым деянием или имеет место повторность.

«В продолжаемом преступлении единому объекту наносится единый ущерб. Это главный признак продолжаемого преступления. Он позволяет отграничить продолжаемое преступление, с одной стороны, от совокупности преступлений, а с другой - от повторности. При совокупности преступлений разным объектам наносятся соответственно разные ущербы, а при повторности одному объекту наносится ущерб дважды и большее количество раз»¹. Однако далее Н. Ф. Кузнецова признает- что на практике разграничение повторных и продолжаемых хищений представляется довольно сложным.

В деле Л., которая, будучи заведующей магазином, ежедневно выносила на 3-5 руб. продуктов, что в течение года составило 1120 руб., судебные инстанции несколько раз производили переквалификацию преступления, колеблясь между ч. 1 (единое продолжаемое хищение) и ч. 2 (повторное хищение) ст. 92 УК РСФСР².

Мы не остановимся на разграничении продолжаемых и повторных деяний, так как это имеет значение только для квалификации деяния, но не для определения времени его совершения.

По нашему мнению, и в том и в другом случае надо установить момент окончания последнего из имевших

------------

¹Н.Ф.Кузнецова, Значение преступных последствий для уголовной ответственности, М., 1958, стр. 130.

²«Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1963 г. № 4, стр. 15.

место действий, образующих объективную сторону преступления.

Так, Г. занимался коммерческим посредничеством с июня 1957 года по май 1961 года. За это время его ответственность определялась несколькими законами: с 1957 года по 1 апреля 1961 г.-ст. 99 действовавшего на территории Латвийской ССР УК РСФСР 1926 года; с I апреля 1961 г. по 11 сентября 1961 г. - ст. 151 УК Латышской ССР, а в момент окончания преступления (момент заключения последней сделки) - ч. 2 ст. 148 УК Латвийской ССР. Народный суд г. Риги правильно применил закон, действовавший в момент окончания преступления.

В практике встречаются и другие решения, которые основываются на всех законах, действовавших во время совершения преступных деяний.

Так, Т. была привлечена к ответственности по ст. 59¹²УК РСФСР 1926 г. и ст. 25 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления (вступил в силу 6 января 1959 г.) за нарушение правил о валютных операциях (Т. торговала золотыми монетами и золотом в^:течение 1958-1959 гг.). Амурский областной суд правильно, по нашему мнению, исключил ст. 59¹² УК РСФСР 1926 года, поскольку и после вступления в силу Закона об уголовной ответственности за государственные преступления Т. продолжала свои преступные действия и они полностью охватывались ст. 25 Закона о государственных' преступлениях.

Однако Судебная коллегия по Уголовным делам Верховного Суда РСФСР определила, что действия Т., совершенные до 6 января 1959 г., должны квалифицироваться по ст. 59¹² УК РСФСР 1926 года, поскольку ст. 25 Закона о государственных преступлениях... не имеет обратной силы¹.

Вряд ли такое решение можно признать правильным как с теоретической, так и с практической точек зрения. Имеет ли смысл делить единое преступное деяние на две (а то и на три) части, квалифицируя каждую часть по особому закону?

Предположим, что Т. совершала свои действия только после 6 января 1959 г. Вызовет ли у кого-либо сомнение

----------------------

¹ «Советская юстиция» 1959 г. № 7, стр. 87.

привлечение ее к ответственности по ст. 25 Закона о государственных преступлениях? Что же дает дополнительная квалификация ее деяния по ст. 59¹² УК РСФСР 1926 года? Если санкция старого закона более сурова, ее нельзя применить в силу нормы об обратном действии более мягкого закона, следовательно, в этом случае дополнительная квалификация не имеет значения. Если санкция старого закона мягче (как это и было), то, сделав выбор между двумя законами, следует применить санкцию ст. 59¹² УК РСФСР 1926 года. Но в таком случае возникает положение совершенно абсурдное: если бы Т. начала совершать свои преступные действия с 6 января 1959 г., то она подлежала бы наказанию в виде лишения свободы на срок от трех до восьми лет, но так как она занималась этой преступной деятельностью и раньше, то ей может быть назначено наказание не более трех лет лишения свободы!

С момента издания и опубликования нового, более сурового закона преступник имеет полную возможность прекратить свои преступные действия. Если же он этого не сделает, он должен нести ответственность в полной мере.

Это мнение поддерживает Я. М. Брайнин. Он правильно указывает на то, что продолжение преступной деятельности после вступления в силу закона, повышающего уголовную ответственность, говорит о большей общественной опасности виновного. Поэтому новый закон «распространяет свое действие на всю преступную деятельность с момента ее возникновения до окончательного завершения»¹.

Мы можем сделать вывод, что сколько бы ни длилось продолжаемое или повторное преступное деяние, временем его совершения будет момент его окончания. Следовательно, к нему должен быть применен тот закон, который действовал в момент окончания преступления (если во время вынесения приговора не вступит в силу другой, более мягкий закон).

Этому вполне отвечает постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г., дополненное постановлением от 14 марта 1963 г.², согласно которому ам-

--------------------------

¹Я. М. Брайнин, указ. соч., стр. 134- 135.

²«Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1963 гг.», Ж., 1964, стр. 188-190.

нистия по продолжаемым преступлениям применяется, если они закончены до издания акта об амнистии, и не применяется, если хотя бы одно из действий, образующих продолжаемое преступление, совершено после издания акта об амнистии.

г) Длящиеся преступные деяния

Длящееся преступление в отличие от продолжаемых и повторных характеризуются непрерывностью^{1 .}Таковы злостное уклонение от уплаты алиментов или от содержания детей (ст. 122 УК РСФСР), незаконное лишение свободы (ст. 126 УК РСФСР), хранение оружия (ст. 128 УК РСФСР) и т. д.

Н. Ф. Кузнецова говорит о «двойном окончании» длящихся преступлений, понимая под этим то, что в момент, когда преступник дезертировал, налицо оконченный состав преступления, но затем преступление длится до момента его окончания в смысле добровольного отказа или принудительного пресечения². Нам представляется, что с точки зрения локализации длящегося преступления во времени различаются только начало и конец деяния.

Свойства этого рода преступных деяний и связь их с течением времени лучше всего можно показать на примере самовольной отлучки военнослужащего срочной службы из расположения воинской части.

С момента самовольного оставления части до истечения суток отлучка еще не составляет уголовно наказуемого деяния, представляя дисциплинарный проступок. По истечении суток отлучка превращается в деяние, наказуемое по ст. 245 УК РСФСР. Истечение трех суток с момента оставления части уже меняет квалификацию преступного деяния на ст. 246 УК РСФСР (самовольное оставление части или места службы).

Как видно, действие само по себе, по своему фактическому составу (самовольный, т. е. без разрешения командования, уход из части) во всех этих случаях одина-

---------------------------

¹ «Длящимся преступлением является такое, которое совершается не в какой-либо определенный момент, а имеет длительный характер. Длящееся преступление характеризуется непрерывным осуществлением определенного преступного деяния» (М.Д.Шаргородский, Вопросы общей части уголовного права, Л., 1955, стр. 236).

² Н. Ф. Кузнецова, указ. соч., стр. 129,

ково и только течение времени меняет юридическую квалификацию деяния¹.

Если предположить, что момент начала течения времени и все остальные обстоятельства одинаковы для данного случая, то юридическая квалификация будет зависеть только от момента окончания «преступного состояния» (безразлично, добровольного или вынужденного) по отношению к моменту вступления в силу нового закона.

Некоторую особенность имеет определение действия нового закона в отношении длящегося преступного деяния в тех случаях, когда законом определен срок, по истечении которого деяние становится уголовно наказуемым (для многих длящихся преступлений, например, уклонения от уплаты алиментов, срок законом не установлен), а также когда в зависимости от установленной законом длительности меняется квалификация преступного деяния или его наказуемость.

В отличие от гражданского права в уголовном праве законом не установлен порядок исчисления сроков. В соответствии с общими принципами действия советского уголовного закона во времени мы считаем необходимым придерживаться следующих правил:

1. Если новый закон не меняет длительности срока деяния, то ничего не меняется в исчислении срока и определении момента окончания преступления.

2. Если новым законом срок увеличен, то при сохранении размера наказания он должен быть применен даже к тем деяниям, которые закончились во время действия старого закона. Не исключено, однако, что при увеличении новым законом срока одновременно будет увеличено наказание. Тогда определение окончания срока деяния по отношению к старому и новому закону не будет безразличным.

Покажем, как надо производить подсчет, на произвольном примере. Законом установлена уголовная наказуемость самовольной отлучки при длительности свыше одних суток сроком до трех суток (при отсутствии

------------------------

¹ Мы оставляем в стороне вопрос о субъективной стороне, ибо самовольный уход, пресеченный даже через час, получит иную квалификацию, если, например, будет установлено намерение военнослужащего вообще уклониться от военной службы (дезертирство - ст. 247 УК РСФСР).

свыше трех суток деяние квалифицируется как самовольное оставление части или места службы). Предположим, что новым законом срок самовольной отлучки установлен от одних до четырех суток.

Случай I. Солдат к моменту вступления в силу нового закона отсутствовал без разрешения трое суток и один час. Он может быть привлечен к ответственности по старому закону уже не за самовольную отлучку, а за самовольное оставление части (повторяем: если уровень наказаний сохранился, а изменились только сроки, то на него распространится действие нового закона).

Случай II. Ко времени вступления нового закона в силу солдат отсутствовал без разрешения двое суток и двадцать три часа. К уголовной ответственности за самовольное оставление части он может быть привлечен, если не явится в часть в течение двадцати пяти часов, следующих за моментом вступления в силу нового закона.

3. Когда новым законом срок сокращен, то требуется истечение старого срока или полное истечение нового срока с момента вступления в силу нового закона. Например, новый закон установил, что уголовная ответственность за самовольное оставление части наступает не после трех, а после двух суток отлучки.

Случай I. К моменту вступления нового закона в силу солдат находился в отлучке двадцать часов. Если он не явится в течение двух суток, следующих за моментом вступления закона в силу, то он может быть привлечен к ответственности по новому закону (хотя и не истекли трое суток, предусмотренные старым законом, а полностью истекли двое суток, предусмотренные новым законом).

Случай II. К моменту вступления нового закона в силу солдат находился в отлучке сутки и двадцать часов. Если он явится через двадцать семь часов, то он не может быть привлечен к ответственности по новому закону, поскольку не истек полностью срок, установленный старым законом (хотя прошло более двух суток, установленных новым законом).

д) Преступные деяния с отдаленным результатом

Результат преступного деяния играет в уголовном праве особую роль. Одно и то же по своему фактичес-

кому составу и даже субъективной стороне действие мо-жет быть как различным по юридической природе, так и безразличным для уголовного права вообще, в зависимости от наступивших последствий.

Например, нарушение правил движения транспорта, если оно никаких последствий не имело, может повлечь только административную ответственность; если в результате этого нарушения человеку было причинено менее тяжкое или легкое телесное повреждение, то действие квалифицируется по ч. 1 ст. 211 УК РСФСР; если же результатом того же деяния явилась смерть потерпевшего или тяжкие телесные повреждения, это же действие квалифицируется по ч. 2 ст. 211 УК РСФСР.

В уголовно-правовой литературе поэтому проводится деление преступлений на «формальные», когда «для наличия объективной стороны преступления достаточно совершения определенного указанного в законе общественно опасного действия или бездействия; установление же общественно опасного последствия для состава преступления не обязательно»¹, и «материальные», когда требуется наступление предусмотренных законом вредных последствий. Некоторые юристы такое деление отрицают².^.

К преступным деяниям с отдаленным результатом следует отнести такие (сравнительно немногочисленные) преступления, в которых результат деяния не является непосредственным следствием деяния и отделен от самого деяния некоторым промежутком времени.

Что же следует считать временем совершения преступления: момент совершения субъектом деяния или момент наступления результата?

«Классический» пример: некто посылает по почте посылку с отравленной пищей. Посылка может и затеряться в пути. Результат вообще не наступит и, более того, об этом может никто не узнать. Но, предположим, посылка пришла по адресу и тот, кому она предназначалась (или кто-то другой), умирает. Когда совершено преступление: в момент отправления субъектом посылки или в момент смерти адресата?

------------------------------

¹ «Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1962, стр. 129. ²Н. Ф. Кузнецова, указ. соч., стр. 29.

Другой пример: произведен недоброкачественный ремонт автомашины и недобросовестная приемка ремонта. Машина выпущена в эксплуатацию с дефектами. Через некоторое время шофер обнаружил эти дефекты и устранил их сам или потребовал их устранения. Деяние само по себе (недоброкачественный ремонт автомашины и выпуск ее с дефектами в эксплуатацию) уголовной ответственности не влечет, поскольку не наступило требуемых для этого законом вредных последствий. Теперь предположим, что у этой машины на крутом уклоне отказали тормоза и произошла авария с человеческими жертвами. Виновные будут привлечены к уголовной ответственности. Но что считать временем совершения преступления в данном случае: время производства недоброкачественного ремонта или время аварии?

В преступлениях этого рода помимо самого деяния происходят какие-то сопутствующие обстоятельства, которые могут либо нейтрализовать деяние, устранить наступление требуемого законом преступного результата, либо, наоборот, содействовать наступлению преступного результата.

Но в какой мере необходим ответ на вопрос о времени совершения такого рода преступлений? Имеет ли это какое-нибудь значение?

Предположим, что новый закон, вступивший в силу между моментом совершения деяния и моментом наступившего результата, смягчает уголовную ответственность. В этом случае, если мы примем закон времени совершения действия (или бездействия) в качестве закона времени совершения преступления, то, поскольку время, когда суд будет рассматривать дело, наступает после времени наступления результата, должен быть применен более мягкий новый закон. Если мы сочтем временем преступления момент наступления результата, то мы также применим действующий в это время более мягкий закон. Таким, образом, при смягчении новым законом наказания или устранении наказуемости этот вопрос практического значения не имеет.

Теперь предположим, что новый закон, усиливает наказание. Если мы примем за время совершения преступления время деяния, то мы обязаны применить более мягкий закон, действовавший в то время; но если мы

признаем временем совершения преступления время наступления его результата, то должен быть применен действующий в это время более строгий закон. Следовательно, когда новый закон усиливает наказание, решение этого вопроса имеет практическое значение.

Решение, по нашему мнению, должно основываться на понятии преступления именно как общественно опасного деяния (действия или бездействия), посягающего на советский общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права граждан, а равно иное, посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного кодекса (ст. 7 УК РСФСР).

Трудно отвлечься от результата психологически: если недостатки ремонта автомашины были замечены шофером в пути, своевременно устранены, никаких неприятных последствий не произошло, то вообще не наступает последствий, предусмотренных Уголовным кодексом, ибо недоброкачественный ремонт сам по себе не составляет уголовно наказуемого деяния. Поскольку деяние само по себе не наказуемо, значит, наказуемость определяется наступившим результатом?

Однако, не отрицая значение результата для квалификации деяния именно как преступного, уголовно наказуемого, все же нельзя признать временем совершения преступления время наступления его результата. Тогда пришлось бы отвлечься и от субъекта и, его конкретных действий, от субъективной стороны преступления, что вряд ли допустимо.

Проблеме этой уделено внимание в недавно вышедших монографиях Я. М. Брайнина и Н. Д. Дурманова. Оба автора, исходя из деления составов преступлений на материальные и формальные, распространяют данную проблему на все материальные составы. Это неточно, ибо, как сказано выше, материальные составы преступлений могут быть и одномоментными, и повторными, и продолжаемыми. Вопрос о времени их совершения решается сравнительно просто. Осложнение наступает именно тогда, когда результат не только отдален во времени, но и относительно отделен от совершенного деяния.

Н. Д. Дурманов считает, что последствие преступления «есть воплощение действия (или бездействия) в объективном мире, конечный результат его развития, Наступление результата при материальных составах обязательный и очень важный признак объективной стороны^"1.^.

Отсюда, по его мнению, в принципе должен применяться закон времени наступления результата. «Лишь в тех случаях, когда лицо при неосторожных деяниях не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и поэтому лишено было возможности их предотвратить до вступления в силу нового закона, а также , когда предотвращение последствий до введения в действие нового закона было объективно невозможно, по нашему мнению, следует определять ответственность по ранее действовавшему менее суровому закону»². Я. М. Брайнин полагает, что в принципе должен применяться закон, действовавший в момент совершения преступного действия или бездействия, однако отсюда исключаются случаи, «когда виновный сохраняет господство над развитием событий и может предотвратить наступление вредных последствий»³.

Практически, таким образом, несмотря на кажущееся различие позиций, оба автора приходят к одному решению: для определения подлежащего применению закона в преступлении с отдаленным результатом необходимо получить сначала ответ на вопрос, мог ли виновный предотвратить наступление результата своих действий.

Мы не согласны с таким мнением по следующим соображениям. В соответствии с принципом ст. 3 Основ уголовного законодательства виновный несет ответственность за совершение предусмотренного законом действия или бездействия. Из смысла этой статьи вытекает, что деяние, как правильно указывает Я.М. Брайнин, должно признаваться преступным в момент его совершения⁴. Очевидно, это основано на том положении, что гражданин должен сознавать в момент совершения свое-

--------------------------

¹Н. Д. Дурманов, указ. соч., стр. 262.

^{2 Т}ам же.

³Я. М. Брайнин, указ. соч., стр. 135-136^.

^{4 Т}ам же, стр. 140.

го деяния его значение и меру ответственности за него. Наказание же по более строгому закону времени наступления результата этому также, очевидно, противоречит. Более того, приведенное мнение позволит привлечь к ответственности и за те деяния, которые вообще не были наказуемыми в момент их совершения, если наказуемый результат наступил после введения уголовной ответственности (поскольку время преступления - время наступления результата).

Такова теоретическая сторона проблемы. Необходимость же постановки и решения в каждом случае вопроса о том, мог или не мог виновный, а если мог, то в какой степени, предотвратить наступление результата своего деяния, поставила бы практику в трудное положение.

Конечно, практические трудности отнюдь не довод при решении теоретических вопросов, но правильное, по нашему мнению, теоретическое решение рассматриваемой проблемы подкрепляется практически немаловажным обстоятельством простоты и единства критерия.

Таким образом, в преступлениях, где результат отдален во времени от вызвавшего его преступного деяния, временем совершения преступления будет время совершения самого деяния, образующего объективную сторону конкретного преступления.

Временем же деяния, как и во всех рассмотренных категориях преступлений, будет момент окончания деяния. Наступивший впоследствии результат деяния (например, смерть человека), даже если он составляет необходимый элемент определения состава преступления, учитывается при квалификации деяния или при назначении наказания, остается за рамками времени совершения преступного деяния.

* * *

Из всего сказанного мы можем сделать единый вывод: какую бы длительность ни имело преступное деяние и каков бы ни был его характер с точки зрения локализации во времени, временем совершения преступления всегда будет считаться момент окончания преступного действия (или бездействия).

§ 3. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ДЕЙСТВИЯ

УГОЛОВНОГО ЗАКОНА ВО ВРЕМЕНИ

Особенности действия уголовного закона во времени.

Общие вопросы действия уголовного закона во времени решаются значительно более просто и четко, чем те же вопросы в других отраслях права. Как было установлено в первой главе, именно потому, что закон является единственной формой (источником) уголовного права (Указы Президиума Верховного Совета СССР и Президиумов Верховных Советов союзных республик должны проходить утверждение на сессиях Верховных Советов в качестве законов)¹, такие сложные вопросы, которые возникают в других отраслях права по поводу определения времени окончания действия одного нормативного акта и начала действия другого акта, в уголовном праве отсутствуют. В большинстве случаев мы можем точно сказать, когда утратил силу старый уголовный закон и вступил в силу новый.

Чтобы определить, какой закон нам следует применить к данному факту или к данному отношению, нам надо установить не только время, когда утратил силу старый закон и вступил в силу новый, но и сопоставить этот момент с временем данного факта или отношения.

В предыдущем параграфе мы пришли к выводу, что, сколько бы времени ни занимало преступное деяние, для определения действия закона имеет значение только момент окончания преступного действия. Таким образом, сопоставление времени совершения преступного деяния с временем действия уголовного закона теоретически затруднений не представляет.

Так, если новый закон вступил в силу 1 января 1968 г., а предусмотренное им преступное деяние совершилось (закончилось) 2 января 1968 г., то ясно, что деяние должно квалифицироваться по новому закону.

Законодательство о действии уголовного закона во времени. В широком смысле слова к законодательству о действии закона во времени относятся все нормативные акты, регулирующие вступление законов в силу, утрату им силы и т. д. Но собственно о действии закона во

-------------------------

¹ «Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1962, стр. 26.

времени говорят только те акты, которые определяют выбор между старым и новым законом.

Главный акт, которым мы руководствуемся при выборе уголовного закона, - ст. 6 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также повторяющие ее статьи уголовных кодексов союзных республик¹.

Статья 6 Основ представляет собой ряд коллизионных норм, т. е. норм, определяющих выбор закона². Нормы ст. 6 Основ по видам относятся к темпоральным (временным) коллизионным нормам, определяющим выбор закона во времени, выбор между законом старым (отмененным) и новым (действующим). Нормы ст. 6 Основ относятся к общим коллизионным нормам. Норма, которая регулирует выбор по отношению к определенному закону, будет специальной коллизионной нормой. Так, если законодатель придает обратную силу новому, более строгому закону, оговорка о придании этому закону обратной силы будет специальной коллизионной нормой.

Статья 6 Основ уголовного законодательства содержит следующие нормы, которые необходимо подробно проанализировать:

1. «Преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния».

Это наиболее общее правило, заключающееся в том, что, когда бы ни было совершено преступление (не считая, конечно, давности привлечения к уголовной ответственности), оно должно рассматриваться в соответствии с тем законом, который действовал в момент совершения преступления.

В советском праве норма эта была впервые установлена в ст. 2 УПК РСФСР 1922 года³, затем дословно повторена в ст. 2 УПК РСФСР 1923 года⁴.

-----------------------------

¹ Следует иметь в виду здесь и в дальнейшем, что в Уголовных кодексах Грузинской ССР и Литовской ССР действию уголовного закона во времени посвящены статьи седьмые.

²Подробнее о коллизионных нормах см. А. А. Т и л л е, Время, пространство, закон, М., 1965.

³СУ РСФСР 1922 г. № 20-21, ст. 230.

⁴СУ РСФСР 1923 г. №. 7, ст. 106.

Нe требует особых объяснений то, что непосредственно после Великой Октябрьской социалистической революции общим правилом было применение закона времени суда и только в виде исключения допускалось применение ранее действовавших законов свергнутого царского правительства.

Место этой нормы в Уголовно-процессуальном кодексе было определено ошибочно; хотя норма эта регулирует выбор закона, она принадлежит к материальному уголовному праву, а не к процессуальному, и, помещенная ныне в уголовные кодексы, она была поставлена на свое действительное место.

2. «Закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание, имеет обратную силу, то есть распространяется также на деяния, совершенные до его издания».

Эта норма представляет собой общее исключение из действия первой нормы.

Так, если гражданин совершил в марте 1954 года убийство из ревности, и в момент следствия оно было квалифицировано в соответствии с первой нормой ст. 6 Основ по п. «а» ст. 136 УК РСФСР 1926 года, а суд состоялся в январе 1961 года, то деяние будет переквалифицировано на ст. 103 УК РСФСР 1960 года, в силу веления второй нормы. Статье 103 УК РСФСР 1960 года придается обратная сила.

Формулировка нормы не совсем точна, но практика понимает и применяет ее в целом правильно. Речь в ней идет о более благоприятном законе, устанавливающем преступность и наказуемость деяния, а не только о законе, устраняющем наказуемость или смягчающем наказание в прямом смысле этого слова. Мы посчитаем более благоприятным законом даже такой, который непосредственно к смягчению наказания не ведет, но вследствие благоприятной квалификации дает обвиняемому лучшие шансы на условно-досрочное освобождение впоследствии.

Статья 103 УК РСФСР 1960 года благоприятна не только потому, что она смягчает наказание по сравнению со ст. 136 УК РСФСР 1926 года (максимум наказания - 10 лет лишения свободы - здесь одинаков, но минимум наказания по УК РСФСР 1926 г.- 1 год лишения свободы, а по УК РСФСР 1960 г. - 3 месяца лишения сво-

боды), но и потому, что ревность по новому закону не считается отягчающим обстоятельством. При одном и том же наказании (предположим, максимальном) иная квалификация преступления может иметь в будущем для осужденного более благоприятные последствия.

Как и предыдущая основная норма, норма об обратном действии более мягкого закона была впервые включена в УПК РСФСР 1922 года. Статья 2 УПК гласила: «Законы, устраняющие преступность совершенного деяния или смягчающие его наказуемость, имеют обратную силу». В связи с этим необходимо сказать несколько слов о действии во времени процессуальных законов вообще и уголовно-процессуальных в частности.

Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 17 января 1927 г. утвердило принцип, в соответствии с которым применяются процессуальные нормы, действующие в момент рассмотрения дела, независимо от того, когда возникли правоотношения по данному делу. Хотя принцип этот был установлен в отношении норм гражданского права, им руководствовались и в уголовном процессе. В соответствии с принятым в нашей юридической литературе определением обратной силы закона многие считают, что процессуальные законы имеют обратную силу, однако попытки объяснить это или не делались вообще или, по выражению В. А. Туманова, не были «достаточно глубокими». М. А. Чельцов, например, пишет: «Каждый процессуальный закон направлен к улучшению хода процесса, к обеспечению достижения истины. Поэтому, как правило, немедленное применение нового процессуального закона не может нарушить ничьих процессуальных прав»¹. Если мы согласимся с презумпцией, что всякий новый процессуальный закон улучшает процесс, отсюда еще не следует, что в результате улучшается и облегчается положение обвиняемого. В противном случае мы должны были бы придавать обратную силу и более суровым уголовным законам, ибо они направлены на усиление борьбы с преступностью и на охрану общества от преступных посягательств.

М. А. Чельцов далее пишет: «Только в тех случаях, когда применение нового процессуального закона

--------------------

¹ М. А. Чельцов, Советский уголовный процесс, М., 1962, стр. 22.

явно¹ущемляло бы процессуальное право участника процесса (вообще не отменяемое новым законом), допускается льгота по применению нового закона. Так, если новый закон устанавливает более короткий срок на обжалование приговора, то может оказаться, что осужденный уже пропустил этот срок. Чтобы не лишать осужденного его процессуального права, течение нового срока для обжалования должно исчисляться не с момента постановления приговора, а с момента вступления в силу нового процессуального закона»².

Уголовно-процессуальные законы, так же как и материальные, могут ухудшать или улучшать положение обвиняемого. Каков же мотив применения новых уголовно-процессуальных законов, ухудшающих положение обвиняемого? Мотив один - закон. Как уже говорилось и подробнее будет оказано дальше, обратное действие задана (любого: благоприятного или неблагоприятного) есть действие исключительное и не может иметь места без специального указания законодателя.

Более мягкий уголовный закон применяется с обратной силой на основании предписания ст. 6 Основ уголовного законодательства. В отношении уголовно-процессуального закона имеется другое, определенное и не вызывающее никаких сомнений, указание ст. 1 Основ уголовного судопроизводства и ст. 1 УПК союзных республик: «При производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий соответственно во время дознания, предварительного следствия либо рассмотрения дела судом».

Конечно, законодатель может дать и иное указание для определенного (нового закона, но без специального указания законодателя нельзя отказываться от применения нового уголовно-процессуального закона даже в тех случаях, когда он «явно» (например, при передаче дела для рассмотрения военному трибуналу) ухудшает положение обвиняемого. Приведенный М. А. Чельцовым пример нехарактерен, ибо речь идет не об отказе от применения нового закона, а о порядке исчисления срока. Поскольку этот порядок ни в уголовном, ни в уголовно-

----------------------

^{1 Э}то подчеркнутое нами слово «явно» звучит довольно двусмысленно по отношению к двум предыдущим фразам М. А. Чельцова (М. Б. и А. Т.).

²М. А. Чельцов, цит. соч., стр. 22.

процессуальном праве нe установлен законом, то предлагаемый М. А. Чельцовым благоприятный для обвиняемого порядок исчисления срока, безусловно, приемлем и правилен для данного случая. В принципе он соответствует рекомендуемому нами выше порядку исчисления сроков при квалификации длящихся преступлений.

3. «Закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет».

Эта норма является как бы инверсией (оборотом) предыдущей и может быть ив нее выведена. Если законодатель установил, что обратную силу имеет закон, смягчающий наказание, то следует ли, что закон, усиливающий наказание, обратной силы не имеет? Статья 2 УПК РСФСР 1923 года такой инверсии не имела, но практика вполне правильно делала указанный вывод из нормы об обратной силе более мягкого закона.

И все же надо признать вполне правильным законодательное закрепление этого правила, ибо оно не выводится из предыдущей нормы с необходимостью. Логически, если закон, смягчающий наказание, имеет обратную силу, то из этого не следует, что закон, усиливающий наказание, не имеет обратной силы.

Обратная сила закона - серьезный, а порой и опасный тип действия, и потому он должен быть урегулирован с максимальной точностью. Так, французский юрист Левель указывает как на серьезный недостаток французского уголовного права то, что правило об обратимости более мягкого и необратимости более строгого уголовного закона во Франции законом не закреплено, а составляет обычную норму. Левель противопоставляет этому закрепление в СССР этой нормы¹ законом.

§ 4. ОБЩАЯ СХЕМА ДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНОГО

ЗАКОНА ВО ВРЕМЕНИ

Немедленное действие уголовного закона. Мы установили, что основным принципом действия уголовного закона во времени является применение закона времени совершения преступного деяния. Но общеправовым, обычным действием закона при отсутствии специальной

-------------------

¹ P. Level, Essai de systematisation du conflit de loi dans le temps, Paris, 1959, p. 321.

оговорки законодателя или особых норм, подобных ст. 6 Основ уголовного законодательства, является немедленное действие закона, т. е. применение закона, действующего в момент вынесения решения. Нет ли в этом противоречия?

В большинстве случаев его нет, так как обычно время, которое проходит от момента совершения преступного деяния до момента осуждения преступника, небольшое, и вопрос о выборе между законом времени совершения преступного деяния и законом времени суда приобретает остроту только в течение относительно короткого периода, следующего за вступлением в силу нового закона. И, хотя бывают случаи привлечения к уголовной ответственности за деяние, совершенное несколько лет тому назад, случаи эти в общей массе уголовных дел исключительные.

Таким образом, в большинстве случаев закон времени совершения преступления и закон времени суда совпадают, значит, и в уголовном праве немедленное действие закона, применение действующего закона- наиболее характерно, обычно.

Так, если в январе 1969 года суд рассматривает дело о выпуске недоброкачественной продукции в течение 1968 года, то ни о каком другом законе, кроме действующей с 1961 года ст. 152 УК РСФСР 1960 года, речи быть не может. Время совершения деяния и время суда находятся под действием времени одного закона.

Переживание (ультраактивность) старого уголовного закона. Однако, несмотря на то, что новые уголовные кодексы приняты сравнительно недавно, в них постоянно вносятся изменения, принимаются законы, усиливающие наказание (например, в 1962 г. усилено наказание за взяточничество, в 1966 г. - за хулиганство) или устанавливающие уголовную наказуемость деяний (ст. ст. 190¹, 190² и 190³ УК РСФСР, дополнившие УК РСФСР в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1966 г. «О внесении дополнения в Уголовный кодекс РСФСР»¹).

Кроме того, даже теперь возможно привлечение к уголовной ответственности за деяние (например, за

------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1966 г. № 38, ст. 1038/

убийство), совершенное до 1 января 1961 г., т. е. возможно применение УК РСФСР 1926 года.

В этом случае в соответствии с основным принципом ст. 6 Основ уголовного законодательства применяется старый уголовный закон, утративший силу. Он по воле законодателя Действует сверх отведанного ему времени. Поэтому такой тип действия закона и называется «переживание старого закона».

Так, если 1 января 1969 г. новый закон заменил более строгий закон, действовавший в момент совершения преступления (предположим, 10 декабря 1968 г.), то во время вынесения приговора в январе 1969 года суд применит не действующий закон, а закон старый, закон недействующий, закон отмененный. Таким образом, жизнь его как бы «продляется» в силу общего правила о применении закона времени совершения преступного деяния.

Обратное действие (ретроактивность) уголовного закона. В качестве исключения из общего правила к ранее совершенному преступному деянию может быть применен действующий ныне закон. Такое действие уголовного закона называют обратным. Возможны два варианта: а) к деянию применяется закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание; б) к деянию применяется закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание.

Основы уголовного законодательства запрещают применение уголовного закона с обратной силой в первом случае; такое применение, следовательно, будет грубым нарушением закона, если на это не будет особого распоряжения законодателя. Применение же закона с обратной силой во втором случае есть обычное, повседневное применение закона на основании ст. 6 Основ уголовного законодательства.

Схематически это выглядит так: с 1 января 1969 г. действует новый закон; заседающий в этом же месяце суд применяет действующий новый закон, хотя деяние совершено в декабре 1968 года, когда действовал иной закон. Как и в предыдущем случае, закон времени суда и закон времени деяния не совпадают, но в предыдущем случае применяется закон времени деяния, а в этом - времени суда.

Глава третья

ОБРАТНАЯ СИЛА УГОЛОВНОГО ЗАКОНА

§ 1. ЗАКОНОДАТЕЛЬ И ОБРАТНАЯ СИЛА ЗАКОНА

Положение о праве законодателя придавать обратную силу законам, в том числе и уголовным, устанавливающим наказуемость или повышающим наказание, в нашей науке общепризнанно. Нет учебников общей теории государства и права или уголовного права, в которых отсутствовало бы указание о возможности придания обратной силы законам, при условии специальной о том оговорки в самом законе¹.

Однако принцип необратимости законов не был сформулирован в период Великой Октябрьской социалистической революции ни в одной отрасли права, в том числе и в праве уголовном.

Великая Октябрьская социалистическая революция по самому своему характеру означала коренную ломку всех общественных отношений, в том числе правовых. Новое революционное законодательство смело вторгалось во все области общественной жизни. Оно не могло быть ограничено принципом необратимости законов даже в области уголовного права.

----------------------------

¹ «Закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет.

Из этого правила делается исключение, когда деяние представляет особую общественную опасность или имеет широкое распространение. В этих редких случаях новому, более суровому закону придается обратная сила, т. е. он распространяется и на те деяния, которые были совершены до его издания. Однако в качестве обязательного условия требуется, чтобы в тексте закона было специально указано, что он имеет обратную силу» («Научно-практический комментарий к Основам уголовного законодательства», М., 1960, стр. 24).

Революционная необходимость обязывала Советское государство издавать декреты, подобные декрету от 28 ноября 1917 г. «Об аресте вождей гражданской войны против революции», в котором предписывалось арестовывать и предавать суду революционного трибунала членов руководящих учреждений партии кадетов.¹ Поскольку речь здесь идет об ответственности за деятельность, предшествующую изданию декрета и прежними законами не наказуемую, то ясно, что данный закон имел обратную силу.

Не следует отсюда делать вывод, что в период революции уголовные законы издавались с обратной силой, как правило; случаи такие исключительны даже в 1917-1922 гг., однако в то время наряду с изданием законов с обратной силой встречалось и применение законов с обратной силой, поскольку использование старого законодательства, законов свергнутого царского правительства допускалось лишь в виде исключения.

Я.М.Брайнин в курсе лекций по уголовному праву писал, что советскому уголовному закону «придается обратная сила, когда это диктуется особо важными интересами Советского государства»². В качестве примера такой необходимости он приводит постановление ЦИК и СНК СССР от 21 ноября 1929 г. «Об объявлении вне закона должностных лиц - граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР».

Поэтому трудно понять, почему Я. М. Брайнин в своей последней монографии представляет положение о праве законодателя на издание законов с обратной силой как «новинку», впервые высказанную в нашей литературе А. А. Тилле³. Последний высказывал это положение именно как общепризнанное, подчеркивая, что как обратное действие закона, так и переживание старого закона - исключительные типы действия-закона во времени, требующие специальной оговорки законодателя⁴.

------------------------

¹СУ РСФСР 1917 г. № 5, ст. 70.

²Я. М. Брайнин, Советское уголовное право, Общая часть, вып. 1, Киев, 1955, стр.164.

³ Я.: М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр.:. 140.

⁴ С. С. Алексеев ошибочно рассматривает обратную силу закона: как «исключительное явление в социалистическом обществе» («Об-

Но если мы пришли к выводу, что право законодателя па издание законов, действующих с обратной силой, во всех отраслях права не может быть подвергнуто сомнению, это вовсе не означает неограниченной возможности для законодателя издавать обратимые законы, устанавливающие уголовную или административную наказуемость деяний или повышающие наказание.

Как известно, основанием уголовной ответственности является виновное совершение общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом (ст. 3 Основ уголовного законодательства). Слово «предусмотренного» следует, конечно, истолковывать как «установленного прежде», т. е. ранее, нежели совершенное деяние. Привлечение гражданина к уголовной (а равно к административной и всякой иной) ответственности за деяние, которое в момент его совершения ответственности не влекло (или влекло иную, меньшую ответственность), противоречит не только основным принципам уголовного права, но и понятию справедливости. Возможность для законодателя издавать законы с обратной силой превратилась бы в произвол при злоупотреблении этим правом. Издание более строгих уголовных законов с обратной силой, издание законов, устанавливающих уголовную ответственность с обратной силой, может быть оправдано только обстоятельствами совершенно исключительными. Например, без придания закону обратной силы нельзя было бы наказать жандармов, провокаторов и иных врагов народа за деяния, совершенные ими до революции. Но необходимость усиления ответственности, по нашему мнению, не оправдывает придания более строгим законам обратной силы. В таких случаях вполне достаточно усиления наказания. Надо, однако, сказать, что случаи придания более строгому закону обратной силы в советском уголовном праве единичны и за последние двадцать лет не встречались.

В своей монографии Я. М. Брайнин полемизирует с А.А.Тилле о праве законодателя на придание обрат-

--------------------------

щая теория социалистического права», вып. 3, Свердловск, 1965, стр. 121). Обратная сила более мягкого уголовного закона, как известно,- правило. В других отраслях права также придание обратной силы законам (в основном, благоприятным) отнюдь не исключительное явление.

ной силы уголовным законам. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что никакого противоречия по существу между взглядами Я.М. Брайнина и А. А. Тилле нет. Дело в том, что Я.М. Брайнин выступает против мнения, высказанного в Научно-практическом комментарии к УК РСФСР под редакцией Б. С. Никифорова, «что в исключительных случаях по конкретному уголовному делу в каждом отдельном случае специальным постановлением Президиума Верховного Совета СССР (или Верховного Совета союзной республики) закону может быть придана обратная сила»¹. В этом Я. М. Брайнин совершенно прав, но в указанном случае речь идет не о действиях законодателя.

Как правильно пишет Я. М. Брайнин, «такие исключения законодатель может предусмотреть в законе только при его принятии, но «и в коем случае после того, как он введен в действие. Отступление от этого требования явилось бы грубым нарушением социалистической законности, существенным нарушением прав граждан»².

У нас в стране не существует разделения властей, и Президиумы Верховного Совета Союза ССР и союзных республик в периоды между сессиями Верховных Советов являются высшими органами государственной власти³. Хотя законодательными органами у нас являются только Верховный Совет Союза ССР и Верховные Советы союзных и автономных республик, их Президиумы издают указы, в том числе и указы, устанавливающие уголовную ответственность, повышающие наказания. Чтобы стать законами, такие указы должны обязательно утверждаться сессиями соответствующих Верховных Советов⁴.

--------------------------

¹«Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР», М., 1963, стр. 13. То же мнение было высказано С. С. Алексеевым: «Компетентные государственные органы вправе придавать обратную силу нормативным актам (которые в принципе такой обратной силы не имеют) только для данного конкретного дела», С. С. Алексеев, Общая теория социалистического права, выпуск третий, Свердловск, 1965, стр. 124.

²Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 142.

³Советское государственное право, М., 1967, стр. 440.

^{4 Т}ам же, стр. 413.

Однако, издавая нормативный акт о придании обратной силы по конкретному уголовному делу, Президиум Верховного Совета действует не как законодательный орган, а как орган исполнительный. В данном случае речь идет о применении закона. Применение же уголовного закона с обратной силой следует признать противоречащим ст. 6 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик.

К этому можно добавить, что законы всегда нормативны, нашему государственному праву не известны «законы по конкретному делу». Именно нормативные указы Президиумов Верховных Советов проходят утверждение на сессиях Верховных Советов, чтобы приобрести юридические свойства законов¹. Указы Президиумов Верховных Советов, содержащие уголовно-правовые нормы, обязательно утверждаются сессиями Верховных Советов.

§ 2. СПОСОБЫ ПРИДАНИЯ УГОЛОВНОМУ ЗАКОНУ

ОБРАТНОЙ СИЛЫ

Случаи, когда закону может быть придана обратная сила, многочисленны и отнюдь не ограничиваются уголовными законами, устраняющими наказуемость деяния или смягчающими наказание. Перечислить их просто невозможно. Обратная сила часто придавалась законам, расширяющим права граждан в области трудового и гражданского права. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 ноября 1940 г.² обратная сила была придана на территориях Литовской, Латвийской и Эстонской советских социалистических республик кодексам РСФСР и иным законам и постановлениям Правительства СССР и Правительств Литовской, Латвийской и Эстонской советских социалистических республик после принятия их в состав Союза ССР. Аналогично Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря

------------------------

¹«Верховный Совет СССР осуществляет свою законодательную деятельность либо путем непосредственного обсуждения, рассмотрения и принятия законов, либо путем утверждения отдельных нормативных указов Президиума Верховного Совета СССР» («Советское государственное право», М., 1967, стр. 413).

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1940 г. № 46.

1940 г.¹ обратная сила была придана кодексам Украинской ССР и иным законам и постановлениям Правительства Союза ССР и Молдавской Советской Социалистической Республики на ее территории после ее образования. Обратная сила была придана ряду норм гражданских кодексов союзных республик при их введении в действие и т. д.

Нашему законодательству известны следующие способы придания закону обратной силы.

1. Указание законодателя. Это, конечно, основной способ придания закону обратной силы, но сами указания законодателя могут иметь различную форму:

а) Прямое и ясно выраженное словесно (expressisverbis) распоряжение о придании данному закону обратной силы, включенное в текст самого закона. Так, п. 6 декрета Советского правительства от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» гласил: «Настоящий декрет имеет обратную силу, с тем, однако, что от преследования за дачу взятки, если таковая была произведена до издания этого декрета, освобождаются те лица, кои в течение трех месяцев со дня издания настоящего декрета заявят судебным властям о даче ими взятки»².

б) Указание о придании закону обратной силы в специальном акте. УК РСФСР 1922 г. был введен в действие постановлением ВЦИК с 1 июня 1922 г.³. По представлению прокурора республики Президиум ВЦИК своим постановлением от 19 октября 1922 г. придал обратную силу ст. ст. 114 и 114-а (взяточничество)⁴.

Надо, однако, заметить, что Президиум ВЦИК считался законодательным органом. Его постановления имели юридическую силу законов. Приведенное постановление Президиума ВЦИК можно приравнять к изданию нового уголовного закона. Это никак нельзя сравнивать с приданием обратной силы уголовному закону по конкретному уголовному делу, поскольку это постановление Президиума ВЦИК представляет собой нормативный акт, общую норму, имеющую силу закона.

Но и при всем сказанном, такой способ не может быть рекомендован для практики законодательства.

---------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета СССР» 1940 г. № 51.

²СУ РСФСР 1918 г. № 35, ст. 467.

³СУ РСФСР 1922 г. № 15, ст. 153.

⁴СУ РСФСР 1922 г. № 65, ст. 852.

в) Прямое указание законодателя о придании уголовному закону обратной силы может быть дано без использования выражения «придать обратную силу». Так, уже упоминавшийся Указ Президиума Верховного Совета ССОР от 6 ноября 1940 г. предписывал: «Привлечение к уголовной ответственности за преступления, совершенные на территории Литвы, Латвии и Эстонии до установления в них Советской власти, а также окончание и направление по подсудности следственных и судебных дел, возбужденных соответствующими органами Литвы, Латвии и Эстонии до установления в них Советской власти, должно производиться в соответствии с кодексами РСФСР». Воля законодателя выражена в этом постановлении ясно и недвусмысленно, ибо привлечение к уголовной ответственности по кодексам РСФСР за преступления, совершенные на территории Литвы, Латвии и Эстонии, не только до введения в действие на их территории упомянутых кодексов, но и до установления Советской власти, есть не что иное, как придание уголовным (и уголовно-процессуальным) законам обратной силы.

г) Придание закону обратной силы может быть произведено законодателем путем указания даты введения его в действие ранее времени его принятия. Так, если закон принят 1 ноября, а в нем указано, что он вступает в силу с 1 июля того же года, то это, несомненно, означает придание закону обратной силы.

Например, Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о порядке введения в действие уголовного кодекса РСФСР был принят 20 января 1961 г.¹ и должен был вступить в силу через десять дней после его опубликования в «Ведомостях Верховного Совета РСФСР». Однако законодатель установил, что он вступает в силу с момента вступления в силу Уголовного кодекса РСФСР, то есть с 1 января 1961 г. Причины, по которым законодатель поступает, таким образом, вполне понятны и оправданы, хотя предпочтительнее было принять такой указ ранее, чем Уголовный кодекс вступил в силу. Указанному закону определенно придана обратная сила. поскольку он действует с того времени, когда его факти-

-----------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1961 г. № 2, ст.'7.

чески не существовало. Применяется он так, как если бы он был принят и опубликован ранее 1 января 1961г.¹.

2. Придание обратной силы уголовному закону посредством коллизионной нормы. Коллизионная норма также представляет собой прямое указание законодателя, но в отличие от придания обратной силы путем указания о том в самом издаваемом уголовном законе или вообще только по отношению к данному конкретному уголовному закону коллизионная норма распространяется на все уголовное законодательство в целом.

Такой нормой является ч. 2 ст. 6 Основ уголовного законодательства: она придает обратную силу всем уголовным законам, которые устраняют наказуемость деяния или смягчают наказание.

3. «Молчаливое» (implicite) придание уголовному закону обратной силы. Иногда мы не находим в законе никаких прямых указаний о действии его во времени, но по своему содержанию, по смыслу, по существу закон имеет обратную силу. Путем толкования закона делается вывод о том, что законодатель придал ему обратную силу.

Уголовному кодексу РСФСР 1926 года обратная сила придана не была. Не была придана обратная сила и закону о контрреволюционных преступлениях от 6 июня 1927 г.², который вошел в УК РСФСР 1926 года в качестве ст.ст. 58¹-58¹⁴. Как, однако, мы должны оценивать с точки зрения действия закона во времени ст. 58¹³ этого Кодекса, которая устанавливала наказания за активные действия или активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентурной) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны? Совершенно очевидно, что норма эта карала деяния, которые, с точки зрения существовавших в царской России законов, не только не считались преступными, но составляли обязанность тех

-----------------------

¹ Высказанные здесь положения относятся только к уголовному праву. Что касается других отраслей права, то не во всех случаях введения закона в действие путем указания даты более ранней, чем дата его принятия, можно сказать, что ему придана обратная сила. Это может показать только анализ содержания конкретного закона (подробнее об этом см. А.Тилле, указ. соч., стр. 50-51).

² Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 6 июня 1927 г. «Об изменении Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 г.» (СУ РСФСР 1927 г. № 49, ст. 330).

лиц, которые при Советской власти справедливо привлекались к уголовной ответственности. Ни у кого не вызывает сомнений необходимость сурового наказания бывших палачей рабочего класса, провокаторов и охранников и, следовательно, необходимость придания этой норме обратной силы. Но в самой норме прямо об этом ничего не сказано. Мы выводим обратную силу этого закона из того, что он карает те деяния, которые могли быть совершены лишь до его издания.

Признавая возможность издания уголовных законов, обратимых по своему смыслу без особого о том указания законодателя, следует в то же время сказать о нежелательности этого. Отсутствие прямых и ясных указаний может в ряде случаев привести к спорам и разнобою. Поскольку законодатель имеет право придать закону обратную силу, то при желании придать ее уголовному закону следует сказать об этом в такой форме, которая не может вызвать сомнений.

4. Обратная сила разъяснительных законов. К законам, имеющим обратную силу по своему существу, относят разъяснительные законы. Некоторые ученые (в России - Градовский, Трубецкой) против этого возражали, считая, что разъяснение или толкование представляет собой новый закон, новую норму и во всяком случае для придания ему обратной силы требуется специальное о том указание законодателя.

Большинство же ученых придерживалось того, мнения, что толкование закона составляет одно целое с толкуемым законом, и потому оно действует с того же момента, с которого вступил в силу этот закон.

Правомерность придания обратной силы разъяснительным законам подвергалась сомнению по той причине, что под видом разъяснения государство может издать новую норму, придав ей, таким образом, обратную силу.

Возражения такого рода отвергаются по той причине, что, поскольку законодатель имеет право издавать законы с обратной силой (Градовский исходил из противоположного мнения), ему незачем прибегать к уловкам. Если же в силу каких-либо причин законодатель включит в состав разъяснения новую норму, которая получит свое действие со времени вступления в силу разъясняемого закона, то право государства использовать и такой

способ придания закону обратной силы оспорено быть не может.

В действии разъяснительных норм имеется только одно ограничение: они не должны вести к пересмотру законченных решением дел. Однако при кассационном рассмотрении дела соответствующая инстанция должна руководствоваться разъяснительной нормой.

До 1961 года уголовная ответственность несовершеннолетних определялась постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних»¹. Текст ст. 1 этого постановления был воспроизведен в ст. 12 УК РСФСР 1926 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1941 г.² было разъяснено, что постановление ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 г. распространяется как на умышленные, так и на неосторожные преступные деяния несовершеннолетних. Разъяснение было вызвано разнобоем в практике, тем, что в ряде случаев несовершеннолетние освобождались от ответственности за неосторожные преступные деяния. В соответствии с установленным выше принципом данное разъяснение распространялось на все незавершенные дела.

§ 3. ПРЕДЕЛЫ ДЕЙСТВИЯ СТ. 6 ОСНОВ

УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА СОЮЗА ССР

И СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК

Вопрос о пределах действия ст. 6 Основ уголовного кодекса следует рассмотреть в двух направлениях.

Во-первых, необходимо определить круг уголовных законов, применение которых законодатель ставит в зависимость от времени совершения преступления.

В ч. 1 ст. 6 Основ уголовного законодательства содержится принципиальное положение: «Преступность и наказуемость деяния определяется законом, действовавшим во время совершения этого деяния». Из текста сле-

-------------------------------

¹СЗ СССР 1935 г. № 19, ст. 155.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1941 г. № 28.

дует, что оно относится не ко всем без исключения уголовным законам, а только к тем из них, которые устанавливают преступность и наказуемость деяния.

Возникает вопрос: допустимо ли применение положений, записанных в ч. 1 ст. 6 Основ, к уголовным законам, которые регулируют порядок применения наказания, освобождения от наказания, применения принудительных мер и снятия судимости и т. д.

Во-вторых, следует определить пределы обратного действия более мягкого закона, т. е. пределы действий ч. 2 ст. 6 Основ уголовного законодательства.

Задача состоит в том, чтобы установить, на какой стадии применяется новый закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание, и, в частности, применяется ли он к лицам, в отношении которых приговор вступил в силу еще до вступления в силу нового закона.

Принципиальное решение вопроса о пределах действия ст. 6 Основ уголовного законодательства во многом зависит от того, какие положения установлены в данной системе норм уголовного законодательства относительно действия закона во времени¹.

С этих позиций постараемся решить поставленные вопросы.

Пределы действия ст. 6 Основ уголовного законодательства в отношении уголовных законов. Поскольку ст. 6 Основ уголовного законодательства установила порядок действия советского уголовного закона во времени только для тех уголовных законов, которые регламентируют преступность деяния и его наказуемость (т. е. которые, во-первых, определяют сферу преступного, расширяют или сужают ее, и, во-вторых, устанавливают виды и меру наказания за деяния, включенные законодателем в сферу преступного, или условия, влияющие на усиление или смягчение наказания), следует прийти к выводу, что этими уголовными законами и ограничиваются пределы действия ч. 1 ст. 6 Основ.

Остальные уголовные законы применяются с момента их вступления в силу при наличии оснований для применения вне зависимости от того, когда было совершено

------------------------------

¹ В.Н.Кудрявцев, Теоретические основы квалификации преступлений, М., 1963, стр. 224.

преступление, в связи с которым возникла необходимость в применении этих законов. Речь идет об уголовных законах, определяющих порядок отбытия уже назначенного наказания либо освобождения от него, а также поря-док погашения и снятия судимости.

Законодатель мог установить, что законом, действовавшим во время совершения деяния, определяется не только преступность и наказуемость этого деяния, но и условия освобождения и снятия судимости и прочие вопросы, но он этой возможностью не воспользовался.

В этом можно убедиться при анализе отдельных уголовно-правовых институтов.

А. Пределы действия ст. 6 Основ уголовного

законодательства и условное осуждение

Институт условного осуждения весьма сложен. Относительно его юридической природы в теории советского уголовного права были высказаны различные точки зрения. По мнению одних ученых, условное осуждение является особым видом наказания¹, по мнению других, условное осуждение всего лишь отсрочка приведения наказания в исполнение², по мнению третьих, условное осуждение - это особый порядок исполнения наказания³, четвертые считают, что условное осуждение является особым видом освобождения от уголовного наказания⁴.

------------------------------

¹М.И. Якубович, О правовой природе института условного осуждения, «Советское государство и право» 1946 г. №11-12, стр. 59; Ф.И.Раниш, Условное осуждение по советскому уголовному праву, автореферат диссертации, Львов, 1951, стр. 15.

²А. А.Герцензон, Уголовное право, Общая часть, РИО ВЮИ, М., 1948, стр. 481; Уголовное право, Общая часть, Юриздат, М., 1939, стр. 314; Уголовное право, Общая часть, Юриздат, М., 1948, стр. 550; Советское Уголовное право, Часть общая, Госюриздат, М., 1953, стр. 727.

³М. Д. Шаргородский, Вопросы Общей части уголовного права, М., 1955, стр. 156; «Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Комментарий», изд-во ЛГУ, 1962, стр. 109; Ю М. Ткачевский, Условное осуждение, «Применение наказания по советскому уголовному праву», изд-во МГУ, 1958, стр. 254; Н. Ф. Саввин, М. Е. Ефимов, Условное осуждение и условно-досрочное освобождение от наказания. Госюриздат, 1963, стр. 6.

⁴ X.X.Кадари, Условное осуждение, «Советское государство и право» 1956 г. № 1, стр. 76; Г.А.Кригер, Условное осуждение и роль общественности в его применении, изд-во МГУ, 1963, стр. 9.

В советской юридической литературе уже подчеркивалось, что вопрос о природе условного осуждения имеет не только теоретическое, но и серьезное практическое значение для деятельности судов.

Подчеркивалось значение решения этого вопроса при назначении наказания по совокупности преступлений, при замене вышестоящей инстанцией наказания, назначенного судом первой инстанции, при снятии судимости¹.

Но никто из авторов работ, посвященных институту условного осуждения, не касался значения правильного раскрытия юридической природы условного осуждения для решения вопроса об обратной силе уголовных законов, определяющих условия применения условного осуждения.

Нам представляется, что высказанные в литературе точки зрения о том, что условное осуждение является одним из видов наказания или отсрочкой приведения в исполнение наказания должны быть полностью отвергнуты как противоречащие закону; этого же мнения придерживаются авторы ряда работ².

Поэтому мы остановимся только на двух взглядах, которые рассматривают условное осуждение: 1) как особый порядок исполнения приговора и 2) как один из видов условного освобождения от уголовного наказания.

Оба этих взгляда не вызывают возражений и, по нашему мнeнию, не исключают друг друга, а отражают две стороны одной и той же сущности этого института.

Что же в действительности происходит в случаях условного осуждения?

Суд в приговоре назначает определенное наказание, указывает его вид и меру и в то же время постановляет не применять его к виновному при условии выполнения им в течение какого-то времени определенных требований. С момента вступления приговора в силу начинается исчисление испытательного срока, т. е. исполнение приговора в одной его части. Если в качестве дополнительного наказания назначается штраф, то и в этой части приговор исполняется. С этого же дня лицо освобождается на определенных условиях от отбытия наказания.

--------------------

¹Ю.М.Ткачевский, цит. работа, стр. 252.

²Г. А. Кригер, цит. работа, стр. 8-9; Ю.М.Ткачевский, цит. работа, стр. 251-254.

Вступивший в силу приговор в отношении осужденного остается в силе в течение всего испытательного срока, а затем ее утрачивает в части исполнения наказания. Поэтому назначенное в приговоре наказание после ис-' течения испытательного срока исполнено быть не может.

Несоблюдение осужденным в течение указанного в приговоре срока выдвинутых в отношении него законом требований прекращает течение испытательного срока и влечет реальное применение наказания, установленного приговором. Таким образам, в случаях условного осуждения порядок исполнения приговора отличается от порядка, установленного уголовно-процессуальным законодательством для всех прочих случаев.

Эту сторону условного осуждения подчеркивают другие авторы, рассматривающие условное осуждение как особый порядок исполнения приговора.

Исходя из такого понимания юридической природы условного осуждения, мы решаем вопрос о действии во времени уголовного закона, регламентирующего условное осуждение, в частности вопрос о допустимости обратной силы такого закона в связи с внесением в новый уголовный закон благоприятных для осужденного изменений.

Законодатель может внести различные по своему характеру изменения в случаи применения условного осуждения. Он может расширить и сузить перечень тех видов наказаний, при назначении которых допустимо применение условного осуждения. Он может расширить и сузить перечень дополнительных наказаний, которые могут быть назначены при условном осуждении. Новым законом может быть изменена продолжительность испытательного срока, как это имело место в ныне действующем законодательстве.

Основы уголовного законодательства 1958 года в ст. 38 не установили пределов испытательного срока, предоставив решение этого вопроса законодательству союзных республик.

Союзными республиками этот вопрос решен неодинаково. Некоторыми уголовными кодексами союзных республик испытательный срок установлен на срок от одного до пяти лет (УК РСФСР, УК БССР и др.), уголовными кодексами других республик - до трех лет (УК

УССР, УК Узбекской ССР и др.). В целом все новые уголовные кодексы союзных республик вопрос о продолжительности испытательного срока решили более благоприятно для условно осуждаемых, чем ранее действовавшее законодательство.

В новом уголовном законе могут быть изменены требования, предъявляемые к осужденному в период испытательного срока.

Каким же образом все эти имевшие место и могущие иметь место изменения в законодательстве об условном осуждении влияют на применение закона об условном осуждении? Каким законом следует руководствоваться при условном осуждении виновного - действовавшим во время совершения виновным преступления или во время вынесения приговора об условном осуждении?

Нам представляется, что этот вопрос должен быть решен исходя из юридической природы условного осуждения.

Поскольку мы уже установили, что условное осуждение не является видом наказания и что возможные изменения в регламентации условного осуждения (изменение продолжительности испытательного срока, требований, предъявляемых к условно осужденным, и т. д.) не связаны с установлением преступности или наказуемости деяний, суду при применении условного осуждения следует руководствоваться не законом, действовавшим во время совершения преступного деяния, а законом, действующим в момент вынесения приговора (немедленное действие закона).

Особо надо сказать о порядке исполнения условного наказания в случае совершения нового преступления во время испытательного срока, если новым законом предусмотрены более жесткие требования к поведению условно осужденного. Так, ныне действующее уголовное законодательство требует не совершать нового однородного или не менее тяжкого преступления, в то время как Основные начала 1924 года ограничивались требованием не совершать только не менее тяжкого преступления. В этом отношении ныне действующее законодательство менее благоприятно для условно осужденных.

Как известно, обсуждается вопрос о предъявлении к условно осужденным в период испытательного срока еще больших требований - не совершать вообще нового

умышленного преступления. Не исключена возможность, что законодатель сочтет целесообразным внести соответствующее изменение в ст. 38 Основ уголовного законодательства, учитывая имеющиеся мнения о необходимости повысить ответственность условно осужденных за совершение ими новых умышленных преступлений.

В этих случаях следует руководствоваться не тем уголовным законом, который действовал во время вынесения приговора, а законом, действующим во время совершения условно осужденным в течение испытательного срока нового преступления.

Если в новом законе об условном осуждении к поведению осужденного выдвигаются повышенные требования, он обязан согласовать свое поведение в течение испытательного срока с новыми требованиями и не вправе игнорировать их, ссылаясь на то, что в момент вынесения условного приговора требования к его поведению были менее жесткими. В этих случаях при назначении наказания за вновь совершенное преступление в порядке ст. 36 Основ уголовного законодательства вопрос о полном или частичном исполнении условного наказания за ранее совершенное преступление следует решить в соответствии с законом, действующим в момент совершения нового преступления.

Во всех этих положениях мы исходим из того, что гражданину закон известен и в своих действиях гражданин обязан этим законом руководствоваться. Если условно осужденный нарушил существующий закон, совершив новое преступление до вступления в силу нового закона, то в момент совершения этого преступления он еще не должен был руководствоваться новым законом.

Поэтому если новый закон с более жесткими требованиями к поведению условно осужденного вступил в силу после совершения условно осужденным нового преступления, он применен быть не может.

Б. Пределы действия ст. 6 Основ уголовного

законодательства и порядок освобождения

от уголовной ответственности и наказания

Действующее общесоюзное уголовное законодательство предусматривает различные основания освобождения от уголовной ответственности и наказания лиц, со-

вершивших преступление (ст. ст. 41-49 Основ уголовного законодательства). Уголовные кодексы союзных республик установили дополнительные основания освобождения от уголовной ответственности и наказания (ст. ст. 51 и 52 УК РСФСР).

Однако в действующем законодательстве ничего не сказано о том, каким законом следует руководствоваться при решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности и наказания, если между законом, действовавшим во время совершения преступления, и законом, действующим в то время, когда решается вопрос об освобождении от наказания, имеются расхождения.

Представляется, что единственно правильным решением этого вопроса является признание того, что суду и прокурорско-следственным органам при освобождении лица от уголовной ответственности и наказания, как и суду при досрочном освобождении лица от наказания, надлежит руководствоваться уголовными законами, действующими во время рассмотрения соответствующих дел, а не уголовными законами, действовавшими во время совершения этим лицом преступления, поскольку нашим законодательством не предусмотрен другой порядок. На это обстоятельство справедливо указывается в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 18 декабря 1963 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по применению законодательства о досрочном, условно-досрочном освобождении от наказания и замене наказания более мягким»¹. В этом постановлении говорится, что законодательство о досрочном и условно-досрочном освобождении и о замене неотбытой части наказания более мягким не решает вопроса о преступности и наказуемости деяния, поэтому положение ст. 6 Основ уголовного законодательства к данным случаям не относится. На этом основании делается правильный вывод о том, что вопрос о возможности применения или неприменения досрочного, условно-досрочного освобождения и замены неотбытой части наказания более мягким должен решаться в соответствии с действую-

-------------------------

¹ «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1964 г. № 1, стр. 8. Я. М. Брайнин полагает, что данное постановление нарушает принцип, согласно которому «все вопросы, связанные с установле-

щим «на данный момент» законом, т. е. на момент рассмотрения дела в суде.

Как известно, до внесения в 1962 году изменений в ст. 44 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик применение условно-досрочного освобождения и замены неотбытой части наказания более мягким наказанием не допускалось только к особо опасным рецидивистам.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 апреля 1962 г. «О внесении изменений и дополнений в статьи 22 и 44 Основ уголовного законодательства» были внесены существенные изменения в статью 44, расширившие круг лиц, к которым не применяются условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким¹.

В соответствии с внесенными изменениями условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким наказанием не применяются не только к особо опасным рецидивистам, но также к лицам, к которым были применены условно-досрочное освобождение от лишения свободы либо замена неотбытой части наказания более мягким, если эти лица до истечения неотбытого срока наказания совершили новое умышленное преступление, за которое они осуждены к лишению свободы, а также к лицам, осужденным за особо опасные государственные преступления и целый ряд других, перечисленных в ст. 44 тяжких преступлений.

С момента вступления в силу Указа от 4 апреля 1962 г. к упомянутым в Указе лицам не могут быть применены условно-досрочное освобождение и замена наказания более мягким, хотя законодательство времени совершения преступления и допускало применение условно-досрочного освобождения.

В течение 1962 года в законодательство союзных республик также вносились изменения, которые ограничили применение условно-досрочного освобождения за неко-

---------------------

нием обратной силы закона, должны разрешаться исключительно законодательным путем» (Я.М.Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 147-148). Мы считаем правильным мнение Н.Д.Дурманова, что в этом постановлении дано «принципиальное, вытекающее из смысла закона разъяснение о действии во времени новых законов о различных видах досрочного освобождения» (Н. Д. Дурманов, Советский уголовный закон, стр. 283).

¹ «Ведомости Верховного Совета СССР» 1962 г. № 14, ст. 147.

торые категории преступлений (например, был ограничен круг лиц, к которым может быть применено условно-досрочное освобождение и замена наказания более мягким после отбытия не менее половины назначенного срока наказания).

Таким является Закон РСФСР «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» от 25 июля 1962 г., с вступлением которого в силу к некоторым категориям осужденных суды могли (Применять условно-досрочное освобождение только после отбытия ими двух третей назначенного срока наказания, несмотря на то, что во время совершения ими этих преступлений условия условно-досрочного освобождения были более благоприятными.

Хотя в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 18 декабря 1963 г. речь идет только о том, что к уголовным законам, регламентирующим условно-досрочное и досрочное освобождение и замену наказания более мягким, не относятся положения ст. 6 Основ уголовного законодательства, следует иметь в виду, что то же правило действует и во всех прочих случаях освобождения от уголовной ответственности и наказания. Это относится к освобождению лиц от уголовной ответственности и наказания на основании ст. 43 Основ уголовного законодательства, в связи с передачей дела в товарищеский суд, или передачей виновного на поруки (см. ст. ст. 51 и 52 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик), а также в связи с освобождением осужденного от отбывания наказания по болезни.

В. Пределы действия ст. 6 Основ уголовного

законодательства и давность привлечения

к уголовной ответственности

Особое место занимает вопрос о возможности применения (положений ст. 6 Основ уголовного законодательства к нормам, регулирующим давность привлечения к уголовной ответственности (ст. 41 Основ уголовного законодательства).

Каким законом следует руководствоваться судебно-прокурорским органам при применении уголовного закона о давности привлечения к уголовной ответственности:

Действовавшим во время совершения лицом преступления или действующим в момент решения вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности и наказания по давности?¹

Для того чтобы правильно решить этот вопрос, необходимо выяснить, решается ли судебно-следственными органами вопрос о преступности и наказуемости деяния или только вопрос об освобождении от уголовной ответственности и наказания.

Сначала надо в соответствии с правилами ст. 6 Основ решить вопрос о преступности и наказуемости деяния; это предпосылка решения вопроса о давности. Вопрос же о сроках давности, перерыве или приостановлении сроков давности решается на основании действующего, на момент рассмотрения дела закона.

Если законодатель в будущем счел бы необходимым увеличить сроки давности привлечения к уголовной ответственности или изменить основания для перерыва течения давности, то эти изменения касались бы всех преступлений, в отношении которых еще не истекли ранее установленные сроки давности привлечения к уголовной ответственности до вступления в силу этих новых законов. Естественно, если к моменту 'вступления нового закона в силу срок уже истек, то вопрос вообще отпадает.

Законодатель может установить и другой принцип применения законов о давности привлечения к уголовной ответственности, как это в свое время было сделано в

-------------------------------------

¹ На страницах юридических журналов в последнее время поднят вопрос об исчислении сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

Вопрос по существу сводится к следующему: прекращается ли течение давности привлечением лица в качестве обвиняемого и предъявлением ему обвинения, и правомочен ли в этой связи суд вынести обвинительный приговор с назначением наказания подсудимому, если ко времени вынесения приговора истекли установленные законом сроки давности привлечения к уголовной ответственности. На этот вопрос даются противоположные ответы. Мы согласны с мнением редакции журнала «Советская юстиция» (1966 г. №22, стр. 7), что ввиду спорного характера этого вопроса необходимо руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда СССР. Однако решение этого вопроса не влияет на применение положений ст. 6 Основ уголовного законодательства к институту давности привлечения к уголовной ответственности.

ст. 14 Уголовного Уложения 1903 года России, установившей, что срок давности, устраняющий наказуемость преступного деяния, исчисляется по закону, действовавшему во время учинения этого деяния или постановления по нему приговора, если этим законом установлен более короткий срок, чем по новому закону¹. Однако наше законодательство ни такого и ни другого специального порядка применения уголовных законов о давности привлечения к уголовной ответственности не установило. Лицо, совершившее преступление, не погашенное давностью, обязано сообразовывать свои действия с новым законом, установившим более продолжительный давностный срок, и не вправе, совершая новое преступление, ссылаться на то, что по старому закону в отношении ранее совершенного преступления наступила бы давность. Так же должен решаться вопрос о давности исполнения обвинительного приговора.

В этой связи известный интерес представляет ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1959 г. «О порядке введения в действие Основ уголовного законодательства, Основ уголовного судопроизводства и Законов об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления», в котором законодатель распространяет правила о давности привлечения к уголовной ответственности и давности исполнения обвинительного приговора, установленные ст. ст. 41 и 42 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, на лиц, совершивших преступления до введения в действие Основ².

Г. Пределы действия ст. 6 Основ уголовного

законодательства и применение принудительных мер

Уголовные кодексы союзных республик предусматривают применение принудительных мер медицинского характера к душевнобольным, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, или заболевшим душевной болезнью до вынесения приговора, или во время отбывания наказания, применение прину-

-----------------------------------

¹Уголовное Уложение 22 марта 1903 г., СПб., 1904.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 7, ст. 60,

дительных мер медицинского характера к алкоголикам и наркоманам, а также применение принудительных мер к несовершеннолетним (ст. ст. 58-63 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик).

Такие меры не могут рассматриваться как наказание, и поэтому если во время совершения преступления несовершеннолетним, алкоголиком или наркоманом или совершения общественно опасного деяния душевнобольным в уголовном законодательстве не было предусмотрено применение принудительных мер медицинского или воспитательного характера, а уголовные законы, действовавшие во время вынесения приговора или определения, предусмотрели применение таких мер, то суды, выносящие приговор или определение по делу, вправе применить к этим лицам предусмотренные уголовным законом принудительные меры.

Этот вопрос наибольший интерес представляет в случаях применения принудительных мер медицинского характера к алкоголикам и наркоманам, когда к лицу, совершившему преступление, наряду с наказанием за совершенное преступление суд может применить и принудительное лечение.

Уголовным кодексом РСФСР 1926 года принудительные меры медицинского характера предусмотрены не были.

Статья 62 УК РСФСР 1960 года дает право применять к алкоголикам и наркоманам в случае необходимости лечения принудительные меры медицинского характера даже после освобождения их из мест лишения свободы.

При применении принудительных мер медицинского характера суд руководствуется уголовными законами, действующими в момент их применения, независимо от того, были ли предусмотрены такие меры в момент совершения виновным преступления и каков был их характер.

Вопрос о применении принудительных мер медицинского характера не является вопросом наказуемости, а потому не может решаться по правилам ст. 6 Основ уголовного законодательства. В некоторых союзных республиках этот вопрос и решается независимо от совершения преступления.

Д. Пределы действия ст. 6 Основ уголовного

законодательства, погашение и снятие судимости

При решении вопроса об основаниях погашения и снятия судимости положения ст. 6 Основ уголовного законодательства также неприменимы¹.

Практически вопрос о том, на основании какого закона следует определить порядок погашения или снятия судимости, возникает перед прокурорско-следственными работниками и судами при квалификации преступления и определении наказания лицу, которое уже отбывало наказание за ранее совершенное преступление. В этом случае необходимо решить, имеется ли у лица судимость или она погашена, в особенности, если новый закон неблагоприятен для лица, отбывшего наказание.

Представляется, что правильным будет следующее решение вопроса: если судимость погашена или снята на основании старого закона, действовавшего в момент отбытия наказания, до вступления в силу нового уголовного закона, неблагоприятного для отбывшего наказание, то установленные им правила погашения и снятия судимости не могут быть применены; если же судимость не погашена и не снята в предусмотренном законом порядке (в том числе и актом амнистии или помилования) до момента принятия нового закона, то вопрос о погашении и снятии судимости должен решаться на основании этого нового закона, несмотря на неблагоприятные для отбывшего наказание лица изменения.

И в данном случае, как и при условном осуждении и по вопросу о давности, лицо, судимость которого еще не погашена, обязано сообразовывать свое поведение с требованиями нового закона, установившего более жесткие условия погашения судимости. Так, если в момент при-

-----------------------

¹ Поэтому законодатель предусмотрев в ст. 10 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1959 г. распространение правил погашения и снятия судимости, установленных ст. 17 Основ уголовного законодательства, на лиц, осужденных и отбывших наказание до введения в действие Основ уголовного законодательства, по существу только подтвердил существующий порядок применения уголовных законов, регламентирующих погашение и снятие судимости. Статья 10 упомянутого Указа свидетельствует о том, что законодатель считает положения ст. 6 Основ уголовного законодательства неприменимыми при решении вопроса о погашении и снятии судимости.

нятия нового закона, увеличившего срок погашения судимости с трех до пяти лет, гражданину до погашения судимости оставался один месяц, он обязан сознавать, что срок этот увеличен и что при совершении им соответствующего уголовно-наказуемого деяния в течение последующих двух лети одного месяца, он будет признан имеющим судимость со всеми вытекающими отсюда неблагоприятными последствиями.

Таким образом, уголовные законы, не определяющие преступности и наказуемости деяния, находятся за пределами ст. 6 Основ уголовного законодательства и поэтому при их применении нет никакой необходимости в сопоставлении их с теми уголовными законами, которые действовали во время совершения лицом преступного деяния.

Мы, уже говорили, что такое мнение высказывалось в литературе. Такова же позиция авторов комментария к Уголовному кодексу Белорусской ССР.

Однако мы не можем согласиться с тем, что нераспространение ст. 6 Основ уголовного законодательства на уголовные законы, не устанавливающие преступности и наказуемости деяния, следует расценивать как придание этим уголовным законам обратной силы¹.

Еще более неудачно эта мысль сформулирована в комментарии к Уголовному кодексу РСФСР 1960 года, в котором говорится, что положения Общей части УК РСФСР, не устанавливающие наказуемости конкретных преступлений и не расширяющие круга наказуемых деяний, а устанавливающие общие принципы и институты,, относящиеся ко всем нормам Особенной части УК, имеют обратную силу².

Такая трактовка не основана на законе. Все уголовные законы, которые не определяют преступности и наказуемости деяния, применяются безотносительно ко времени преступления, они находятся вне пределов действия ст. 6 Основ уголовного законодательства. Эти законы применяются со дня их вступления в силу во всех случаях, когда имеется основание для их применения. Имеет место не обратное, а немедленное действие.

-------------------------------

¹«Комментарий к Уголовному кодексу Белорусской ССР», Минск, 1966, стр. 18.

²«Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР 1960 г.», изд-во ЛГУ, 1962, стр. 23.

Статья 6 Основ уголовного законодательства и приговоры, вступившие в законную силу. Выше мы отграничили уголовные законы, применение которых основывается на принципах, установленных ст. 6 Основ уголовного законодательства, от всех прочих уголовных законов, к которым эти принципы неприменимы. Но этим проблема установления пределов действия ст. 6 Основ уголовного законодательства не исчерпывается.

1. Необходимо установить пределы обратного действия тех уголовных законов, на которые распространяются положения ст. 6 Основ уголовного законодательства. Правильное установление этих границ обратного действия более мягкого уголовного закона имеет не только теоретическое, но и практическое значение.

Вопрос сводится к следующему: распространяется ли сила нового, более мягкого уголовного закона только на преступные деяния, приговор в отношении которых не вступил в законную силу, или также и на преступные деяния, за которые лица отбывают наказание или даже отбыли наказание? Ответ на этот вопрос следует искать только в самом законе. Только сам законодатель может устанавливать пределы обратного действия уголовного закона, устраняющего преступность и наказуемость деяния или смягчающего наказание по сравнению с ранее действовавшим законом.

Для законодателя это, конечно, не единственное из возможных решений этого вопроса. Так, например, в Уголовном кодексе Аргентины этот вопрос решен иначе. Там говорится, что уголовный закон применяется в отношении деяний, совершенных до вступления закона в силу, если он является наиболее мягким из всех законов, существующих с момента совершения деяния до конца отбытия наказания¹. Следует отметить, что подобное решение вопроса встречается крайне редко.

2. Какие пределы для обратного действия более мягкого уголовного закона установлены нашим законодателем?»

Статья 6 Основ уголовного законодательства (как и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик) прямого ответа на этот вопрос не дает, что

---------------------------

⁶ «Современное зарубежное уголовное право», т. I, M., 1957, стр. 45.

6. Обратная сила закона

может привести, а иногда и приводит к неправильному толкованию этой статьи и соответственно неправильному применению уголовного закона.

В советской уголовно-правовой литературе последних лет этому вопросу не уделялось должного внимания, о чем свидетельствует тот факт, что многие криминалисты, освещая проблему действия советского уголовного закона во времени, вообще обходят молчанием вопрос о пределах обратного действия более мягкого уголовного закона.

Однако большинство авторов, высказавших свое отношение к этому вопросу, придерживаются того взгляда, что в соответствии с действующим уголовным законодательством обратная сила более мягкого уголовного закона распространяется только на дела, еще не рассмотренные судом, и на приговоры, не вступившие в законную силу.

Таково мнение авторов большинства научно-практических комментариев к уголовным кодексам союзных республик. В частности, в комментарии к Уголовному кодексу РСФСР 1960 года, составленном коллективом ленинградских ученых, записано, что «обратная сила более мягких законов распространяется на все нерассмотренные дела и на приговоры, не вступившие в законную , силу»¹. Так же решается этот вопрос в комментарии УК РСФСР 1964 года, составленном коллективом авторов под редакцией Б. С. Никифорова². В монографической и учебной литературе эту же точку зрения высказывали многие авторы в различные периоды - М. Д.Шаргород-ский³, И. И. Солодкин в учебнике по уголовному праву⁴и др.

Однако в советской теории уголовного права имеется и противоположная точка зрения. Н. Д.Дурманов и

В. Н. Кудрявцев полагают, что те нормы, которые устраняют наказуемость деяния либо смягчают наказание по сравнению с ранее действовавшим законам, распрост-

-----------------------

¹«Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. 1960 г.», изд-во ЛГУ, 1962, стр. 22.

²«Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР», М., 1964, стр. 14.

³М. Д. Шаргородский, Уголовный закон, М., 1948, стр. 226.

⁴«Советское уголовное право. Часть Общая», Л., 1960, стр. 174.

раняются и на действия лица, уже осужденного и отбывающего наказание по старому закону¹.

Это положение мотивируется, во-первых, тем, что уголовное правоотношение заканчивается не в момент вынесения приговора, а в момент полного отбытия наказания осужденным, а во-вторых, тем, что было бы несправедливостью не только задерживать в местах лишения свободы тех, чьи деяния в настоящее время признаны ненаказуемыми или наказуемыми более мягкими мерами, но и оставлять прежнюю оценку преступлений со всеми вытекающими из этого последствиями². Такая аргументация не убеждает. Вопрос о том, заканчивается ли уголовное правоотношение в момент вынесения приговора, сам по себе нуждается в более глубоком обосновании, что В. Н. Кудрявцевым не сделано. Некоторые криминалисты полагают, что уголовное правоотношение заканчивается в момент погашения или снятия судимости. Другие же считают, что уголовное правоотношение заканчивается с вступлением приговора в законную силу, а затем устанавливаются отношения, регулируемые исправительно-трудовым правом.

Переоценка деяний лиц, отбывающих наказание, с позиции нового, более мягкого закона во имя справедливости обеспечивается в нашем праве иным путем, путем издания специальных законов.

Кроме того, если руководствоваться соображениями справедливости, то вряд ли следует ограничиваться пересмотром дел только в отношении лиц, отбывающих наказание. Как известно, в пересмотре приговоров в сторону смягчения наказания заинтересованы и лица, уже отбывшие наказание, так как это влияет на погашение судимости.

В плане усовершенствования уголовного законодательства эти вопросы могут быть обсуждены, но В. Н. Кудрявцев не обосновал того, что наше действующее законодательство допускает обратное действие более

-----------------

¹«Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1962, стр. 55; В. Н. Кудрявцев, Теоретические основы квалификации преступлений, М., 1963, стр. 224-245.

²В. Н. Кудрявцев, цит. произв., стр. 225.

мягкого закона в отношении лиц, уже осужденных и отбывающих наказание по старому закону¹.

3. Анализ действующего советского уголовного законодательства дает основание прийти к одному выводу - ст. 6 Основ уголовного законодательства распространяет действие более мягкого закона только на деяния, приговор в отношении которых не вступил в законную силу.

Такой вывод вытекает как из толкования ст. 6 Основ, так и из всей системы норм уголовного законодательства относительно действия закона во времени.

Целый ряд законов, в том числе Закон от 25 декабря 1958 г. «Об утверждении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1959 г. «О порядке введения в действие Основ уголовного законодательства, Основ уголовного судопроизводства и Законов об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления», дают основание считать, что ст. 6 Основ уголовного законодательства не действует автоматически в отношении приговоров, уже вступивших в законную силу, а имеет в виду обратную силу более мягкого уголовного закона только в отношении деяний, приговор о которых не вступил в законную силу. В противном случае само издание вышеперечисленных законодательных актов, распространяющих действие более мягких уголовных законов на лиц, отбывающих наказание, было бы нелогичным, ненужным. Если бы законодатель имел в виду установить исключение из общего правила об обратной силе более мягкого закона, достаточно было бы указать только на те виды преступных деяний, на которые смягчение наказания не распространяется.

Однако именно то, что, во-первых, законодатель, вводя в действие Основы уголовного законодательства и уголовные кодексы союзных республик, распространил смягчение наказания на всех отбывающих наказание лиц как общее правило, установив отдельные исключения из этого правила (особо опасные государственные преступления, бандитизм, умышленные убийства при

-------------------------

¹ Н. Д. Дурманов, рассматривая эту проблему, присоединяется, к В. Н. Кудрявцеву и не приводит иных доводов (В. Н. Дурманов, Советский уголовный закон, стр. 278-279).

отягчающих обстоятельствах и др.), и, во-вторых, что законодатель в связи с этим сослался на ст. 6 Основ уголовного законодательства, у ряда научных и практических работников возникло неправильное представление о том, что обратное действие более мягких законов во всех случаях распространяется на лиц, отбывающих наказание не в силу специально изданных законов, а в силу ст. 6 Основ уголовного законодательства. Этот вывод привел к последующему выводу о том, что ст. 6 Основ уголовного законодательства допускает исключение из общего правила об обратном действии менее строгого закона. Так, авторы Научно-практического комментария к Основам уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик полагают, что снижение наказания не распространяется на некоторые категории преступлений как исключение из общего правила, изложенного в ч. 2 ст. 6 Основ, и приходят к выводу, «что иногда специальным указаниям нового закона не придается обратная сила, несмотря на то, что новый закон по сравнению с ранее действовавшим законом смягчает наказание за те или иные общественно опасные деяния»¹.

В. Н. Кудрявцев также полагает, что ст. 2 Закона РСФСР от 27 октября 1960 г. «Об утверждении Уголовного кодекса РСФСР», как и Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О неприменении к злостным нарушителям режима в местах заключения смягчения мер наказания в связи с введением в действие нового Уголовного кодекса РСФСР», предусматривает исключение из общего правила обратного действия менее строгих уголовных законов, установленного ст. 6 Основ уголовного законодательства².

С таким толкованием ст. 6 Основ уголовного законодательства согласиться нельзя. Основами уголовного законодательства не предусмотрены никакие исключения из положения о том, что закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание, имеет обратную силу.

--------------------------------------

¹ «Научно-практический комментарий к Основам Уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», М., 1961, стр. 26.

² В.Н.Кудрявцев, цит. работа, стр. 224.

Если встать на критикуемую нами точку зрения, то нельзя не усмотреть наличия противоречий между ст. 6 Основ уголовного законодательства и положениями законов о введении в действие Основ и уголовных кодексов союзных республик. Так, требование снизить наказание лицам, приговоры, в отношении которых вступили в законную силу, до максимальных пределов, указанных в соответствующих статьях новых уголовных кодексов, не соответствует ст. 6 Основ, согласно которой следовало бы полностью пересмотреть приговор и, возможно, установить более мягкое наказание в пределах санкции нового закона.

Приведенные доводы дают нам основание прийти к выводу о том, что действующее советское уголовное законодательство, хотя в прямой словесной форме и не установило пределов действия ст. 6 Основ уголовного законодательства, все же предусмотрело такой предел, и им является момент вступления приговора в законную силу. Мы должны исходить из того, что в ст. 6 Основ даны указания суду о применении уголовных законов при рассмотрении уголовных дел.

В пользу такого решения вопроса о пределе обратного действия менее строгого уголовного закона следует высказать еще одно соображение: если бы существовал общий принцип распространения ст. 6 Основ уголовного законодательства на приговоры, вступившие в законную силу, законодатель должен был бы установить и общий порядок применения нового более мягкого закона к неотбытым наказаниям. Как известно, ни Основами уголовного судопроизводства, ни уголовно-процессуальными кодексами союзных республик такой порядок пересмотра приговоров, вступивших в законную лу в связи с изданием нового закона, не предусмотрен.

Порядок пересмотра уголовных дел, по которым приговор вступил в законную силу, установленный законодателем в связи с введением в действие Основ уголовного законодательства и уголовных кодексов союзных республик, является решением этого вопроса только в данном конкретном случае. Нет никаких оснований делать вывод, что этот порядок установлен раз и навсегда и для всех уголовных законов, которые применяются и будут применяться в дальнейшем.

К чему приводит неправильное определение некоторыми практическими работниками пределов обратного действия менее строгого уголовного закона, можно проследить на следующем примере.

Народным судом Калининской области 19 апреля 1966 г. И. был осужден за кражу личного имущества, совершенную повторно по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР, к трем годам лишения свободы. Коллегия по уголовным делам Калининского областного суда, рассмотрев данное дело по кассационной жалобе адвоката, просившего снизить наказание И., своим определением от 14 мая 1966 г. переквалифицировала действия И. на ч. 1 ст. 144 УК РСФСР и определила по ней наказание в два года лишения свободы.

Судебная коллегия признала, что действия И. по признаку повторности квалифицированы неправильно, так как судимость за совершенное в 1953 году преступление уже погашена. Погашение судимости мотивировано в определении следующим образом:

Статья 4 Указа от 4 июня 1947 г., по которой И. осужден в 1952 году к 15 годам лишения свободы, при приведении в соответствие с ныне действующим законодательством соответствует ч. 2 ст. 89 УК РСФСР, по которой максимальная мера наказания - 6 лет лишения свободы. И. фактически отбывал наказание с 7 июля 1953 г. по 24 ноября 1959 г., т. е. свыше 6 лет, а следовательно, отбыл наказание полностью.

Согласно п. 6 ст. 57 УК РСФСР лица, осужденные к лишению свободы на срок свыше шести лет и не совершившие нового преступления в течение пяти лет, считаются несудимыми.

Из этого определения следует, что Судебная коллегия по уголовным делам Калининского областного суда распространила обратное действие менее строгого закона на приговор, по которому наказание уже полностью отбыто. Неправильное толкование ст. 6 Основ уголовного законодательства Калининским областным судом привело к переквалификации преступления, совершенного И. тринадцать лет тому назад, а вследствие этого - к исправлению квалификации нового преступного деяния.

4. Все сказанное не надо понимать так, что распространение нового, более мягкого уголовного закона на

преступления, по которым приговор вступил в законную силу или по которым виновный уже отбывает наказание, вообще невозможно и не нужно, но это производится не автоматически, а на основании специального законодательного акта¹. Мы полагаем, что законодатель может предусмотреть определенный порядок распространения более мягкого закона на лиц, отбывающих наказание, по приговорам, вступившим в силу до вступления в силу новых законов, например путем указания в новом более мягком законе. Он может привести приговоры, вступившие в силу, в соответствие с новым законом в особом законе, определяющем порядок введения в действие или применение нового закона.

Частичное решение вопроса о распространении нового более мягкого закона на приговоры, вступившие в законную силу, может быть дано в Основах уголовного законодательства и уголовных кодексах союзных республик.

Как уже выше было сказано в законодательных актах, установивших порядок введения в действие Основ уголовного законодательства и уголовных кодексов, снижение наказания не распространялось на лиц, осужденных за особо опасные государственные преступления, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах и другие тяжкие преступления. Законодатель имеет на это право. Он может вообще не распространять новый более мягкий уголовный закон на лиц, приговоры в отношении которых вступили в силу в период действия старых законов.

Так, Указом Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 20 июня 1962 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Латвийской ССР» была изменена диспозиция ст. 162 УК Латвийской ССР. Сфера уголовно наказуемого злоупотребления властью или служебным положением была значительно сужена.

В отличие от ранее действовавшего закона (ч. 1 ст. 162 УК Латвийской ССР редакции 1960 г.) под злоупотреблением властью или служебным положением без отягчающих обстоятельств новый закон понимает использование должностным лицом своего служебного по-

-------------------------

¹ «Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР 1960 г.», изд-во ЛГУ, 1962, стр. 22; см. также «Комментарий к Уголовному кодексу Белорусской ССР», Минск, 1966, стр. 16.

ложения вопреки интересам службы, совершенное только из корыстной или личной заинтересованности. Ранее действовавшее законодательство рассматривало корыстный мотив как отягчающее ответственность обстоятельство, предусмотренное ч. 2 ст. 162 УК.

Несмотря на то, что действия, за которые были осуждены должностные лица (злоупотребление служебным положением без корыстных или личных побуждений), после вступления в силу Указа Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 20 июня 1962 г. не являются более преступными и наказуемыми, не был принят специальный указ об освобождении от наказания лиц, осужденных за злоупотребление служебным положением по ч. 1 ст. 162 УК Латвийской ССР редакции 1960 года, и о снижении наказания лицам, осужденным за злоупотребление служебным положением из корысти по ч. 2 ст. 162 УК редакции 1960 года. Таким образом, ст. 162 УК Латвийской ССР в новой редакции не была распространена на осужденных, приговоры, в отношении которых вступили в силу.

То же самое произошло со ст. 160 УК Латвийской ССР («Незаконная охота»), наказание по которой было смягчено Указом Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 25 апреля 1968 г. «О внесении изменений в ст. 160 Уголовного кодекса Латвийской ССР»¹. В этом Указе также ничего не было сказано о лицах, отбывающих наказание за преступление, предусмотренное этой статьей.

Мы не обсуждаем правильность действий законодателя в приведенных случаях, хотя думаем, что соображения справедливости, о которых говорил В. Н. Кудрявцев, должны приниматься во внимание при условии, что они не противоречат соображениям общей уголовной политики государства.

Но, если мы поставим вопрос, как конкретно, в каком порядке, какими органами и на основании какого закона действие ст. 6 Основ уголовного законодательства в этих случаях (смягчение наказания, освобождение из заключения, уменьшение срока заключения) должно было распространяться на отбывающих наказание, ответа мы не найдем.

---------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета и Правительства Латвийской ССР» 1968 г. № 19, ст. 428.

Вопрос о применении новой редакций ст. 162 УК Латвийской ССР к лицам, отбывающим наказание, обсуждался в Верховном Суде Латвийской ССР, но остался нерешенным. Следует отметить, что не поступило ни одного заявления с просьбой о смягчении наказания от осужденных по ст. 162 УК Латвийской ССР и поэтому обсуждение носило теоретический характер.

Что касается ст. 160 УК Латвийской ССР, то лишение свободы, ею предусмотренное, практически не имело места в практике судов Латвийской ССР, и потому вопрос о применении ее к осужденным не обсуждался.

Мы твердо убеждены в том, что ни суды, ни административные органы, ведающие местами заключения, не могут по своей инициативе, без специальных указаний законодателя, освобождать от наказания заключенных или уменьшать им срок заключения со ссылкой исключительно на ст. 6 Основ уголовного законодательства.

Этот аргумент в пользу того вывода, что действие ст. 6 Основ по советскому законодательству распространяется только на приговоры, не вступившие в законную силу, кажется нам неопровержимым. Однако ст. 6 Основ не исключает возможности распространения законодателем действия нового, более мягкого, закона на приговоры, вступившие в законную силу.

* * *

Было бы желательно включить в ст. 6 Основ уголовного законодательства, как это имеет место в УК ряда стран, указание о пределах ее действия.

При отсутствии такого общего указания необходимо, чтобы при издании каждого уголовного закона, устраняющего наказуемость деяния или смягчающего наказание, устанавливались пределы его действия.

§ 4. ОБРАТНАЯ СИЛА ЗАКОНОВ ОБЩЕЙ ЧАСТИ СОВЕТСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА

«Большой теоретический интерес и существенное практическое значение имеет вопрос об обратной силе норм общей части советского уголовного права, — пи-

шет Я.М.Брайнин. — Этот вопрос не разрешен в уголовном законодательстве»¹.

В советской юридической литературе больше внимания уделялось вопросу об обратной силе законов, определяющих преступность и наказуемость конкретных действий, описанных общесоюзными законами или статьями Особенной части уголовных кодексов союзных республик, хотя вопросы обратной силы уголовного закона применительно к нормам Общей части уголовных кодексов в судебной практике возникают часто. Особое значение они приобретают в связи с изменениями, вносимыми в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, или в связи с изменениями, вносимыми в Общую часть уголовных кодексов союзных республик.

Было высказано следующее мнение: «Положения 0бщей части УК РСФСР, не устанавливающие наказуемость конкретных преступлений и не расширяющие круг наказуемых деяний, а устанавливающие общие принципы и институты, относящиеся ко всем нормам Особенной части УК, имеют обратную силу»².

Авторы не обосновали его теоретическими доводами, на законе же оно, по нашему мнению, не основано.

В принципе Общая и Особенная части Уголовного кодекса составляют единое целое, единый комплекс норм, возникший одновременно в определенных исторических условиях (несмотря на последующие частичные изменения). Поэтому на нормы Общей части, «как и все иные правовые нормы, должны распространяться общие принципы советского права, в том числе при непридании закону обратной силы, с учетом их специфики»³.

Хотя формально ст. 6 Основ уголовного законодательства говорит о законах, определяющих «преступность и наказуемость деяния», ее нельзя толковать ограничительно. По своему смыслу она относится ко всем законам, влияющим на определение преступности и на-

-------------------------

¹Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 142.

²«Научно-практический комментарий к УК РСФСР 1960 г.», изд-во ЛГУ, 1962, стр. 23.

³Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 143. Спецификой норм Общей части Я. М. Брайнин считает, помимо их содержания, то, что они, как правило, не применяются самостоятельно.

казуемости деяния, в том числе и к Общей части уголовного законодательства. Первое вытекающее отсюда важнейшее практическое следствие: если преступное деяние квалифицируется по Особенной части ранее действовавшего Уголовного кодекса, как по закону времени совершения преступного деяния, то должны применяться и соответствующие нормы Общей части старого Уголовного кодекса; если преступное деяние квалифицируется по Особенной части нового Уголовного кодекса, как по закону более мягкому¹, то должны применяться и соответствующие нормы Общей части нового Уголовного кодекса.

Из этого вывода надо сделать необходимые исключения:

l. В предыдущем параграфе особо рассматривался ряд институтов, регулируемых также Общей частью Уголовного кодекса. Как мы старались показать, эти нормы находятся за пределами действия ст. 6 Основ уголовного законодательства². Поэтому применение действующих на момент решения вопроса норм Общей части, даже если деяние было совершено до их вступления в силу, нельзя считать приданием им обратной силы.

Например, если по прежнему закону срок погашения судимости был пять лет, а новым законом этот срок сокращен до трех лет и данному лицу следует по новому закону считать судимость погашенной, хотя по старому закону срок еще не истек, то это происходит не в силу обратного действия более благоприятного закона. В данном случае налицо немедленное действие закона. То же происходит, если за месяц до погашения судимости по старому закону новым законом срок продлен. Принцип ст. 6 Основ здесь не нарушается, он просто не действует³ .

---------------------------

¹Понятно, что если деяние совершено в период действия нового УК, то вопрос о применении Общей части старого УК вообще не ставится.

²«Статьи об условно-досрочном и ином досрочном освобождении от наказания совершенно не связаны со ст. 6 Основ» (Н. Д. Дурманов, Советский уголовный закон, стр. 282).

^{3 П}оэтому, по нашему мнению, нет никакого противоречия, усматриваемого Я. М. Брайниным в позиции Н.Д.Дурманова, согласно которой действие ст. 6 Основ распространяется на нормы Общей части уголовного законодательства и в то же время не рас-

2. Второе исключение из установленного выше правила применения норм Общей части уголовного кодекса основано на действии ст. 6 Основ уголовного законодательства. Это действие распространяется на все нормы, устанавливающие пределы наказаний, обстоятельства, отягчающие или смягчающие ответственность, и т. д.

Поэтому вполне возможно, что преступление квалифицируется по Особенной части ранее действовавшего УК (закон времени совершения преступного деяния) и более благоприятному закону Общей части нового УК. Возможно и обратное: преступление квалифицируется по благоприятной норме Особенной части нового УК и по соответствующей норме Общей части ранее действовавшего УК (закон времени совершения деяния), если она благоприятнее нормы Общей части нового УК.

Таковы, по нашему мнению, общие положения об обратной силе законов Общей части советского уголовного права.

Далее мы рассмотрим некоторые отдельные вопросы применения норм Общей части.

1. Изменения законодательства могут касаться, в частности, вопроса ответственности несовершеннолетних; вносимые законодателем изменения могут, как расширить, так и сузить перечень преступлений, за совершение которых уголовной ответственности подлежат лица, достигшие четырнадцати лет. Законодатель может изменить возраст, с достижением которого лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за совершенные преступления.

По действующему законодательству уголовной ответственности подлежат лица, которым до совершения преступления исполнилось шестнадцать лет, а за ряд преступлений — четырнадцать лет. Законодатель может снизить этот возраст или, наоборот, повысить его.

История советского уголовного законодательства свидетельствует о том, что возраст, достижение которого давало право на привлечение к уголовной ответственности несовершеннолетних, неоднократно менялся. До

-----------------------

пространяется на нормы о давности, погашении судимости, досрочном освобождении и т. д. (Я.М.Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 148—149).

вступления в силу Основ уголовного законодательства ответственность несовершеннолетних была установлена с четырнадцатилетнего возраста, а по ряду преступлений — с двенадцатилетнего возраста.

С вступлением в силу Основ уголовного законодательства встал вопрос об обратной силе ст. 10 Основ уголовного законодательства, установившей ответственность несовершеннолетних, так как она сузила круг лиц, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности. Вопрос этот решается в соответствии с положениями ст. 6 Основ.

2. Вопрос об обратной силе закона может встать в связи с изменениями в законодательной регламентации ответственности за приготовление к преступлению и за покушение на преступление.

Законодатель может сузить сферу уголовно наказуемого приготовления к преступлению за счет отказа от наказуемости приготовления к малозначительным преступлениям или преступлениям, не представляющим большой общественной опасности, или установить, что приготовление наказуемо только в случаях, прямо предусмотренных в Уголовном кодексе.

Законодатель может изменить наказуемость приготовления и покушения по сравнению с наказуемостью оконченного преступления.

Законодатель может ограничить круг уголовно наказуемого покушения.

Внесение любого изменения в законодательство, регламентирующее ответственность за неоконченное преступление, связано с расширением или сужением круга уголовно наказуемых деяний или же изменением в их наказуемости, и поэтому при применении нового закона неминуемо встанет вопрос об обратной силе этого закона. Решение его вряд ли вызывает сомнения.

З. К этой же категории вопросов следует отнести вопрос об определении круга лиц, относимых законом к соучастникам. Как известно, до принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик уголовные кодексы всех союзных республик, за исключением УК Украинской ССР и УК Грузинской ССР, к соучастию относили также заранее не обещанное укрывательство. Изменения, внесенные Основами уголовного законодательства в понятие соучастия и в определение

круга соучастников, поставили на повестку дня вопрос об обратной силе ст. 17 упомянутых Основ.

Заранее не обещанное укрывательство преступника, орудий и средств совершения преступлений, следов преступления или предметов, добытых преступным путем, имевшее место до вступления в силу Основ уголовного законодательства, после их вступления в силу не могло уже квалифицироваться как соучастие в укрываемом преступлении. Поэтому лица, совершившие это деяние, могли быть привлечены к уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, если такое было предусмотрено в тот период в уголовных кодексах соответствующей республики и если за совершение такого деяния было предусмотрено менее строгое наказание, чем за соучастие в преступлении.

Изменение уголовного законодательства, регулирующего ответственность за участие в преступлении, направленное на расширение или сужение круга соучастников в преступлении или на усиление или снижение наказания отдельным соучастникам, делает необходимым сопоставление нового и старого законов, исходя из принципов, заложенных в ст. 6 Основ уголовного законодательства.

4. Законы, предусматривающие изменения в установлении видов наказаний или пределов отдельных видов наказаний или в возрасте лиц, к которым эти наказания могут быть применимы, как это имеет место в Основах уголовного законодательства, опять-таки диктуют необходимость решить вопрос об обратной силе этих законов.

Вполне понятно, что если новый уголовный закон из системы наказаний, установленной Основами уголовного законодательства или уголовными кодексами союзных республик, исключает какое-либо из основных или дополнительных видов наказаний или, наоборот, дополняет данный в системе наказаний перечень новыми видами, то такие изменения не могут не влиять на наказуемость соответствующих преступлений, а поэтому имеют самое непосредственное значение при решении вопроса об обратной силе уголовного закона.

Если законодатель в новом уголовном законе по сравнению со старым законом дополняет перечень более строгих основных наказаний или расширяет возмож-

ность их применения или отказывается от менее строгих наказаний, закон следует признать усиливающим наказание, т. е. не имеющим обратной силы. И, наоборот, если новым законом в систему наказаний включены по сравнению со старым менее строгие основные наказания или исключены более строгие наказания, то такой закон следует признать смягчающим наказание.

Внесение в систему наказаний новых дополнительных наказаний во всех случаях свидетельствует о том, что новый закон является более строгим по сравнению со старым. И, наоборот, исключение дополнительных наказаний из системы наказаний или внесение ограничений в их применение свидетельствует о том, что новый закон является менее строгим, т. е. смягчающим наказание.

Так следует, например, определить соотносительную строгость ст. 21 Основ уголовного законодательства, содержащую перечень всех видов основных и дополнительных наказаний, которые могут применяться к лицам, совершившим преступление, и соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик, в которых установлены, кроме перечисленных в Основах уголовного законодательства, еще и иные виды наказаний.

Так же следует определять соотносительную строгость ст. 21 Основ уголовного законодательства и ранее действовавшего уголовного закона — ст. 13 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 года¹. В связи с вышесказанным следует прийти к выводу, что Закон от 25 декабря 1958 г. «Об отмене лишения избирательных прав по суду»² имеет обратную силу.

Как известно, соответствующие статьи Основ уголовного законодательства (ст. ст. 23—31) предусматривают высший предел всех видов наказаний, а соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик, кроме того, и низшие пределы этих видов наказаний. Изменение предусмотренных законом пределов отдельных видов наказаний в сторону увеличения или уменьшения сроков наказания безусловно влияет на оценку тяжести сопоставляемых законов. Поэтому после вступления в си-

-------------------------

¹СЗ СССР 1924 г. №24, ст. 205.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 1, ст. 7.

лу Основ уголовного законодательства ст. 23 Основ, устанавливающая высший предел лишения свободы за особо тяжкие преступления — пятнадцать лет, имела обратную силу в случаях, когда за совершение этих преступлений ранее действовавшими законами (Указами Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан») были установлены более строгие наказания — лишение свободы до двадцати и двадцати пяти лет.

Сопоставляя соответствующие статьи Общей части уголовных кодексов союзных республик, определяющих минимальные и максимальные пределы отдельных видов наказаний, также можно установить, какой из этих законов является более или менее строгим.

Так, в ст. 24 УК РСФСР 1960 года минимальный срок лишения свободы установлен в три месяца. По сравнению со старым законом — ст. 28 УК РСФСР 1926 года,— предусматривавшим минимальный срок лишения свободы в один год, новый закон является менее строгим, т. е. смягчающим наказуемость деяния.

Новый закон по сравнению со старым может ограничить применение какого-либо наказания, обусловив его применение наличием определенных условий.

Так, например, новый закон — ст. 35 УК РСФСР 1960 года — ограничил возможность применения конфискации имущества (конфискация имущества может быть назначена только за государственные и тяжкие корыстные преступления), старый закон ст. 40 УК РСФСР 1926 года— такого ограничения не предусматривал. Новый закон— ст. 25 УК РСФСР 1961 года — предусматривает, что ссылка в качестве дополнительного наказания может применяться только в случаях, специально указанных в статьях Особенной части кодекса; старый закон — ст. 35 УК РСФСР 1926 года — такого ограничения не знал. Новый закон в обоих случаях является менее строгим, а следовательно, имеет обратную силу.

5. Вопрос об обратной силе закона встает и при сопоставлении двух законов — нового и старого, устанавливающих перечень обстоятельств, отягчающих или смягчающих ответственность лица за совершенное им преступление.

Если законодатель в новом законе расширяет перечень обстоятельств, отягчающих ответственность лица при назначении ему наказания, или исключает из имевшихся в старом законе одно или несколько обстоятельств, смягчающих ответственность, то такой закон в этой части является более строгим и не может иметь обратной силы. И, наоборот, если новый закон расширяет перечень обстоятельств, смягчающих ответственность лица, или исключает из имевшегося в старом законе перечня одно или несколько обстоятельств, отягчающих ответственность, он в этой части является менее строгим, т. е. имеет обратную силу. Это следует иметь в виду при применении ст. 13 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство».

Этой статьей устанавливается, что совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьянения, является обстоятельством, отягчающим ответственность. Ранее действовавшее общесоюзное законодательство не знало такого отягчающего ответственность обстоятельства. Оно не было предусмотрено также уголовными кодексами большинства союзных республик, в том числе и ук рсфср.

В этих союзных республиках при определении наказания лицам, совершившим преступления до вступления в силу Указа от 26 июля 1966 г., т. е. до 7 августа 1966 г. совершение преступления в состоянии опьянения не может быть вменено как отягчающее ответственность обстоятельство.

В тех уголовных кодексах союзных республик, где совершение преступления в состоянии опьянения является обстоятельством, отягчающим ответственность при назначении наказания (УК Армянской ССР), ст. 13 Указа от 26 июля 1966 г. должна быть признана имеющей обратную силу, так как она дает право суду не признать состояние опьянения отягчающим обстоятельством, что не предоставляют судам уголовные кодексы этих республик.

6. Изменение в принципах назначения наказания при совершении нескольких преступлений оказывает влияние на решение вопроса об обратной силе уголовного закона.

Так, Основные начала уголовного законодательства

СССР и союзных республик, как и ранее действовавшие уголовные кодексы союзных республик, при назначении наказания за совершение нескольких преступлений допускали только принцип поглощения наказаний. Статья 35 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, как и соответствующие статьи, ныне действующих уголовных кодексов союзных республик, установила наряду с принципом поглощения менее строгого наказания более строгим принцип полного или частичного сложения.

Это означает, что суд имеет право определить наказание по совокупности путем полного или частичного сложения назначаемых наказаний в пределах, установленных статьей, предусматривающей более строгое наказание.

Конечно, ст. 35 Основ не имеет обратной силы. Предусмотренный ею порядок назначения наказания при совершении нескольких преступлений неприменим, если эти преступления были совершены до вступления в силу Основ уголовного законодательства.

7. Значительный практический интерес представляет вопрос об обратной силе законов, устанавливающих круг лиц, могущих быть признанными особо опасными рецидивистами, или регламентирующих ответственность за преступления, совершенные особо опасными рецидивистами.

Как известно, Основы уголовного законодательства не определили понятия особо опасного рецидивиста. Оно впервые дано в ныне действующих уголовных кодексах союзных республик, причем по этому вопросу в законодательстве союзных республик имеются существенные расхождения.

Признание лица особо опасным рецидивистом сопряжено с целым рядом правовых последствий, непосредственно влияющих на определение наказания виновному. Именно поэтому уголовные законы, дающие суду возможность признать особо опасными рецидивистами более широкий круг лиц, должны рассматриваться как законы, усиливающие наказание. Они в соответствии с ч. 3 ст. 6 Основ уголовного законодательства не имеют обратной силы.

Поэтому при сопоставлении примечания 1 к ст. 24 УК РСФСР 1960 года с этим же примечанием в редакции

Закона РСФСР «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» от 25 июля 1962 года¹ следует прийти к выводу, что новый закон весьма расширил понятие особо опасного рецидивиста и поэтому обратной силы не имеет.

Это положение нам представляется бесспорным и должно быть правильно понято практическими работниками, тем более, что на повестке дня стоит вопрос о единообразном определении понятия особо опасного рецидивиста в общесоюзном масштабе.

Будущий общесоюзный закон, определяя понятие особо опасного рецидивиста, может в какой-то части расширить это понятие, в другой части сузить. И тогда при сопоставлении общесоюзного закона с соответствующими законами союзных республик будут возникать коллизии, подобные тем, о которых сказано выше. Решать их надо исходя из общих принципов применения уголовного закона.

§ 5. ОБРАТНАЯ СИЛА ЗАКОНОВ ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ

УГОЛОВНОГО ПРАВА

1. Решение вопроса об обратной силе уголовных законов имеет наибольшее практическое значение применительно к законам, предусматривающим ответственность за отдельные преступления. Это объясняется естественным процессом развития нашего уголовного законодательства. Для него характерна известная устойчивость основных положений и утвердившихся принципов. Об этом свидетельствуют, в частности, сравнительно немногочисленные изменения основополагающих норм Общей части уголовного права.

В течение последних восьми лет были внесены некоторые изменения в институты Общей части советского уголовного права; однако они существенно не коснулись вопроса о преступности и наказуемости деяния.

В течение этих же отрезков времени нормы Особенной части советского уголовного права подвергались более существенным изменениям. Было принято и отменено большое количество уголовных законов (общесоюзных и

---------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1962 г. №29, ст. 449.

100

республиканских), изменяющих и отменяющих преступность и наказуемость целого ряда поступков.

Задачи, стоящие перед Советским государством на отдельных этапах его развития, специфика присущих ему функций в каждый из этих периодов не могли не повлиять на оценку общественной опасности деяния, а поэтому диктовали необходимость внесения существенных изменений в определение круга уголовно наказуемых деяний. Каждое из вносимых в уголовное законодательство изменений, устанавливающее или устраняющее наказуемость деяния или изменяющее его наказуемость, ставит на повестку дня вопрос о соотносительной тяжести нового и старого уголовных законов, о характере и последствиях внесенных в уголовное законодательство изменений.

2. Применение нового уголовного закона немыслимо без сопоставления его со старым на основании принципов, заложенных в ст. 6 Основ уголовного законодательства. Поэтому в каждом конкретном случае применения нового уголовного закона, определяющего преступность и наказуемость конкретного вида деяний, должен быть решен вопрос, имеет ли этот закон обратную силу и в какой части.

В некоторых случаях этот вопрос не представляет особой трудности. Это все те случаи, когда законодатель сам в названии закона или в его политической характеристике указывает на цель его издания — отменить наказуемость определенных деяний, заменить меры уголовного наказания мерами административного, дисциплинарного или общественного воздействия или, наоборот, расширить круг уголовно наказуемых деяний либо усилить их наказуемость¹.

В последние годы советское уголовное законодательство имеет определенную тенденцию, достаточно ярко выраженную в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в уголовных кодексах и в ряде других законов, на сужение уголовных репрессий, на повышение значимости мер общественного воз-

-----------------------------

¹ Надо все же оговориться, что это не безусловно: истории нашего уголовного права известны факты, когда, выделяя более узкие составы преступлений и усиливая борьбу с ними, одновременно законодатель облегчал положение тех граждан, деяния которых ранее охватывались прежним более широким составом.

101

действия. Этой политике отнюдь не противоречит принятие ряда законов, усиливающих уголовную ответственность за деяния, особенно нетерпимые в социалистическом обществе.

В последнее время было принято несколько общесоюзных уголовных законов, усиливающих уголовную ответственность за преступные деяния, предусмотренные в, уголовных кодексах союзных республик. Такими законами являются принятые в феврале 1962 года Указы Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество», «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников»¹. Таким же является Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство»² и др.

Союзные республики также издают законы с целью усиления ответственности за некоторые преступления. Так, 8 мая 1961 г. принят Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об усилении ответственности за самогоноварение и изготовление других спиртных напитков домашней выработки»³.

Все эти законы, как правило, обратной силы не имеют, поскольку они усиливают уголовную ответственность. Однако и такие законы в известной части могут оказаться более мягкими.

В тех случаях, когда законодатель предусматривает новые составы преступлений, которых не знало ранее действовавшее законодательство, эти законы также не имеют обратной силы. Целый ряд новых составов преступлений предусмотрели новые уголовные кодексы союзных республик, которых не знали ранее действовавшие уголовные кодексы этих же республик. Так, УК РСФСР 1960 года предусмотрел такие составы преступлений, как небрежное хранение огнестрельного оружия (ст. 219), загрязнение водоемов и воздуха (ст. 223), угроза убийством, нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества (ст. 207) и др.

----------------------

¹«Ведомости Верховного Совета СССР» 1962 г. № 8, ст. 83—85.

²«Ведомости Верховного Совета СССР» 1966 г. №30, ст. 595.

³ «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1961 г. №18, ст. 274.

102

3. Если новый закон отменяет уголовную ответственность, он имеет обратную силу. Так, 13 января 1960 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О дополнении статьи 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления», который установил, что «не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой»¹.

Новые уголовные кодексы отказались от наказуемости многих деяний, караемых ранее действовавшими кодексами. Так, в УК РСФСР 1960 года не были сохранены многие составы преступлений, которые были предусмотрены в УК РСФСР 1926 года, например присвоение чужого личного имущества, вверенного для определенной цели (ст. 168), присвоение находки (ч. 2 ст. 168), разглашение должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению (ст. 121), и др.

Все эти законы, устраняющие уголовную ответственность, имеют обратную силу.

4. Однако во многих случаях решение вопроса о том, устанавливает ли новый закон уголовную ответственность или, наоборот, устраняет ли он уголовную ответственность, сопряжено со значительными трудностями.

Так, УК Латвийской ССР 1961 года предусматривает специальную норму, устанавливающую уголовную ответственность за угон автотранспорта (ст. 197). Ранее действовавшее на территории Латвийской ССР уголовное законодательство такой нормы не содержало. Означает ли это, что ранее такое деяние не относилось к уголовно наказуемым?

В зависимости от ответа на этот вопрос должна быть дана оценка тяжести этой нормы. Если ранее действовавшее законодательство не только не предусматривало аналогичного состава преступления, но и не охватывало данное общественно опасное деяние другими нормами, т. е. не рассматривало это деяние в качестве преступного и наказуемого, тогда соответствующий новый закон должен быть признан устанавливаю-

--------------------------

¹ «Ведомости Верховного Совета СССР» 1960 г. № 3, ст. 24.

103

щим наказуемость ранее ненаказуемого деяния и в связи с этим не имеющим обратной силы.

Если же предусмотренное новым законом деяние было наказуемо и по ранее действовавшему законодательству, хотя специальной нормы и не было, то следует отыскать ту норму или те нормы, которыми охватывалось и это деяние.

В данном конкретном случае угон автотранспорта рассматривался в качестве уголовно наказуемого деяния и до вступления в силу нового УК Латвийской ССР. Это деяние квалифицировалось как хулиганство (ст. 74 УК РСФСР), если в нем проявлялось явное неуважение к обществу и оно совершалось из хулиганских побуждений.

Если угон автотранспорта совершался с целью его самовольного использования, то при наличии всех прочих предусмотренных законом признаков это деяние квалифицировалось как самоуправство (ст. 95 УК РСФСР 1926 г.).

При решении вопроса об обратной силе нового закона— ст. 197 УК Латвийской ССР — ее следует сопоставить с ранее действовавшими законами — ст. ст. 74 и 95 УК РСФСР 1926 года, а это означает, что в одних случаях ст. 197 УК Латвийской ССР имеет обратную силу, в других — нет.

Так, неправильно поступил народный суд г. Риги, осудив 4 апреля 1961 г. М. по ч. 2 ст.74 УК РСФСР 1926 года за то, что он 2 сентября, находясь в нетрезвом состоянии, угнал автобус рижского автобусного парка.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР в определении переквалифицировала действия М. на ст. 197 УК Латвийской ССР, исходя из обратной силы нового, более мягкого закона.

Эти же соображения относятся к таким новым составам преступлений, предусмотренным УК Латвийской ССР 1961 года, как надругательство над могилой (ст. 207), уничтожение или повреждение памятников (ст. 206) и др..

Таких составов в ранее действовавших кодексах не было, но предусмотренные в них действия квалифицировались, в зависимости от обстоятельств, как хулиганство, уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества.

104

Только правильное сопоставление норм ранее действовавшего закона с нормами нового закона, точный учет всех признаков, ограничивающих и расширяющих сферу уголовной репрессии дает возможность правильно решить вопрос об обратной силе уголовного закона¹.

5. Сопоставляя новый закон с ранее действовавшими законами, необходимо иметь в виду соотношение общих и специальных норм, предусматривающих ответственность за определенные разновидности тех же преступлений.

Отсутствие тех или других конкретизированных составов преступлений в новом законодательстве или, наоборот, введение новых конкретизированных составов преступлений в новое законодательство не всегда означает отмену наказуемости этих деяний или установление наказуемости деяний вновь.t Следует согласиться с В. Н. Кудрявцевым, что «развитие уголовного законодательства нельзя представлять себе ни как процесс постоянного обобщения все более широких и абстрактных формулировок преступлений, ни, наоборот, как процесс казуистического дробления закона на нормы, предусматривающие отдельные случаи. Этот процесс сложен и в нем сочетаются оба эти направления»². В. Н. Кудрявцев совершенно справедливо утверждает, что «если создание общих норм направлено на унификацию законодательства, то выделение специальных норм позволяет дифференцировать ответственность, более тонко и точно определить ее пределы для данной разновидности преступления и наглядно подчеркнуть характер и степень его общественной опасности»³.

При сопоставлении нового и старого законов необходимо в первую очередь установить, имеются ли в новом я старом законодательстве специальные нормы, которые прямо предусматривают данную разновидность преступлений.

-----------------------------

¹В.Кудрявцев, Обратная сила нового уголовного кодекса, «Советская юстиция» 1961 г. № 3, стр. 4—7; А. С а х а р о в, Ответственность за деяния, совершенные до вступления в силу нового Уголовного кодекса РСФСР, «Социалистическая законность» 1961 г. № 6, стр. 27—28.

²В. Н. Кудрявцев, Теоретические основы квалификации преступлений, М., 1963, стр. 247.

³В.Н. Кудрявцев, Теоретические основы квалификации преступлений, стр. 247.

105

Если же новое или старое законодательство не предусмотрело специальной нормы, необходимо сопоставить специальную норму нового законодательства с соответствующей общей нормой старого законодательства, предусматривающей целый вид преступлений, включающей в себя и предусмотренную специальной нормой разновидность преступлений, или, наоборот, следует сопоставить общую норму нового законодательства со специальной нормой старого.

Так, в УК РСФСР 1960 года имеется новая специальная норма — привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 176). Ранее действовавшее законодательство такой специальной нормы не знало. Однако это деяние было и по ранее действовавшему законодательству уголовно наказуемым. Оно охватывалось общей нормой ст. 109 УК РСФСР 1926 года, являясь видом злоупотребления служебным положением. Поэтому, если привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности имело место до вступления в силу УК РСФСР 1960 года, а дело в суде рассматривалось после вступления нового уголовного кодекса в силу, преступление следует квалифицировать по новому или старому закону в зависимости от того, какой из них в отношении конкретного деяния является более мягким.

Другой пример: УК РСФСР 1926 года предусматривал специальную норму — содействие должностными лицами организации лжекооперативов (ст. 129-а). УК РСФСР 1960 года такой нормы не предусматривает, но это деяние охватывается общей нормой, предусматривающей уголовную ответственность за злоупотребление служебным положением (ст. 170) или квалифицируется как соучастие в частнопредпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 153).

В этом случае для решения вопроса, какой из двух уголовных законов является менее строгим, сопоставляется общая норма нового законодательства со специальной нормой старого законодательства.

Однако общая норма не всегда охватывает полностью состав преступления, предусмотренный специальной нормой. Проследить это можно на примере сопоставления ст. 133-а УК РСФСР 1926 года со ст. 133 УК Латвийской ССР 1961 года. В ст. 133-а УК РСФСР 1926 года была предусмотрена уголовная ответственность за отказ от

106

приема на работу женщины по мотивам беременности, а равно за отказ в приеме на работу матерей, кормящих грудью, или снижение заработной платы по тем же мотивам. УК Латвийской ССР 1961 года такой специальной нормы не предусматривает. Но это не означает, что данное деяние перестало быть уголовно наказуемым. Оно охватывается более общей нормой — ст. 133 УК Латвийской ССР 1961 года, предусматривающей ответственность за нарушение законодательства о труде.

Ответственность за нарушение законодательства о тру-де в ст. 133 УК Латвийской ССР обусловлена наличием определенных условий — совершением этих нарушений из личных или иных низменных побуждений. Таким образом, за отказ от приема на работу женщин по мотивам беременности не из личных или иных низменных побуждений уголовная ответственность по новому законодательству Латвийской ССР не предусмотрена.

Из сказанного можно сделать вывод, что каждая новая: норма, устраняющая уголовное наказание за определенное деяние или устанавливающая, понижающая, повышающая наказуемость, подлежит серьезному и глубокому анализу не только сама по себе и не только в сравнении с предшествовавшей нормой, но и в общей, совокупности норм уголовного права.

6. Решение вопроса об обратной силе нового уголовного закона бывает затруднительным и в тех случаях, когда законодатель сохраняет норму (общую или специальную), имевшуюся в старом законодательстве, но включает один или несколько дополнительных признаков или, наоборот, отказывается от одного или нескольких признаков, предусмотренных в старом законе.

Вносимые изменения существенно влияют на определение круга уголовно наказуемых деяний.

Так, законодатель может поставить применение наказания в зависимость от ранее имевшего места применения мер административного воздействия за такие же нарушения, от наступления определенных последствий, от неоднократного совершения нарушений, от наличия определенных мотивов и цели и других условий, ограничивающих возможность применения уголовного наказания. Например, ч. 1 ст. 162 УК РСФСР 1960 года предусматривает уголовную ответственность за занятие запрещенным промыслом при отсутствии отягчающих обстоя-

107

тельств только в том случае, если оно совершено после наложения административного взыскания за такое же деяние. Старый закон — ст. 99 УК РСФСР 1926 года — такого ограничения не знал.

Законодатель может отказаться от всех или части условий, которые имелись в ранее действовавших уголовных законах и ограничивали применение уголовно-правовой нормы. Так, в ст. 107 УК РСФСР 1926 года круг субъектов преступления (спекуляции) был ограничен. Ими могли быть только, частные лица. УК РСФСР 1960 года от этого ограничения отказался, т. е. признал, что любое лицо (в том числе и должностное) может быть субъектом спекуляции.

Включая дополнительные признаки или отказываясь от них, законодатель может существенно изменить условия уголовной ответственности, и это необходимо учесть при сопоставлении новых и старых законов.

Не исключены и такие случаи, когда, внося изменения в признаки определенного состава преступления, предусмотренного нормой старого закона, законодатель частично расширяет и частично сужает круг уголовно наказуемых деяний.

В качестве примера сопоставим ст. 180 ранее действовавшего на территории Латвийской ССР УК РСФСР 1926 года со ст. 223 ныне действующего УК Латвийской ССР 1961 года. В этих статьях предусматривается уголовная ответственность за незаконное врачевание. Однако новый закон в отличие от старого ограничил сферу уголовно наказуемого незаконного врачевания случаями, когда незаконное врачевание повлекло за собой ущерб здоровью или смерть потерпевшего. Таким образом, незаконное врачевание, не повлекшее этих последствий, вообще не является уголовно наказуемым деянием.

Если такое деяние имело место до вступления в силу УК Латвийской ССР 1961 года, то лицо, его совершившее, не может быть привлечено к уголовной ответственности, так как закон в этом случае устраняет уголовную ответственность. Если же в результате незаконного врачевания был причинен ущерб здоровью потерпевшего или наступила его смерть, то при сопоставлении нового и старого закона, такие действия по ранее действовавшему закону квалифицировались по совокупности не только по ст. 180 УК РСФСР 1926 года, но и по статьям, преду-

108

сматривающим ответственность за преступления против личности (в зависимости от последствий и формы вины).

Сопоставить эти законы без учета конкретных условий дела невозможно. Из этого следует, что процесс сопоставления нового и старого законов в целях установления их сравнительной тяжести непрост. Поэтому прав В. Н. Кудрявцев, утверждая, что вопрос о сравнительной тяжести законов нельзя решать отвлеченно, что «вопрос о том, имеет ли та или иная норма обратную силу, необходимо ставить всегда конкретно: по сравнению с каким законом»¹.

7. Новый уголовный закон может значительно изменить не только признаки основного состава преступления, но также и отягчающие и смягчающие признаки определенного преступления, т. е. по-новому конструировать составы с отягчающими и со смягчающими ответственность обстоятельствами.

Например, в ч. 2 ст. 105 УК Латвийской ССР 1961 го-за предусмотрены также отягчающие ответственность за умышленное тяжкое телесное повреждение обстоятельства, которые не предусмотрены ранее действовавшим законодательством, т. е. ч. 2. ст. 142 УК РСФСР 1926 года.

В ст. 102 УК РСФСР 1960 года предусмотрена уголовная ответственность за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, которые не совпадают с предусмотренными в старом законе — ст. 136 УК РСФСР 1926 года.

В этом случае сопоставление нового и старого законов бывает весьма затруднительным даже по отношению к конкретному делу.

Так, М., будучи врачом, систематически производил аборты в антисанитарных условиях вне больницы в период с 1953 года по 1958 год, а затем с 1961 года по 1963 год. Эти действия народный суд г. Риги 30 сентября 1966 г. квалифицировал по ч. 3 ст. 113 УК Латвийской ССР 1961 года.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР в определении от 17 февраля 1967 г. признала, что незаконное производство абортов

--------------------------

¹ В. Н. Кудрявцев, Теоретические основы квалификации преступлений, стр. 232.

109

за период с 1961 года по 1963 год не доказано, поэтому эти эпизоды из приговора исключила, в остальном оставив приговор в силе. При этом коллегия исходила из того, что ч. 3 ст. 113 УК Латвийской ССР 1960 года является менее строгим законом по сравнению с уголовным законом, действовавшим в момент совершения преступлений.

В действиях М. были установлены два отягчающих ответственность обстоятельства: повторное совершение абортов и совершение абортов в антисанитарной обстановке. Оба этих отягчающих ответственность обстоятельства предусмотрены действующим законодательством, причем производство абортов в антисанитарных условиях (ч. 2 ст. 113 УК Латвийской ССР) наказывается лишением свободы на срок до трех лет или исправительными работами на срок до одного года.

Незаконное производство аборта, совершенное повторно (ч. 3 ст. 113 УК Латвийской ССР 1961 г.), наказывается лишением свободы на срок от трех месяцев до семи лет. Ранее действовавшее законодательство (ст. 140 УК РСФСР, ред. 1926 и 1956 гг.) повторное производство незаконных абортов не выделяло в качестве самостоятельного отягчающего ответственность обстоятельства. Оно предусматривало в качестве отягчающего обстоятельства производство абортов в антисанитарной обстановке (ч. 3 ст. 140 УК РСФСР, ред. 1926 г. и ч. 2 ст. 140 УК РСФСР, ред. 1956 г.). За это преступление было предусмотрено лишение свободы на срок от трех до десяти лет.

При рассмотрении данного дела в кассационном порядке спорным оказался вопрос о том, следует ли действия М. квалифицировать по ч. 2 или ч. 3 ст. 113 УК Латвийской ССР 1961 года. Была высказана точка зрения, что, поскольку повторность не была отягчающим обстоятельством во время совершения М. преступления следует сопоставлять ч. 2 ст. 140 УК РСФСР редакции 1956 года со ст. 113 УК Латвийской ССР 1961 года, а не с ч. 3, предусматривающей в качестве отягчающего обстоятельства повторное производство незаконных абортов.

С таким толкованием законов согласиться нельзя.

Часть 2 ст. 140 УК РСФСР (ред. 1956 г.) предусматривала уголовную ответственность как за однократ-

110

ное, так и за многократное производство незаконных абортов в антисанитарных условиях.

Статья 113 УК Латвийской ССР 1961 года предусматривает уголовную ответственность за однократное производство незаконного аборта в антисанитарных условиях в ч. 2, а за повторное производство незаконных абортов в антисанитарных условиях — в ч. 3. Поскольку М. неоднократно производил незаконные аборты в антисанитарных условиях, его действия соответствуют ч. 3, а не ч. 2 УК Латвийской ССР, поэтому следует сопоставить ныне действующую ч. 3 ст. 113 УК Латвийской ССР с ч. 2 ст. 140 УК РСФСР редакции 1956 года.

Так именно и поступила Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР.

* * *

Таким образом, сопоставляя старый и новый закон с целью выявления менее строгого из них, следует принимать во внимание все обстоятельства, имеющие квалифицирующее значение, а затем уже учитывать различие в предусмотренных этими законами видах и размерах наказания.

§ 6. ПОНЯТИЕ ЗАКОНА, СМЯГЧАЮЩЕГО НАКАЗАНИЕ

Законодатель не определил понятия закона, смягчающего наказание. В большинстве случаев на практике такое определение сомнений не вызывает. В то же время встречаются случаи, вызывающие споры, особенно когда законодатель одновременно усиливает и смягчает наказание.

Так, законодатель может в новом законе снизить или повысить максимум одного и того же наказания; он может снизить или повысить минимум этого наказания; он может предусмотреть альтернативные виды наказания, увеличить или уменьшить перечень возможных видов наказания; он может изменить предельные сроки отдельных видов наказаний, одновременно увеличить срок одного вида наказания и уменьшить срок другого; он может, наконец, предусмотреть различные дополнительные наказания, как и отказаться от них или заменить другими и т. д.

111

Каждый из этих случаев нуждается в самостоятельном рассмотрении. Попытаемся привести их в некоторую систему.

А. Сначала рассмотрим наиболее простой случай, когда в новом законе по сравнению со старым заменяется вид наказания (более тяжким или менее тяжким).

Как известно, в ст. 21 Основ уголовного законодательства, как и в соответствующих уголовных кодексах союзных республик, дана система наказаний — исчерпывающий перечень всех видов наказаний в определенной последовательности с учетом их сравнительной тяжести. Это дает возможность определить сравнительную тяжесть наказаний двух сопоставляемых законов, если ими предусмотрены различные виды наказаний.

Например, за угрозу по отношению к должностному лицу или общественному работнику в действующем законе предусмотрено кроме исправительных работ также лишение свободы (ч. 1 ст. 186 УК Латвийской ССР в редакции 1966 г.), а за это же преступление прежний закон предусматривал только исправительные работы или штраф (ч. 1 ст. 73-1 УК РСФСР 1926 г.); за оскорбление новый закон предусматривает также исправительные работы (ч. 1 ст. 128 УК Латвийской ССР 1961 г.), а прежний— только денежный штраф или общественное порицание (ч. 1 ст. 159 УК РСФСР 1926 г.); за клевету новый закон предусматривает также и лишение свободы (ч. 1 ст. 127 УК Латвийской ССР 1961 г.), а старый (ст. 161 УК РСФСР 1926 г.)— исправительные работы или штраф.

А за нарушение законов о записи актов гражданского состояния новый закон предусматривает только исправительные работы или штраф (ст. 198 УК Латвийской ССР 1961 г.), старый — также и лишение свободы (ст. 88 УК РСФСР 1926 г.).

Если в сопоставляемых уголовных законах предусмотрены различные виды наказаний, суды могут прийти к безошибочному выводу о том, какой из этих законов смягчает наказание, руководствуясь оценкой тяжести того или другого вида наказания, установленной самими законодателем.

Вывод в этом случае может быть только один: при сопоставлении санкций двух уголовных законов — старого и нового новый закон должен быть признан смягчающим

112

наказание, если он устанавливает менее тяжкий вид основного наказания.

Б. Не представляет никакой трудности выявить более мягкий закон в тех случаях, когда новый закон по сравнению со старым снижает высший или низший пределы наказания или одновременно снижает низший и высший пределы или, наоборот, когда новый закон повышает низший или высший пределы наказаний или одновременно повышает низший и высший пределы.

Такие случаи нередки в новом законодательстве. Так, ч. 1 ст. 148 УК Латвийской ССР 1961 года за занятие частнопредпринимательской деятельностью предусматривает лишение свободы на срок от трех месяцев до пяти лет, а ст. 129-а УК РСФСР 1926 года предусматривала лишение свободы на срок от одного года до пяти лет, т. е. новый закон снижает минимальный предел.

Часть 2 ст. 149 УК Латвийской ССР за спекуляцию при отягчающих обстоятельствах предусматривает лишение свободы на срок от двух до восьми лет, а старый закон предусматривал лишение свободы на срок от пяти до десяти лет (ст. 107 УК РСФСР 1926 г.), т. е. новый закон снижает как максимальный, так и минимальный пределы наказания.

В новом законодательстве имеют место и противоположные изменения. Так, за дачу взятки ранее действовавшее законодательство предусматривало лишение свободы на срок от одного года до пяти лет (ст. 118 УК РСФСР 1926 г.), а новое законодательство — лишение свободы на срок от трех до восьми лет ( ч. 1 ст. 165 УК Латвийской ССР в редакции Указа Президиума Верховного Совета Латвийской ССР от 20 июля 1962 г.).

Вывод в этих случаях не может вызвать разногласий: при сопоставлении санкций двух уголовных законов — старого и нового новый закон должен быть признан смягчающим наказание, если он снижает низший или высший пределы наказания.

В. Возможны также случаи, когда новый уголовный закон отказывается от одного или нескольких дополнительных наказаний, предусмотренных старым законом, не изменяя низшего и высшего пределов основных наказаний, или, наоборот, новый закон предусматривает одно или несколько дополнительных наказаний, не предусмот-

113

ренных в старом законе, не изменяя при этом низшего и высшего пределов основных видов наказаний.

В этих случаях новый уголовный закон должен быть признан смягчающим наказание, если он, не изменяя пределов основных наказаний, отказывается от одного или нескольких дополнительных наказаний.»

Г. He исключены случаи, когда в новом законе устанавливаются альтернативно менее строгие виды основного наказания, которых не предусматривал старый закон, сохраняя при этом установленные старым законом остальные основные и дополнительные наказания, или, наоборот, новый уголовный закон отказывается от менее строгих видов основного наказания, которые альтернативно были предусмотрены в старом законе, не изменяя в остальном ни основного, ни дополнительных наказаний.

Например, ч. 1 ст. 95 УК Латвийской ССР 1961 года (умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества) дополнительно предусматривает в качестве одного из видов основного наказания штраф, но сохраняет и наказание, предусмотренное старым законом,— ч. 1 ст. 79 УК РСФСР 1926 года.

При сопоставлении нового и старого уголовных законов в этом случае новый закон должен быть признан смягчающим наказание, если он устанавливает альтернативно менее строгие виды основного наказания, сохранял при этом установленные старым законом остальные основные и дополнительные наказания.

Во всех перечисленных случаях установление более мягкого закона из двух или нескольких сопоставляемых законов не должно вызывать серьезных затруднений, хотя имеются случаи неправильного решения этих вопросов некоторыми народными судами.

Так, 17 июня 1961 г. народным судом г.Риги был осужден Т. по ч. 2 ст. 105 УК Латвийской ССР за то, что он 1 января 1961 г. из хулиганских побуждений причинил тяжкие телесные повреждения Н.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР своим определением от 6 июля 1961 г. изменила приговор, переквалифицировав преступление Т. на ч. 1 ст. 142 УК РСФСР 1926 года, действовавшего на территории Латвийской ССР во время совершения преступления, по следующим мотивам: ч. 2 ст. 142

114

УК РСФСР 1926 г. (наказание по ней — лишение свободы на срок до десяти лет) не предусматривает в качестве отягчающих обстоятельств хулиганские побуждения; поэтому выбор следовало делать между ч. 1 ст. 142 УК РСФСР 1926 г. и ч. 2 ст. 105 УК Латвийской ССР 1961 г. Поскольку в первом случае наказание — лишение свободы на срок от одного до восьми лет, а во втором — от трех до десяти лет, судебная коллегия правильно переквалифицировала преступное деяние Т.

Д. Нам предстоит разобраться и с теми случаями, когда вследствие характера внесенных в санкцию нового уголовного закона изменений вовсе не бесспорно решение вопроса о том, какой из двух уголовных законов, — действовавший во время совершения преступления или принятый после его совершения, — является более мягким.

Рассмотрим более спорные и чаще всего встречающиеся случаи.

1. Новый закон, не изменяя вида основного наказания, снижает низший его предел и одновременно повышает высший предел или, наоборот, повышает низший предел и одновременно снижает высший.

Например, за половое сношение с лицом, не достигшим восемнадцатилетнего возраста, в ст. 122 УК Латвийской ССР 1961 года предусмотрено лишение свободы на срок от трех месяцев до четырех лет, а в ч. 2 ст. 151 ранее действовавшего УК за это же преступление предусматривалось лишение свободы на срок от одного года до трех лет, т. е. новый закон снизил минимальный предел и повысил максимальный предел лишения свободы.

2. Новый закон повышает высший предел одного вида наказания по сравнению со старым законом, но одновременно альтернативно устанавливает менее строгие виды наказания или, наоборот, новый закон по сравнению со старым снижает высший предел одного вида наказания, но одновременно исключает менее строгие виды основного наказания, которые альтернативно были предусмотрены в старом законе.

3. Новый закон по сравнению со старым повышает низший предел наказания, но одновременно альтернативно устанавливает менее строгие виды наказания или, наоборот, новый закон снижает низший предел основного вида наказания, но одновременно исключает менее стро-

115

гие виды основного наказания, которые альтернативно были предусмотрены в старом законе.

В этих случаях дополнительные виды и меры наказаний могут оставаться без изменений, но могут и претерпевать изменения. Новый закон может от некоторых дополнительных наказаний отказаться и, наоборот, предусмотреть добавочные дополнительные наказания.

Сложность и одновременно спорность решения вопроса о том, какой из сопоставляемых законов является менее строгим, обусловлены тем, что в приведенных случаях новый закон одновременно частично повышает и частично снижает наказание.

В этих случаях и должен быть установлен критерий, дающий возможность судам единообразно устанавливать соотносительную тяжесть наказаний и решать вопрос, смягчает ли новый уголовный закон наказание по сравнению со старым.

Действительно, какой закон следует считать более мягким: старый, который предусматривает лишение свободы на срок от двух до шести лет, или новый, который предусматривает лишение свободы на срок от одного го да до восьми лет? Чем следует руководствоваться при решении этого вопроса?

В уголовном законе мы не находим ответа на этот вопрос.

И.И.Солодкин высказал свое мнение по этому вопросу, указав, что лучше сопоставлять законы не по низшему, а по высшему пределу их санкций: более мягким является закон, устанавливающий санкцию с менее высоким максимальным пределом¹. Но почему такое решение лучше и почему оно более правильно, И. И. Солодкин не обосновал.

Примерно так же решает этот вопрос и А. Б. Сахаров, который полагает, что в тех случаях, когда санкция статьи нового закона по сравнению с санкцией сходной статьи прежнего закона одновременно и усилена и смягчена, должен быть применен тот закон, который предусматривает менее высокий и тяжкий максимум наказания. А. Б. Сахарову такое решение представляется правильным потому, что при нем, по его мнению, исключается

----------------------

¹ «Советское уголовное право. Часть Общая», изд-во ЛГУ, 1960, стр. 174.

116

возможность назначения наказания более тяжкого, чем это допускалось в момент совершения преступного деяния¹.

Подобная позиция подвергается серьезной критике: исходя из этого суждения нельзя объяснить, почему мы считаем более суровым тот закон, в котором максимум сохранен, а минимум повышен.

Допустим далее, что старый закон предусматривал лишение свободы на срок от одного года до десяти лет, а новый закон — лишение свободы от трех до пяти лет. Соизмеряя законы по максимуму наказания, мы устанавливаем, что подлежит применению новый закон, как более мягкий. По старому закону, учитывая все многочисленные смягчающие обстоятельства, гражданин мог быть присужден к минимальному наказанию — одному году лишения свободы. К моменту его осуждения новый закон вступил в силу и должен быть применен как более мягкий. И тогда, во имя применения более мягкого закона, обвиняемому будет установлен срок наказания три года лишения свободы вместо одного года.

Таким образом, подобная позиция не исключает возможности назначения обвиняемому более тяжкого наказания, чем это допускалось в момент совершения преступного деяния. Правда, А. Б. Сахаров считает, что «не исключается возможность учесть снижение законодателем минимума прежней санкции путем назначения наказания ниже низшего предела или перехода к более мягкой, чем предусмотрено в применяемом законе, мере наказания»².

Статья 43 УК РСФСР допускает назначение наказания более мягкого, чем предусмотрено законом, но только в связи с исключительными обстоятельствами данного конкретного дела, которые должны быть подробно мотивированы в приговоре. Если же исключительные обстоятельства в данном деле отсутствуют, назначение наказания более мягкого, чем это предусмотрено законом, недопустимо.

Можно ли рассматривать принятие нового закона с более высоким минимумом наказания и более низким

----------------------

¹А.Сахаров. Ответственность за деяния, совершенные до вступления в силу нового Уголовного кодекса РСФСР, «Социалистическая законность» 1961 г. №6, стр. 28.

²А.Сахаров, цит. статья, стр. 28.

117

максимумом в качестве «исключительных обстоятельств дела»? Нам это представляется более чем сомнительным. Более мягким можно признать только такой закон, который дает возможность суду назначить менее строгое наказание подсудимому? и при отсутствии исключительных обстоятельств, т. е. во всех без исключения случаях. Этим положением и следует руководствоваться при решении вопроса о том, в каких случаях уголовный закон, одновременно частично смягчающий и частично усиливающий наказание, может быть признан более мягким.

Мы приходим к выводу, что более мягким является закон, устанавливающий в санкции бoлee низкий минимальный предел одного вида наказания или альтернативно наименее строгий вид наказания.

При сопоставлении санкций двух уголовных законов — старого и нового — новый уголовный закон должен быть признан смягчающим наказание, если он понижает низший предел наказания или альтернативно устанавливает менее строгие виды наказания, хотя бы он одновременно и повышал высший предел наказания, или если он альтернативно устанавливает менее строгие виды наказания, хотя одновременно и повышает низший предел ранее предусмотренного вида наказания.

При этом должна быть сделана оговорка для правильного решения вопроса о низшем и высшем пределах наказания, которое может быть назначено лицу, совершившему преступление во время действия старого закона, признанного нами более строгим.

В нашем примере новый закон, признанный смягчающим наказание по признаку снижения минимального срока наказания, одновременно предусматривает более высокий максимальный предел наказания. Поэтому неизбежно возникает вопрос: может ли суд, назначая наказание по новому закону за преступление, совершенное во время действия старого уголовного закона, превысить максимальные пределы, установленные старым законом.

Положительный ответ на поставленный вопрос противоречил бы общему смыслу ст. 6 Основ уголовного законодательства, исключающей назначение более строгого наказания, чем было установлено законом, действовавшим во время совершения преступления.

Так, ч. 2 ст. 251 УК Латвийской ССР предусматри-

118

вает за занятие запрещенным промыслом при отягчающих обстоятельствах лишение свободы от трех месяцев до четырех лет с конфискацией имущества или без таковой.

Статья 99 ранее действовавшего на территории Латвийской ССР УК РСФСР 1926 года за занятие запрещенным промыслом предусматривала лишение свободы на срок от одного года до двух лет с конфискацией имущества и запрещением права торговли. Наказание за занятие запрещенным промыслом до введения в действие УК Латвийской ССР должно определяться по новому кодексу (т. е. от трех месяцев лишения свободы), однако суд не вправе назначить лишение свободы на срок свыше двух лет, т. е. превысить максимальный предел наказания, предусмотренного старым уголовным законом.

Если новый закон увеличивает минимальный предел наказания или устанавливает дополнительное наказание, такой закон должен рассматриваться как усиливающий наказание, хотя одновременно снижается максимальный предел наказания. Однако, суд, применяя старый закон в отношении деяний, совершенных до введения в действие нового закона, не вправе выходить за максимальные пределы основного наказания, предусмотренного санкцией нового закона.

Например, обман покупателя при отягчающих обстоятельствах согласно ч. 2 ст. 150 УК Латвийской ССР наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет с конфискацией имущества или без таковой и с запрещением занимать должности в торговых предприятиях или предприятиях общественного питания на срок до пяти лет.

Статья 128-в ранее действовавшего на территории Латвийской ССР УК РСФСР 1926 года за это же деяние предусматривала лишение свободы на срок от 1 года до 10 лет, но не предусматривала конфискации имущества.

За обман покупателей, совершенный до введения в действие УК Латвийской ССР, наказание должно определяться по ст. 128-в ранее действовавшего Уголовного кодекса (т.е. от одного года лишения свободы); однако при этом суд не вправе назначить лишение свободы на срок свыше семи лет, т. е. превысить максимальный предел наказания, предусмотренный новым уголовным законом.

119

Предложенное нами решение вопроса дает возможность суду в каждом конкретном случае коллизии между старым и новым законом назначить подсудимому менее строгое наказание, что соответствует смыслу чч. 2 и 3 ст. 6 Основ уголовного законодательства.

Этот вывод дает нам основание дополнить ранее сформулированный тезис следующим положением:

Суд, применяя новый закон, устанавливающий санкцию с более низким минимальным пределом наказания, в отношении деяний, совершенных до его вступления в силу, не вправе выходить за пределы максимального наказания, предусмотренного санкцией старого закона¹.

Однако решение этого вопроса в порядке доктринального толкования нам представляется недостаточным, тем более, что и в теории уголовного права он недостаточно разработан и остается опорным. Определять понятие закона, смягчающего наказание, законом нецелесообразно, но постановление Пленума Верховного Суда СССР, разъясняющее закон, было бы очень полезным.

----------------------

¹ Такое предложение в советской юридической литературе было сделано М. М. Исаевым в его работе «Указы Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.», М., 1948.

120

Глава четвертая

ОБРАТНАЯ СИЛА "ПРОМЕЖУТОЧНОГО"

УГОЛОВНОГО ЗАКОНА

1. Мы уже знаем, что если в момент возникновения правоотношения действует одни закон, а и момент возникновения связанного с данным правоотношением опора— другой, приходится разрешать вопрос, каким из этих двух законов надо руководствоваться при его разрешении. Однако за время, которое истекло с момента начала правоотношения, может смениться нс один закон, а уже несколько, и тогда вопрос о выборе закона еще более осложняется.

Но это осложнение практически не затрагивает иные отрасли права, кроме уголовного права¹. В советском

------------------------

^{1 В} истории права известен случай, когда обсуждался вопрос о действии «промежуточного» закона в гражданском праве. Но время буржуазной революции во Франции законы II годи республики (1794 г.) аннулировали с обратной силой некоторые завещательные распоряжения, составленные на основе прежнего феодального законодательства. Затем ГК 1808 года («Кодекс Наполеона») восстановил свободу завещательных распоряжений. ВОЗНИК имевший большое практическое значение вопрос, вызвавший оживленную дискуссию: если завещание составлено в 1793 году, а открылось наследство после смерти завещателя, в 1809 году, то действительно ли это завещание.

Существовали две точки зрения. Сторонники первой из них говорили: законы II года республики аннулировали такие завещания и новый ГК не может восстановить их действительность, ибо это означало бы обратное действие ГК 1808 года, невозможное без специальной оговорки.

Решение второго (победившего) направления было основано на том, что действительность завещания определяется в момент смерти завещателя. Таким образом, если завещание действительно

121

гражданском, семейном, процессуальном и в других отраслях права проблема «промежуточного» закона, по-видимому, не возникала, так как в них, как правило, имеет место немедленное действие нового закона: каждое право или обязанность обсуждаются по действующему закону, независимо от того, когда возникло само правоотношение, определяющее спорное право или обязанность. Например, спор о выселении сейчас будет решаться по действующему Гражданскому кодексу, независимо от того, когда был заключен договор жилищного найма. Следовательно, не возникает вопрос не только о «промежуточном» законе, ню и о законе времени, когда правоотношение возникло.

B уголовном же праве в принципе действует закон времени совершения преступного деяния. Как же должен применяться закон, если с момента совершения преступного деяния до момента вынесения приговора сменился не один закон, а два закона?

Проблема действия во времени «промежуточного» уголовного закона никогда не затрагивалась в русской дореволюционной литературе, а в советской литературе была поставлена совсем недавно¹.

2. Проблема эта возникла и приобрела практическое значение в связи с совершенствованием советского уголовного законодательства; были случаи сравнительно быстрой смены законов или их корректировки в ту либо другую сторону. Законодатель может повысить наказание или понизить наказание, но затем счесть это неоправданным и сделать соответствующую поправку. Поясним это схемой:

-------------------------

по действующему ГК 1808 года, то все предшествующие законы, в том числе и «промежуточные» законы II года республики, никакого значения не имеют.

Со ссылкой на римские тексты этот принцип был выражен в коллизионной формуле: «media tempora поп nocet», что по смыслу можно перевести: «промежуточный» закон не действует, не оказывает влияния на правоотношение.

¹ А. А. Тилле, «Промежуточный» закон и его действие во времени, «Советское государство и право» 1965 г. № 12, стр. 30—36, Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, Действуют ли промежуточные уголовные законы? «Советская юстиция» 1966 г. № 1, стр. 6—8.

122

Следовательно, «промежуточный» закон может быть: а) более строгим, чем предшествующий или последующий законы, или б) более мягким.

В качестве конкретного примера первого случая можно привести уголовные законы о наказании за взяточничество: до 1 января 1961 г. в РСФСР действовала ст. 117 УК 1926 года, которая сменилась ст. 173 УК 1960 года, но после издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. об усилении наказания за взяточничество в ст. 173 УК были внесены изменения. Если в первом законе максимум наказания по первой его части составлял два года лишения свободы, то во втором («промежуточном») оно повысилось до пяти лет; третий же закон установил лишение свободы от трех до десяти лет с конфискацией имущества. Так же последовательно повышалась санкция по второй части этого закона. Санкция «промежуточного» закона здесь ниже ныне действующего закона, но строже первого закона. И изменения эти произошли на отрезке времени немногим более года.

Как в таком случае применяется закон, если преступление совершено до 1 января 1961 г., т. е. во время

123

действия первого закона, а суд происходит после 2мар-та 1962 г., т. е. после вступления в силу третьего закона?

Изучение судебной практики показывает, что суды, по общему правилу, применяли ст. 117 УК РСФСР 1926 года, хотя встречались отдельные случаи применения «промежуточного» закона.

Мы можем сделать вывод, который в качестве рекомендации вряд ли может быть оспорен: если «промежуточный» закон строже закона времени совершения преступного деяния, то «промежуточный» закон не применяется и выбор производится в соответствии со ст. 6 Основ уголовного законодательства между законом времени совершения преступного деяния и действующим в данный момент законом.

Более сложным и вызывающим на практике споры является случай, когда санкция «промежуточного» закона ниже санкции предшествующего и последующего законов или когда «промежуточный» закон вообще устраняет наказуемость деяния.

Характерным примером в этом отношении служат в нашем законодательстве законы об уголовной ответственности за изнасилование, а также за дачу взятки и за посредничество во взяточничестве. Именно применение этих законов вызвало серьезные споры.

Из всех последовательно сменявших друг друга законов об ответственности за изнасилование и об ответственности за дачу взятки и за посредничество во взяточничестве «промежуточный» закон — наиболее мягкий.

По действовавшему до 1961 года Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1949 г. изнасилование без отягчающих обстоятельств наказывалось лишением свободы на срок от 10 до 15 лет, л при отягчающих обстоятельствах (изнасилование несовершеннолетней, изнасилование групповое или повлекшее особо тяжелые последствия) — лишение свободы на срок от 15 до 20 лет. После вступления в силу Основ уголовного законодательства, ограничивших максимальный срок лишения свободы 15 годами, максимум санкции по обеим частям Указа уравнялся.

УК РСФСР 1960 года в ч. 1 ст. 117 предусмотрел наказание за изнасилование в виде лишения свободы на

124

срок от трех до семи лет; в ч. 2 (при отягчающих обстоятельствах: угрозе убийством или причинении тяжкого телесного повреждения, изнасиловании группой или лицом, ранее совершившим изнасилование) срок лишения свободы повышался (от пяти до десяти лет); ч. 3 (изнасилование особо опасным рецидивистом, изнасилование несовершеннолетней или изнасилование, повлекшее особо тяжкие последствия) предусматривала лишение свободы на срок от трех до пятнадцати лет.

Указом Президиума Верховного. Совета СССР от 15 февраля 1962 г. наказание за изнасилование, совершенное группой лиц или особо опасным рецидивистом или повлекшее особо тяжкие последствия, а равно за изнасилование несовершеннолетней устанавливалось в виде лишения свободы на срок от 8 до 15 лет со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки. Санкция Указа предусматривает также возможность применения смертной казни.

Нетрудно заметить, что среди этих последовательно сменявших друг друга законов «промежуточный» закон — наиболее мягкий. Так, за изнасилование (группой лиц максимальное наказание по первому закону — 20 (затем 15) лепт лишения свободы, по «промежуточному» закону — 10 лет, а по третьему, ныне действующему, — 15 лет лишения свободы со ссылкой или без таковой, но возможно и применение высшей меры наказания — смертной казни¹.

Статья 118 УК РСФСР 1926 года за дачу взятки или посредничество во взяточничестве установила наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Аналогичная ст. 174 УК РСФСР 1960 года разделена на две части: в первой предусмотрено лишение свободы на срок до трех лет или исправительные работы на срок до года, во второй (совершение деяния неоднократно или лицом, ранее судившимся за взяточничество)— лишение свободы на арок до пяти лет. Указам Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. наказание за дачу взятки было повышено: лишение свободы на срок от трех до восьми лет в ч. 1 и от семи до 15 лет (с конфискацией имущества или без таковой и со ссылкой

--------------------------------------

¹ Точнее, с 1949 года; поскольку речь идет о санкциях, можно считать, что сменилось не два, а три закона, и таким образом, имеется не один, а два «промежуточных» закона.

125

на срок от двух до пяти лет или без таковой) — в ч. 2. Посредничество во взяточничестве было выделено в особый состав—ст. 174¹ УК РСФСР в редакции 1962 года. Какой же из этих законов должен быть применен, если преступное деяние совершено при первом законе, а приговор выносится во время действия третьего закона?

Различие мнений по этому вопросу отразилось на практике. Одни суды применяли наиболее мягкий «промежуточный» закон, другие же отказывали в применении «промежуточного» закона¹.

Высказывание Пленума Верховного Суда СССР² по этому вопросу в свою очередь вызвало споры³.

Гомельский областной суд приговором от 21 августа 1964 г. осудил несколько лиц за дачу взяток и за посредничество во взяточничестве. У осужденного Ф. в деле было несколько эпизодов, относящихся к 1955— 1956 гг., у Б., Бр., В. и Ч. — по одному эпизоду (1955— 1960 гг.). Суд квалифицировал их действия в соответствии с требованиями ст. 6 Основ уголовного законодательства, сравнивая тяжесть наказания, установленного действующим законодательством, т. е. ст. 170 УК БССР в редакции Указа Президиума Верховного Совета БССР от 25 июня 1962 г., игнорируя «промежуточный» закон. Действия Ф. были квалифицированы по п. «б» ст. 208 УК БССР 1928 года, действия Б., Бр. и В.— по ч. 1 ст. 169-1 УК БССР в редакции 1962 года, поскольку каждая из этих статей устанавливала относительно более мягкое наказание.

Приговор этот был утвержден кассационной инстанцией, но Пленум Верховного Суда БССР не согласился с приговором и, ссылаясь на ст. 6 УК БССР, указал, что действия осужденных должны быть квалифицированы по «промежуточному» закону — УК БССР 1960 года, как устанавливающему самое мягкое наказание.

Пленум Верховного Суда Союза ССР, отменив постановление Пленума Верховного Суда БССР, оставил в силе приговор, вынесенный судом первой инстанции. Мотивы, которыми руководствовался Пленум Верхов-

------------------------------

¹А.А.Тилле, указ. статья, стр. 31.

²«Бюллетень Верховного Суда СССР» 1965 г. №2, стр. 29.

³А. АТилле, указ. статья; Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, указ. статья.

126

ного Суда СССР, излагаются следующим образом: «Как усматривается из дела, осужденные Ф., Б., В. и Ч. преступления совершили в период действия УК БССР 1928 года. Преступная деятельность указанных выше осужденных была раскрыта, и они были осуждены в период действия ст. 170 УК Белорусской ССР в редакции Указа Президиума Верховного Совета БССР от 25 июня 1962 г., та же статья в редакции 1960 года к указанному времени уже не действовала и, следовательно, не могла быть применена»¹.

«Пленум Верховного Суда, — говорится далее в указанном постановлении (имеется в виду Пленум Верховного Суда БССР.—М. Б., А. Т.), — неправильно квалифицировал действия осужденных по ст. 170 УК Белорусской ССР 1960 года,(поскольку этот закон не действовал ни в период совершения осужденными преступных действий, ни в момент возбуждения дела и рассмотрения его в суде»².

Если Верховный Суд Белорусской ССР высказался за применение «промежуточного» закона, то Верховный Суд Союза ССР высказался против, но тот и другой в обоснование своего решения ссылались на ст. 6 Основ уголовного законодательства. Первый, ссылаясь на ст. 6 Основ, полагает, что эта норма предписывает применение возможно более мягкого закона. Но в этом нельзя не усмотреть некоторого смешения понятий: ст. 6 Основ — переходная (транзиторная) коллизионная норма, определяющая выбор закона. Ее принцип — применение закона времени совершения преступного деяния. Однако если во время вынесения приговора действует более мягкий уголовный закон, то ему придается обратная сила. Выбор осуществляется между двумя законами: действующим, которым должен в данное время руководствоваться суд, и законом времени совершения преступного деяния.

Можно ли, ссылаясь на ст. 6 Основ, применить наиболее мягкий «промежуточный» закон? Статья 6 Основ служить для этого не может, ибо она говорит о придании обратной силы более мягкому действующему

-----------------------

¹«Бюллетень Верховного Суда СССР» 1965 г. №2, стр. 30.

^{2 Т}ам же.

127

закону. О какой же обратной силе может идти речь в отношении закона, который уже не действует, не имеет силы вообще? Применение недействующего закона никоим образом не может быть приданием ему обратной силы. Мы уже установили ранее, что когда применяется уже отмененный, не имеющий силы закон, то по типу действия закона во времени это — переживание старого закона. Об этом ст. 6 Основ говорит только в отношении закона времени совершения преступного деяния.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР юридически более обосновано, однако в нем есть одна неточность, которая может вызвать дальнейшие споры. Если «промежуточный» закон действовал в момент возбуждения уголовного преследования, может ли он быть применен в том случае, когда третий закон, более строгий, принят уже к моменту вынесения приговора? Может даже оказаться так, что «промежуточный» закон действует в момент вынесения приговора судом первой инстанции, но сменяется более строгим законом во время рассмотрения дела в кассационной инстанции. Пока приговор не вступил в законную силу, суд может, руководствуясь ст. 6 Основ, делать выбор только между действующим законом и законом времени совершения преступного деяния.

Из постановления Пленума Верховного Суда СССР можно сделать вывод, что в том случае, когда дело было возбуждено в момент действия «промежуточного» закона, у дела имеется связь с «промежуточным» законом и он может быть применен. В частности, если бы в момент возбуждения дела Ф. и других действовала ст. 170 УК БССР 1960 года, то ее можно было бы применить. Но что тогда мешает применению «промежуточного» закона, действие которого окончилось до возбуждения уголовного дела? Юридически здесь нет никакой разницы, можно говорить только о различии психологического порядка.

Связь, которая возникла у уголовного дела с «промежуточным» законом в момент возбуждения уголовного дела как с действующим законом, разрывается в момент утраты им силы. В соответствии со ст. 6 Основ выбор надо производить между действующим законом и законом времени совершения преступного деяния. На

128

каком же основании можно игнорировать действующий закон?

Таким образом, принципиально безразлично, когда окончилось действие «промежуточного» закона: до возбуждения уголовного преследования или после, если оно окончилось до вынесения приговора. Принципиально вопрос, применяется или не применяется «промежуточный» уголовный закон, должен быть решен одинаково, если его действие окончилось до вынесения приговора.

3. Каковы же доводы, на которых основываются сторонники и противники применения «промежуточного» закона?

Мы уже установили, что законных оснований для применения «промежуточного» закона не имеется.

Доводом в пользу применения «промежуточного» закона служит такое рассуждение: «Если бы преступление было раскрыто и стало предметом судебного рассмотрения до издания более строгого уголовного закона, отменяющего или изменяющего промежуточный закон, оно было бы квалифицировано по промежуточному закону...

Таким образом, получается, что квалификация преступления и связанный с нею размер наказания зависят от того, насколько успешно работают государственные органы, на которые (возложено раскрытие преступлений»¹.

Довод этот выдвигался в иностранной литературе еще в прошлом веке. Как говорили тогда, «обвиняемый не должен страдать от медлительности правосудия», При всей внешней убедительности этого довода у этой теории нет никаких юридических оснований, на что обратили внимание ее оппоненты. Одно предположение легко опровергается другим: «А если бы преступление было раскрыто и преступник был осужден еще во время действия первого закона, то он был бы наказан более сурово». Если обвиняемый не должен страдать от медлительности правосудия, то нет оснований и для и приобретения им от такой медлительности выгод!

Статья 6 Основ, безусловно, исходи из гуманных принципов, предписывая выбор более мягкого из двух

------------------------

¹ Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, указ. статья, стр. 7.

129

коллидирующих законов. Но отсюда нельзя делать вывод о том, что она предписывает применение наиболее мягкого из всех возможных законов. В уголовном праве не существует, при всей его гуманности, «принципа наибольшего благоприятствования» преступнику, ибо гуманность уголовного права состоит, прежде всего, в защите общества от преступных посягательств, в назначении наказания в строгом соответствии с законом.

Рассмотрим применение «промежуточного» закона с психологической стороны: гражданин, зная, что его действия преступны и влекут наказание, тем не менее, преступление совершил. В момент, когда он предстал перед судом, принят новый более суровый закон. Преступник вправе рассчитывать на применение закона времени совершения деяния как более мягкого, ибо таково веление закона. Но если между временем совершения деяния и временем вынесения приговора существовал более мягкий закон, то какое отношение он имеет к деянию, к сознанию, к воле, к ответственности преступника? Очевидно, никакого.

Если «промежуточным» законом государство признало чрезмерность наказания, установленного первым законом, или вообще устранило наказуемость, то, издавая третий закон, оно тем самым признает, что смягчение или устранение наказания, произведенное в промежуточный период, было неоправданным или не соответствует новой обстановке.

Вопрос этот обсуждался в буржуазной юридической литературе и многие ученые считают, что поскольку «промежуточный» закон не имеет никакого отношения к деянию преступника, к его сознанию и воле, то и выраженная в «промежуточном» законе воля государства не имеет отношения к деянию, совершенному вне действия «промежуточного» закона¹.

Был сделан вывод, что в уголовном праве, как и в других отраслях права, господствует принцип: «промежуточный закон не применяется», что никому не удалось дать юридическое обоснование применению более мягкого «промежуточного» закона, не прибегая к категориям нравственным или психологическим.

---------------------------

¹ См. об этой полемике P. Rоubiег, Les conflits de lois temps, v. 2, Paris, 1933, p. 569.

130

Итак, одна точка зрения, подкрепленная постановлением Пленума Верховного Суда СССР, состоит в том, что «промежуточный» закон применению не подлежит, независимо от того, является ли он более строгим или более мягким, поскольку он не имеет никакой связи с преступным деянием, поскольку нет юридических оснований для применения «промежуточного» закона.

Другая точка зрения, выраженная в постановлении Пленума Верховного Суда Белорусской ССР и подробно развитая в статье Л. Зайцева, И. Тишкевича и И.Горелика, состоит в том, что должен применяться наиболее мягкий «промежуточный» закон, поскольку «обвиняемый не должен страдать от медлительности правосудия».

4. Проводя различие между психологическими и нравственными мотивами, с одной стороны, и юридическими основаниями, с другой, мы тем самым не хотим сказать, что первые не имеют никакого значения. В деле укрепления социалистической законности, развития социалистического правосознания, воспитания у граждан уверенности в справедливости приговоров советского суда должно существовать правильное сочетание права, правосознания и нравственно-психологических сторон в решении каждого дела. Однако в первую очередь суд должен руководствоваться законами и каждое решение суда должно быть основано на законе.

Сильная сторона позиции неприменения более мягкого «промежуточного» закона заключена именно в юридических моментах, в то время как сильная сторона позиции применения более мягкого «промежуточного» закона заключена в нравственно-психологических моментах.

Наша задача состоит в попытке примирить обе эти крайние позиции и найти решение, удовлетворяющее всем требованиям.

Позиция игнорирования любого "промежуточного" закона все же имеет уязвимые пункты и с юридической стороны. С точки зрения этой позиции «промежуточный» закон признается как бы несуществующим. Между тем он существовал, действовал, оказывал определенное влияние на поведений людей.

Если был принят более строгий закон, то он не применяется в отношении преступлений, совершенных pa-

131

нее. Поэтому также, когда он становится «промежуточным», тем более нет оснований для применения его в отношении ранее совершенных преступлений.

Иначе действует более мягкий закон. И наиболее показательно это в отношении законов, устраняющих уголовную наказуемость деяния.

Рассмотрим последовательно действие такого закона: в суде рассматривается дело лица, обвиняемого в совершении деяния, которое к моменту вынесения приговора объявлено не преступным. Дело производством прекращается. Оно прекращается в любой стадии уголовного судопроизводства.

Если факт совершения преступного деяния станет известным после вступления в силу закона, устраняющего наказуемость деяния, то возбудить уголовное дело невозможно. Новый закон устранил действие предыдущего закона.

Теперь представим себе, что законодатель восстановил уголовную наказуемость данного деяния. Отмена и последующее восстановление уголовной наказуемости известны и советскому уголовному праву (например, ответственность за самовольную без надобности остановку поезда стоп-краном). Можно ли привлечь к уголовной ответственности после ее восстановления какое-либо лицо за такого рода деяние, если станет известно в период действия нового закона, что оно было совершено до вступления в силу «промежуточного» закона, когда оно было уголовно наказуемым? Очевидно, нет: «промежуточный» закон устранил действие предыдущего закона и новый более суровый закон не может восстановить его (действие без того, чтобы новому закону была придана специально обратная сила. Таким образом, «промежуточный» закон непосредственно не применяется, но он оказывает свое дейcтвие на предыдущий закон.

Такое же действие производит «промежуточный» закон, смягчающий наказание. Он также устраняет действие предыдущего более строгого закона, но только в части, превышающей строгость «промежуточного» закона. Так, если за однократную дачу взятки максимум наказания по ст. 117 УК РСФСР 1926 года составлял пять лет лишения свободы, а ч. 1 ст. 174 УК РСФСР 1960 года установила максимальное наказание три года лише-

132

ния свободы, то ст. 174 УК РСФСР 1960 года тем самым устранила действие предыдущего закона в части, превышающей три года лишения свободы. Новый закон — ч. 1 ст. 174 УК РСФСР в редакции 1962 года, — повысивший наказание (лишение свободы на срок от трех до восьми лет), не может восстановить действие первого закона.

Это означает, что деяние лица, привлеченного к уголовной ответственности в 1962 году за дачу взятки в 1960 году, должно быть в силу ст. 6 Основ уголовного законодательства квалифицировано по ст. 117 УК РСФСР 1926 года как закону времени совершения преступного деяния, более мягкому, чем действующий закон, но наказание, назначенное по ст. 117 УК РСФСР 1926 года, не должно превышать наказания, установленного «промежуточным» законам.

В практическом отношении такой вывод не отличается от предложения, сделанного Л.Зайцевым, И.Тишкевичем и И.Гореликом. Однако нам не кажется возможным теоретически обосновать непосредственное применение более мягкого «промежуточного» закона и в этом отношении, как уже было нами сказано, позиция Пленума Верховного Суда СССР правильна. В то же время нам не кажется возможным игнорировать существование «промежуточного» закона, смягчающего наказание или устраняющего вообще наказуемость¹.

Вывод из всего сказанного можно сформулировать следующим образом: «промежуточный» закон в уголовном праве (как и в других отраслях права) не применяется. Однако если «промежуточный» закон мягче закона времени совершения преступного деяния, то назна-

------------------------

¹ Любопытно, как по-разному оценили позицию А. А. Тилле, выраженную в его статье «Промежуточный» закон и его действие во времени» («Советское государство и право» 1965 г. № 12). Н. Д. Дурманов и Я. М. Брайнин: первый счел позицию А. А.Тилле полностью совпадающей с мнением Л. Зайцева, И. Тишкевича и И. Горелика (вплоть до довода о «медлительности правосудия»); второй, наоборот, противопоставляет мнение А. А. Тилле мнению указанных авторов (Н. Д. Дурманов, Советский уголовный закон, стр. 275; Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 150—153). И то и другое неточно: имеется совпадение практических результатов применения закона, но различаются теоретические доводы и сам способ применения закона,

133

чаемое наказание не должно превышать санкции «промежуточного» закона.

Практически, по нашему мнению, это должно осуществляться следующим образом: преступление квалифицируется по закону времени совершения преступного деяния, но при назначении наказания его уровень ограничивается пределом более мягкого "промежуточного" закона со ссылкой на него.

Мы присоединяемся к мнению Л.Зайцева, И.Тишкевича и И.Горелика, выраженному в заключении их статьи: «В связи с тем, что этот важный вопрос решается в практике по-разному, желательно было бы, чтобы по нему были даны соответствующие руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР. В разъяснении этого и некоторых других спорных вопросов применения ст. 6 Основ уголовного законодательства нуждаются работники судебных и прокурорских органов»¹.

-----------------------------

¹Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, указ. статья, стр. 8.

134