§ 4. Доказательства и доказывание:
исходные положения
1. Значение и основные особенности доказательственного права. Совокупность правил о доказательствах занимает
86
особое место в английском уголовно-процессуальном праве. Точнее было бы даже сказать, что доктрина имеет тенденцию не рассматривать эти правила как часть уголовного процесса, выделяя их в самостоятельную отрасль права - доказательственное право (law of evidence) и признавая таким образом его автономию. Такой подход - свидетельство того, что значение правил об уголовных доказательствах традиционно очень велико для английской уголовной юстиции и, пожалуй, превышает то значение, которое имеет доказательственное право в уголовно-процессуальных системах стран континентальной Европы (допустим, во Франции).
Можно назвать две основные причины такого отношения к доказательственному праву. Во-первых, в Англии в течение многих столетий существует суд присяжных, которым необходимо тщательно разъяснять правила доказывания, а равно обеспечивать, чтобы они выносили свой вердикт исключительно на основании доброкачественных доказательств. Именно наличие суда присяжных во многом предопределило развитие доказательственного права. Во-вторых, в Англии, как отмечалось выше, никогда не было уголовно-процессуального кодекса или хотя бы некоего его подобия, обобщающего ключевые доказательственные положения.
Сложность, казуистичность и запутанность правил о доказательствах, рассредоточенных в сотнях судебных прецедентов и статутов, вызывали необходимость их доктринальной систематизации и комментирования. До сих пор, несмотря на то, что законы (статуты) постепенно приобретают доминирующую роль в регулировании уголовного процесса, роль прецедентов остается наиболее значительной именно в области доказательственного права. В итоге английская система уголовных доказательств развивалась своим собственным путем, отличающимся от того пути, который проделало континентальное доказательственное право (от средневековых формальных доказательств к современному доказыванию, основанному на оценке доказательств по внутреннему убеждению).
Специфика английского доказательственного права заключается также в том, что основным критерием для признания того или иного доказательства допустимым является не соблюдение закона или иных правовых предписаний при его получении, а внутренние качества самого доказательства, его способность доказывать обстоятельства, подлежащие установлению в ходе судебного разбирательства. Если для уголовного процесса, скажем, в странах континентальной Европы или США требование соблюдения норм права при собирании доказательств стало своеобразной "самоцелью" (институт допустимости доказательств служит средством, обеспечивающим соблюдение закона, поскольку исключение из процесса недопустимых доказательств - это, прежде всего, санкция, защищающая личность от нарушения ее прав), то в Англии дело обстоит иначе.
87
Исторически доказательственное право никогда не рассматривалось здесь как инструмент обеспечения прав личности. Его основная цель усматривалась в создании таких правил доказывания, которые позволяли бы устранить из процесса или не допустить в процесс сомнительные доказательства. Если доказательство, с точки зрения английского судьи, не вызывает сомнения (пусть даже оно получено с нарушением процедуры) и способно выполнить свою процессуальную миссию, связанную с выяснением обстоятельств дела для постановления справедливого приговора, то нет никаких причин отказываться от такого доказательства.
В соответствии с преобладающей английской трактовкой ключевыми свойствами доказательства признаются не его допустимость (в континентальном понимании смысла этого слова), а относимость и достоверность. Проверка этих свойств, особенно достоверности, как известно, сопряжена с большими трудностями, чем проверка допустимости. Обеспечить ее с помощью каких-то зафиксированных в правовых нормах априорных критериев крайне сложно, поскольку достоверность доказательства зависит от обстоятельств дела, от его оценки в совокупности с другими доказательствами, от учета конкретных факторов, повлиявших на формирование доказательства, и т. д. В связи с этим одна из основных задач английского доказательственного права усматривается в создании правил, обеспечивающих проверяемость доказательств в суде. В таком контексте становятся понятными многие процессуальные положения, скажем, запрет т. н. "свидетельства по слуху" (hearsay), или процедура перекрестного допроса, о которых будет сказано далее.
Отмеченная специфика, став тем фундаментом, на котором в целом строится доказательственное право, окончательно сложилась к середине XIX в. Именно тогда английскими судьями были произнесены две фразы, способные шокировать современного "континентального юриста", но ярко иллюстрирующие исторически сложившийся в этой стране подход к свойствам доказательств и к доказательственному праву в целом. "Каким бы образом вы его (доказательство. - Л. Г.) ни получили - даже если вы его украли - доказательство будет признано допустимым" (Кромптон)1. "Было бы опасным препятствием для успешного отправления правосудия, если бы мы решили, что доказательство не может быть использовано против обвиняемого только потому, что оно добыто незаконным путем" (Меллор).
Еще одной причиной, послужившей формированию особого подхода к проблеме допустимости доказательств, стало отсутствие
88
в Англии предварительного следствия, т. е. строго регламентированной правом деятельности специальных государственных органов по собиранию доказательств до начала производства дела в суде. Отсюда логично вытекает, что если процедура собирания доказательств до судебного разбирательства или вне судебного разбирательства почти не урегулирована, то ее и невозможно нарушить. Здесь прослеживаются прямые аналогии с гражданским процессом, где встречаются ситуации, когда, допустим, тот или иной документ оказывается у истца или ответчика случайно (иногда даже при сомнительных обстоятельствах), что в принципе не препятствует его использованию в качестве доказательства. Сходство англосаксонского состязательного уголовного процесса с процессом гражданским подмечено давно, и это сходство в полной мере проявляется в доказательственном праве.
Новейшие тенденции, связанные с некоторым изменением отношения английских судей к процедуре собирания доказательств, стали проявляться только в XX столетии, главным образом, во второй его половине. Скажем, в 1914 г., принимая решение по делу Кристи, где рассматривался вопрос о допустимости полученного с нарушением закона доказательства, Палата лордов все еще исходила из традиционной аргументации - доказательство отклоняется только тогда, когда оно "в большей мере причиняет ущерб, нежели что-либо доказывает" (more prejudicial than probative), что опять-таки демонстрирует равнодушие судей к гарантиям прав личности и интерес исключительно к качеству самого доказательства. Но уже в решении 1955 г. Палата лордов подошла к той же проблеме с новых для английского доказательственного права позиций: судья вправе отклонить доказательство, если считает, что принять его было бы несправедливым по отношению к защите, так как нарушение норм права при собирании доказательств есть, прежде всего, нарушение "справедливости" (equity) - фундаментального понятия для англосаксонского уголовно-процессуального права.
Решение Палаты лордов 1955 г. отражает рост интереса английских судей к процедуре собирания доказательств, а не только к их проверке и оценке. Данная тенденция особенно четко просматривается в последние годы. Не в последнюю очередь она вызвана тем, что законодатель изменил свое отношение к досудебному производству, которое постепенно становится полноправной стадией английского уголовного процесса. Свидетельством этому может послужить, например, упоминавшийся (см. § 2 данной главы) Закон о полиции и уголовных доказательствах 1984 г., который вполне можно считать своеобразной мини-кодификацией правовых предписаний о полицейском расследовании, поскольку в нем достаточно детально регламентируется процедура совершения полицией процессуальных действий в ходе досудебного производства. Теперь уже можно говорить о соблюдении или несоблюдении закона при
89
собирании доказательств и соответственно о судебном контроле за их соблюдением. Одним из элементов такого контроля является оценка судом допустимости доказательств, полученных с нарушением закона.
Новый подход прямо выражен в ст. 78 этого Закона, которая предоставляет суду право отклонить доказательство, если с учетом всех обстоятельств дела, в том числе "с учетом обстоятельств получения доказательства", его допуск способен привести к отрицательным последствиям для правосудия. Кроме того, Палата лордов, как до, так и после принятия Закона 1984 г., неоднократно подчеркивала, что судья не обязан автоматически исключать из процесса доказательства, полученные с нарушением процедуры, он вправе сделать это по своему усмотрению. Таким образом, как считают английские юристы, отмеченные новейшие тенденции пока еще не привели к кардинальному пересмотру традиционной системы доказательственного права Англии.
2. Обстоятельства, подлежащие доказыванию (thesis probanda), и относимостъ доказательств. Поскольку учение об относимости доказательств является весьма важным ключевым элементом английского доказательственного права, то одно из исходных его правил можно было бы сформулировать вкратце следующим образом: допустимыми признаются лишь относимые доказательства. Как видно, соотношение понятий допустимость и относимость доказательств находится здесь в несколько иной плоскости чем, скажем, в российском доказательственном праве.
Юридическое значение данного правила заключается в том, что оно помогает очертить круг обстоятельств, которые должны доказываться и которые разрешено доказывать. Последнее положение имеет особое значение, если учесть специфику состязательной конструкции англосаксонского уголовного судопроизводства. В силу этой конструкции английский суд, в отличие от континентального, не является субъектом доказывания (теоретически он не должен проявлять инициативу в собирании доказательств), а поэтому доказательственное право относится безразлично к определению круга обстоятельств, подлежащих установлению судом по каждому уголовному делу. Собирание и представление доказательств - это прерогатива обвинения и защиты.
В связи с таким подходом основной целью правил, регламентирующих относимость доказательств, считается решение вопроса о том, какие обстоятельства сторонам дозволено доказывать, чтобы суд мог устранить из процесса те доказательства, которые к этим обстоятельствам не относятся (они неотносимы и, соответственно, недопустимы). Устранение из процесса доказательств, не обладающих свойством относимости, есть устранение доказательств не только и не столько бесполезных (их рассмотрение отнимает у суда время и затягивает судебное разбирательство), сколько -
90
вредных, так как они способны ввести суд в заблуждение, помешав ему вынести справедливый приговор, что особенно важно в суде присяжных (запутать непрофессионалов всегда легче). В силу этого на профессионального судью возлагается обязанность, руководствуясь правилами об относимости, воспрепятствовать использованию сторонами в суде такого рода "опасных" для правосудия доказательств. Выполнению судьями такой задачи призваны способствовать правила определения предмета доказывания, т. е. круга обстоятельств, подлежащих доказыванию.
Одним из исходных моментов этих правил является подразделение обстоятельств, которые должны доказываться, на две группы:
К первой группе относятся три категории обстоятельств, связанных с преступным деянием:
а) обстоятельства, составляющие предмет обвинения и подлежащие установлению судом при вынесении приговора (facts in issue). Речь идет о фактах, которые можно назвать основными или главными, связанными с существом обвинения;
б) обстоятельства, на основании которых можно делать выводы об основных, главных фактах. Данную группу фактических обстоятельств принято именовать "фактами, имеющими отношение к существу обвинения" (facts relevant to the issue);
в) побочные (сопутствующие) обстоятельства (collateral facts), т. е. те, которые важны только в связи с каким-то конкретным случаем, например, для подтверждения или опровержения определенных способов доказывания. Допустим, свидетель утверждает, что он слышал разговор, находясь в соседней комнате, а одна из сторон доказывает, что это невозможно, так как он страдает плохим слухом. Здесь подлежащим доказыванию побочным фактическим обстоятельством будет слух свидетеля, который в принципе никакого отношения к обвинению не имеет.
Вторая группа - это, главным образом, обстоятельства, связанные с личностью обвиняемого (судимость, прежнее поведение и т. п.). Они не входят в предмет доказывания, т. е. соответствующие сведения такого рода не должны приниматься в качестве доказательств. Данный постулат считается одной из классических догм английского доказательственного права. Смысл его в том, что до того, как решен вопрос о виновности обвиняемого, исследование в суде обстоятельств, касающихся его личности и не связанных непосредственно с сущностью обвинения, способно породить у суда предубеждение против данного лица, что может повлечь за собой вынесение несправедливого приговора.
Наиболее последовательно такой подход проявляется в суде присяжных, где судебное разбирательство разделено на два
91
этапа: до вынесения присяжными вердикта и после него. Когда главный вопрос уголовного дела - вопрос о виновности подсудимого - разрешен, судья приступает к собиранию данных о личности осужденного для назначения справедливой меры наказания. Другими словами, устранение из процесса доказательств, связанных с личностью подсудимого, происходит только в ходе судебного следствия (до вынесения вердикта). В магистратских судах, где дело рассматривается в суммарном порядке без участия присяжных, правила доказывания значительно упрощены, что "размывает" многие классические ограничения (хотя формально они продолжают действовать). В то же время традиционная общая установка о запрете исследовать данные, характеризующие личность подсудимого, до признания его виновным не в последнюю очередь повлияла на то, что именно в Англии зародилась конструкция процесса, в соответствии с которой суд даже при рассмотрении дела без участия присяжных должен сначала решить вопрос о виновности подсудимого и после этого отложить судебное разбирательство на определенный срок для сбора информации о его личности, а потом на основе собранной информации назначить ему меру наказания. Двухступенчатая структура судебного разбирательства, характерная ныне не только для Суда короны, но и для магистратских судов (факультативно), позволяет хотя бы отчасти и здесь соблюдать запрет доказывания обстоятельств, связанных с личностью подсудимого.
Однако рассмотренному общему правилу известен ряд исключений. В качестве примера может послужить исключение, сформулированное Палатой лордов в 1991 г.: обвинитель вправе доводить до сведения присяжных, что подсудимый, обвиняющийся в совершении сексуального посягательства, ранее уже совершал аналогичное преступление. Данное положение касается только конкретных составов преступлений и не подлежит расширительному толкованию.
Существенно то, что запрет исследования в суде обстоятельств, связанных с личностью обвиняемого, в значительной степени нейтрализуется известным правилом, основанным на предписаниях Закона о доказательствах по уголовным делам 1898 г. Согласно этому правилу профессиональный судья вправе в напутственном слове присяжным представить обвиняемого как лицо, "характеризующееся положительно" (по английской терминологии имеющее good character), или напротив - отрицательно. Причем такого рода характеристика вовсе не обязательно должна зависеть от наличия или отсутствия предыдущих судимостей данного лица, на что совсем недавно вновь указали Палата лордов (дело Аззиза, 1995 г.) и Апелляционный суд (дело Дурбина, 1995 г.).
Что касается обстоятельств, связанных с личностью потерпевшего (в его отрицательной характеристике подчас
92
заинтересована защита), то они, по общему правилу, также не входят в предмет доказывания в силу аналогичных причин. Впрочем, и здесь имеется ряд конкретных исключений. Так, по делам об изнасиловании защита вправе в присутствии присяжных задавать потерпевшей вопросы, связанные с ее поведением в прошлом и моральным обликом.
3. Способы доказывания (виды, источники доказательств). Исчерпывающего перечня видов (источников) доказательств в английском уголовно-процессуальном праве нет и быть не может. Это объясняется, во-первых, тем, что правовые нормы о доказательствах, как и о других уголовно-процессуальных институтах, не кодифицированы в каком-то едином акте, а, во-вторых, тем, что основным используемым в Англии юридико-техническим методом, регулирующим процесс доказывания по уголовным делам, является не дозволение (все, что не разрешено, то запрещено), а запрет (все, что не запрещено, то разрешено). В результате система способов доказывания, исторически формировавшаяся в судебной практике, строится как система ограничений: если нормы писаного или неписаного права не запрещают сторонам применять какой-либо конкретный способ доказывания, то такой способ вполне допустим.
Можно выделить самые распространенные способы доказывания: показания свидетеля, экспертиза, вещественные доказательства, документы и некоторые другие.
Свидетельские показания, как и практически во всех государствах мира, признаются основным видом доказательств. Свидетелями считаются любые лица, делающие устные сообщения в связи с производством по уголовному делу. К ним относятся не только не заинтересованные в исходе дела лица, но и обвиняемый (если он изъявил желание дать показания), потерпевший, эксперт и т. п., что говорит о заметном отличии понятия "свидетель" в английском и континентальном уголовном процессе.
На разных этапах своего развития доказательственное право Англии включало обширный перечень лиц, которые не могли быть допрошены в качестве свидетеля в силу того, что, как считалось, они не способны давать показания под присягой (дети, душевнобольные, атеисты, супруг обвиняемого и др.). Постепенно почти все эти ограничения утрачивали силу. Одним из последних примеров являются ранее входившие в указанный перечень малолетние дети. С 1952 г. в неписаном праве появилось норма о том, что ребенок может быть допрошен как свидетель при достижении им возраста шести лет. Но Закон об уголовной юстиции 1991 г. отменил и такое ограничение, предоставив суду право заслушивать показания детей любого возраста2. В настоящее время в некогда обширном списке
93
лиц, чей допрос в качестве свидетеля исключался из числа средств доказывания, остались только лица, не способные давать свидетельские показания в силу своей душевной болезни3.
Что касается т. н. "свидетельских привилегий"4, то в целом этот институт в Англии не слишком развит. Даже такое, казалось бы, фундаментальное положение, как привилегия против самообвинения (никто не обязан свидетельствовать против самого себя), знает ряд исключений, которые касаются отдельных видов преступлений, предусмотренных, например, Законом о компаниях 1985 г. и Законом о государственной тайне 1991 г. Иной вид свидетельской привилегии - право супруга обвиняемого не давать по его делу свидетельские показания - также ограничен в двух случаях, указанных в Законе о полиции и уголовных доказательствах 1984 г.: а) лицо может быть принуждено к даче показаний в пользу своего супруга; б) по некоторым категориям насильственных преступлений, где потерпевшими выступают женщины и несовершеннолетние в возрасте до 16 лет, лицо обязано давать показания и против своего супруга. Едва ли не единственным примером свидетельской привилегии, не знающей никаких ограничений, является привилегия адвоката, который не может быть допрошен в качестве свидетеля по делу его клиента.
Фундаментальным положением английского доказательственного права традиционно считается институт "запрета свидетельствования с чужих слов" (hearsay)5.
Использование в суде такого рода сведений, полученных с чужих слов, по общему правилу, недопустимо, так как эту информацию нельзя проверить с помощью перекрестного допроса6. Свидетель вправе говорить о факте беседы с кем-то, но не о содержании сведений, полученных в ходе этой беседы. Иными словами,
94
в качестве доказательств допускаются лишь первоначальные, но не производные свидетельские показания.
Последние могут стать допустимыми только тогда, когда сами приобретут характер первоначальных, т. е. когда будет допрошен тот, от кого исходит информация, представляющая интерес в связи с производством по уголовному делу. Причем не имеет значения, были ли сведения получены от третьего лица в устной или в письменной форме.
Именно поэтому в английском уголовном процессе, как правило, исключается использование в суде протоколов полицейского допроса. Любой полицейский, производивший допрос в досудебных стадиях процесса, рассматривается судом не более, чем свидетель, и соответственно этот свидетель не может ссылаться на сведения, полученные от другого (допрашивавшегося им) свидетеля, пусть даже данные сведения запротоколированы. Чтобы признать их допустимыми в качестве доказательства, необходимо вызвать и непосредственно допросить в суде свидетеля, ранее допрошенного другим свидетелем (полицейским).
Общее правило о запрете "свидетельствования с чужих слов" знает, как и большинство других правил доказывания, много исключений. Самым важным исключением, давно уже ставшим традицией английского уголовного судопроизводства, является право обвинения ссылаться при определенных обстоятельствах (о них ниже) на признание вины, сделанное обвиняемым третьему лицу. Значение данного исключения сложно переоценить, ведь оно позволяет обвинению использовать в качестве доказательства признание вины, ранее полученное полицией, которая в таком случае рассматривается как "третье лицо", ссылающееся на "чужие слова" (показания обвиняемого).
Существуют и другие исключения из запрета hearsay. Так, еще Закон об уголовной юстиции 1925 г. предусмотрел положение о возможности использования в суде полицейских протоколов иных свидетельских показаний (т. е. показаний тех лиц, которые не стали обвиняемыми) в случае смерти свидетеля, его помешательства или серьезной болезни. Закон об уголовной юстиции 1988 г. дополнил число таких случаев пребыванием свидетеля за пределами Великобритании, его исчезновением или страхом расправы за дачу показаний, хотя все предусмотренные этим законом исключения из запрета hearsay являются факультативными и могут иметь место лишь с согласия судьи с учетом обстоятельств конкретного дела. Закон 1988 г. не связывает форму показаний отсутствующего по указанным причинам свидетеля исключительно с протоколом полицейского допроса: они могут быть представлены сторонами также в виде писем, магнитофонных и видеозаписей и т. д. (но все равно рассматриваются как разновидность свидетельских показаний, а не как "иное" доказательство).
95
Немало исключений из правила о запрете свидетельствования с чужих слов до сих пор содержится в нормах общего права. К примеру, такого рода свидетельские показания могут быть приняты в качестве доказательства по делам, связанным с тайным сговором (conspiracy). Один из участников сговора, давая показания, вправе ссылаться на содержание своих бесед с другими его участниками (иначе доказать такого рода преступления фактически невозможно). Совсем недавно, 3 апреля 1996 г., Апелляционный суд принял важное решение, приравнявшее к делам, связанным с "тайным сговором", также дела о преступлениях экономического характера, совершенных соучредителями фирмы. Теперь запрет hearsay может не действовать и в том случае, когда показания дает один из соучредителей.
Характер исключений из запрета hearsay таков, что позволяет говорить об устойчивой тенденции к уменьшению реальной роли этого традиционного запрета в доказывании. Но говорить о том, что он полностью утратил значение, пока еще рано. Так, в 1997 г. комиссия по правовой реформе (Law Commission) подготовила заключение № 245, посвященное институту hearsay, где рекомендовала сохранить его в качестве общего правила, увеличив, однако, количество исключений, что позволит, "соблюдая традиции, преодолевать определенные затруднения в доказывании".
Показания обвиняемого, как уже отмечалось, являются в Англии не особым видом (источником) доказательств, а разновидностью свидетельских показаний, имеющих, впрочем, определенную специфику.
До 1898 г. в английском уголовном процессе действовало правило, что если обвиняемый не признает себя виновным, то он обязан молчать, т. е. у данного лица не было права давать свидетельские показания (принцип nemo testis in propria causa - никто не может быть свидетелем в собственном деле). Закон об уголовных доказательствах 1898 г., являющийся и в наши дни одним из основных источников английского доказательственного права, предоставил обвиняемому право по собственному желанию давать свидетельские показания, выступая в качестве "свидетеля защиты". Такого рода показания обвиняемый имел возможность давать как под присягой (с угрозой привлечения к ответственности за заведомо ложные показания), так и без нее.
Закон об уголовной юстиции 1982 г. данную возможность исключил: теперь обвиняемый во всех случаях дает свидетельские показания под присягой. Таким образом, обвиняемого нельзя принудить к даче показаний, но если он принял решение это сделать, то его допрос полностью подчинен правилам допроса свидетелей: он, в частности, может быть подвергнут перекрестному допросу. Что касается показаний обвиняемого (подозреваемого), полученных полицией в ходе досудебного производства, то они также
96
рассматриваются как свидетельские показания и имеют юридическое значение в основном тогда, когда содержат признание вины (об этом ниже).
В связи с характеристикой показаний обвиняемого принципиальное значение имеет вопрос о юридическом значении отказа подозреваемого от дачи показаний во время полицейского допроса и отказа подсудимого от предоставления какой-либо информации (в том числе уклонения от ответов на поставленные вопросы) в случае, если он согласился выступить в качестве свидетеля в суде. Традиционно такой отказ считался неотъемлемым правом защищающегося от обвинения лица, именуемым "правом на молчание". Это право являлось не только одной из догм общего права, но и было прямо закреплено Законом об уголовных доказательствах 1898 г.
Оно неоднократно подтверждалось и в актах, издававшихся после принятия этого Закона. К примеру, в одном из упомянутых выше сводов практических правил, утвержденных Министром внутренних дел на основе предписаний Закона 1984 г., работникам полиции вменялось в обязанность перед началом допроса подозреваемых произносить следующее разъяснение: "Вы не обязаны что-либо говорить, если только сами этого не хотите, но все вами сказанное может быть использовано впоследствии в качестве доказательства против вас". Аналогичное разъяснение в соответствии с давно существующими Судейскими правилами (о них см. выше - в § 2 данной главы) должно было даваться и при допросах подсудимого в суде.
Однако недавняя корректировка законодательства кардинально изменила традиционный подход к праву обвиняемого на молчание. Закон об уголовной юстиции и общественном порядке 1994 г. закрепил ряд положений, допускающих ограничение этого права. Его ст. 35 гласит, что если обвиняемый в суде "без веских причин (without good cause)" отказывается представлять доказательства или отвечать на вопросы (последнее распространяется на случаи, когда он изъявил желание выступить в качестве свидетеля и принес присягу), то судьи или присяжные могут делать из этого соответствующие выводы при решении вопроса о виновности данного лица. На основании ст. 34 Закона аналогичные процессуальные последствия предусмотрены, если подозреваемый "молчал" во время полицейского допроса. Статьи 36 и 37 Закона дают возможность судье или присяжным сделать вывод о виновности лица, когда он не смог или отказался объяснить полиции или суду наличие у него определенных "предметов или веществ", либо причины своего пребывания в определенное время в определенном месте, где было совершено преступление. При этом п. 4 ст. 35 Закона содержит оговорку, что "положения настоящей статьи не вынуждают обвиняемого представлять доказательства в свою пользу, и соответственно, он не может быть признан виновным в неуважении к суду
97
(contempt of court), если отказывается сделать это". В Законе сделаны также оговорки, которые обязывают суд оценить "физическое или умственное состояние обвиняемого", знание им всех отрицательных последствий, которые может вызвать его "молчание", а также то, способен ли он представить необходимые доказательства. Судья, принимая решение или напутствуя присяжных, должен различать ситуации, когда обвиняемый может, но не хочет представить доказательства, и когда он хочет, но не может это сделать.
И все же, несмотря на такие оговорки, вполне можно констатировать, что по бережно охранявшемуся до недавнего времени и активно пропагандировавшемуся институту "права на молчание" был нанесен серьезный удар. В английской доктрине нормы, введенные ст. 34 - 38 названного Закона, были квалифицированы как "ограничение права на молчание"7.
В официальном разъяснении, сопровождающем рассматриваемый Закон, указано, что положения Закона об уголовных доказательствах 1898 г., касающиеся "права на молчание", теряют силу. Отныне обвинение вправе комментировать молчание обвиняемого, что особенно важно в суде присяжных. После введения в действие Закона об уголовной юстиции и общественном порядке в 1995 г. состоялось обновление полицейских сводов практических правил. Теперь полицейским, приступающим к допросу подозреваемых, предписано давать иное, нежели то, которое приведено выше, разъяснение: "Вы не обязаны ничего говорить. Но это молчание может осложнить Вашу защиту, когда Вас спросят о чем-либо, на что Вы собираетесь сослаться позднее в суде. Все, о чем Вы скажете, может служить доказательством по делу".
Какое значение придается в английском уголовном процессе признанию обвиняемым своей вины? Прежде всего следует заметить, что доказательственное право интересуется только признанием вины, сделанным в ходе полицейского допроса, причем лишь в случае, когда обвиняемый отказывается от этого признания во время судебного разбирательства. Дело в том, что если обвиняемый полностью признает свою вину (guilty plea) в суде, то речь идет об особом процессуальном институте, означающем отказ от спора и отсутствие необходимости доказывания обстоятельств дела сторонами - суд в большинстве таких случаев переходит к вопросу о наказании. В этом смысле английский уголовный процесс заметно отличается от континентального, где признание вины - разновидность показаний обвиняемого, т. е. только одно из доказательств по делу (причем рядовое доказательство).
Что касается признания, полученного во время полицейского допроса, то в принципе его использование в суде допустимо (как
98
уже отмечалось, здесь имеет место одно из исключений запрета hearsay). Условием допустимости является добровольность признания. В соответствии со ст. 76 Закона о полиции и уголовных доказательствах 1984 г. суд обязан отклонить данное доказательство, если придет к выводу, что оно получено в результате принуждения или иных действий, делающих его сомнительным. Нарушение процессуальных правил при проведении полицейского допроса, в том числе права на защиту, не рассматривается в Англии как безусловное основание для отказа в придании признанию вины доказательственного значения (если сама по себе достоверность признания не вызывает сомнений). В данном случае суд обладает правом оценивать допустимость или недопустимость данного доказательства по своему усмотрению. В судебной практике сложилось правило, что суд расценивает признание вины, полученное с нарушением закона, как недопустимое доказательство в случае, если приходит к выводу, что полиция умышленно нарушила закон - в противном случае оно признается допустимым.
Процессуальной гарантией, препятствующей использованию в качестве доказательства сомнительного признания вины, служит архаичный и своеобразный институт английского уголовного процесса, который исторически именуется французскими словами "voir dire" (дословно "видеть-сказать"8). Иногда в английской доктрине его называют "судебным разбирательством внутри судебного разбирательства" (trial-within-a trial). Применяется данный институт9 только при рассмотрении уголовных дел в Суде короны с участием присяжных.
Суть его в следующем: если обвинение считает необходимым использовать в доказывании признание обвиняемым вины, полученное в досудебных стадиях, а в суде обвиняемый себя виновным не признает, то обвинитель просит судью удалить присяжных. Затем он вызывает в качестве свидетелей лиц, которым обвиняемый признался в содеянном (чаще всего это полицейские), и эти лица подвергаются сторонами допросу, в том числе перекрестному. Затем защита вправе представить своих свидетелей: как правило, "свидетелем защиты" выступает обвиняемый, настаивающий, что признание было им дано, например, под воздействием принуждения. Его также подвергают допросу. После этого стороны излагают в прениях свою позицию, и, наконец, судья принимает решение - можно расценивать признание вины как допустимое
99
доказательство или его следует отклонить. Если он приходит к положительному для обвинения решению, то обвинитель получает возможность использовать данное доказательство перед присяжными, если же нет - присяжные ничего не узнают о дебатах по поводу признания, которые не окажут на них влияния. В магистратских судах процедура voir dire не применяется, так как там нет присяжных, и проверка судьей добровольности признания вины, полученного в результате полицейского допроса, осуществляется обычно путем проведения очной ставки между полицейским и обвиняемым.
4 Бремя доказывания (onus probandi). Проблема бремени доказывания или, иными словами, вопрос о том, на ком лежит обязанность доказывания, непосредственным образом связана с фундаментальным уголовно-процессуальным принципом - презумпцией невиновности. Если презумпция невиновности существует, то из нее неизбежно следует, что бремя доказывания лежит на обвинении. В противном случае возможны иные варианты решения данного вопроса.
Специфика английского уголовно-процессуального права традиционно заключалась, с одной стороны, в том, что его доктрина и практика давно уже исходят из наличия презумпции невиновности в качестве общего принципа уголовного судопроизводства, а с другой - в том, что этот принцип никогда не закреплялся на уровне правовой нормы. Объяснить это можно, во-первых, отсутствием в Англии писаной конституции (в большинстве стран именно в конституциях формулируется данный принцип), а, во-вторых, некодифицированностью уголовно-процессуального права, которая в конечном счете привела к тому, что многие его общие положения, в том числе о презумпции невиновности, не имеют определенных очертаний10. О содержании, которое вкладывается в этот принцип английской уголовно-процессуальной доктриной и практикой, можно судить лишь по принимавшимся в разное время и в связи с крайне неодинаковыми конкретными делами решениям авторитетных судебных инстанций, в первую очередь, разумеется, суда Палаты лордов и Отделения по уголовным делам Апелляционного суда (к примеру, его упомянутое выше решение по делу Харпера 1968 г.). Но решения эти примечательны не только тем, что в них
100
признается общее положение о том, что каждый обвиняемый в преступлении считается невиновным до тех пор, пока в законом установленном порядке он не будет признан виновным, но и тем, что они весьма наглядно свидетельствуют о давно наметившейся тенденции искать и находить изъятия из этого общего положения.
Такая тенденция, естественно, проявилась и в том, что вытекающее из презумпции невиновности положение о бремени доказывания в английском уголовном процессе приобрело своеобразный смысл. Это положение лишь в общих чертах признает, что по уголовным делам обязанность (бремя) доказывания обвинения лежит на обвинителе. Но оно допускает и существенные изъятия.
Во-первых, обвинение обязано доказать вину обвиняемого лишь тогда, когда последний ее отрицает, т. е. когда между сторонами есть спор. Если обвиняемый вину признает, то это освобождает обвинение от бремени доказывания, что может служить процессуальной предпосылкой для назначения наказания без анализа собранных доказательств, а равно для заключения между сторонами различных "сделок" или "соглашений".
Во-вторых, обвинению достаточно доказать только наличие самого факта преступления (actus reus) и вины обвиняемого в его совершении. Причем последнее, т. е. тот факт, что обвинение должно доказывать наличие вины, а не защита - ее отсутствие, в течение длительного времени было предметом противоречий в судебной практике. Лишь в 1935 г. в своем знаменитом решении Палата лордов сформулировала т. н. "правило Вулмингтона", согласно которому бремя доказывания вины лежит на обвинении. В то же время, если в ходе разбирательства уголовного дела, по которому событие преступления и совершение его подсудимым установлены и не оспариваются, защита ссылается на обстоятельства, освобождающие обвиняемого от уголовной ответственности, например, на его невменяемость, то бремя доказывания обоснованности данной ссылки переходит на защиту.
В-третьих, существуют отдельные категории уголовных дел, когда обвинению, несмотря на правило Вулмингтона, достаточно доказать только факт совершения определенных действий. Бремя же доказывания отсутствия вины лежит на защите. Так, по Закону о предупреждении коррупции 1916 г. чиновник, получивший от кого-либо подарок, обязан доказать, что его действия не связаны с коррупцией. Аналогично решается вопрос и в Законе о предупреждении преступлений 1953 г.: лицо, у которого обнаружено оружие, обязано доказать наличие у него права на его хранение и ношение. Перечень подобных изъятий можно было бы продолжить.
Сказанное говорит о том, что признаваемое широко и безоговорочно в уголовном судопроизводстве многих стран положение о возложении на обвинителя бремени доказывания обвинения в Англии все еще не является безусловным.
101
5. Оценка доказательств. Поскольку в Англии никогда широко не господствовала инквизиционная форма уголовного судопроизводства, то не пользовался признанием и ее непременный атрибут - законодательная формализация доказательств, являвшаяся в свое время основой свойственного такой форме судопроизводства доказательственного права в целом и соответствующих ему правил оценки доказательств, в частности. Следовательно, у англичан не было необходимости отвергать модель доказывания, основанную на формализации доказательств, вместе с инквизиционным процессом и создавать противоположную ей модель - модель, основанную на оценке доказательств по т. н. внутреннему убеждению. Они шли своим путем.
Английский (англосаксонский) подход к оценке доказательств нельзя прямолинейно отождествлять ни с тем подходом, который преобладал в условиях инквизиционного судопроизводства, ни с тем, который ориентируется на свободную оценку доказательств по внутреннему убеждению. В Англии и других странах, воспринявших ее правовую систему, сложился промежуточный вариант, в котором прослеживаются черты, похожие как на первый из указанных вариантов подхода к оценке доказательств (в меньшей степени), так и на второй (в общих чертах).
Согласно общепризнанным в Англии правилам оценки доказательств при производстве по уголовным делам ее критерием должно быть "отсутствие разумного сомнения" (beyond a reasonable doubt). Иными словами, обвинение, на котором в основном лежит бремя доказывания, и в отдельных случаях защита должны доказать обстоятельства дела таким образом, чтобы у суда не осталось разумного сомнения в истинности тех тезисов, на которых настаивает субъект доказывания. Применяемое в таком контексте словосочетание "разумное сомнение" не позволяет говорить о т. н. (в континентальной Европе) "материальной истине" как цели доказывания: речь в данном случае идет лишь о максимальной степени вероятности, причем сам судья остается только пассивным арбитром между сторонами, которые должны его убедить в наличии (отсутствии) такой степени вероятности.
Английская концепция "отсутствия разумного сомнения" как критерия оценки доказательств, в принципе, вполне сопоставима с хорошо знакомым российским юристам институтом оценки доказательств по внутреннему убеждению, хотя определенная разница в акцентах между понятием "отсутствие сомнений в виновности подсудимого" и понятием "убежденность в виновности подсудимого", безусловно, есть. В то же время в английском доказательственном праве не являются редкостью и некоторые специфические правила, ограничивающие свободу судей при оценке доказательств, что в определенной мере дает повод для утверждения о его сходстве с доказыванием, основывающемся на формализации доказательств.
102
Эта особенность видна, в частности, по правилам о "подкреплении доказательств" (corroboration), созданным английскими судьями в XVIII в. для предотвращения судебных ошибок по некоторым категориям уголовных дел и впоследствии воспринятым статутным правом. Их суть заключается в том, что в отдельных случаях вынесение обвинительного приговора возможно только тогда, когда обвинительные доказательства отвечают формальным требованиям либо когда одни обвинительные доказательства формально подкрепляются другими. Даже если у судьи отсутствует разумное сомнение, он не вправе вынести соответствующий приговор без такого "подкрепления". Можно назвать несколько действующих законов, исходящих из правил такого рода: а) Закон о государственной измене (Treason Act) 1795 г., в соответствии с которым лицо может быть осуждено за измену только при наличии, как минимум, двух свидетельских показаний; б) Закон о клевете (Perjury Act) 1911 г., запрещающий выносить обвинительный приговор на основании показаний только одного свидетеля и при отсутствии иных доказательств; в) Закон о дорожном движении (Road Traffic Regulation Act) 1984 г., требующий, чтобы обвинение в превышении скорости подкреплялось показаниями одного свидетеля и любым иным (как минимум) доказательством.
103