§ 4. Подходы к определению
принципов уголовного процесса:
основные тенденции

Принципы уголовного процесса как некие общие идеи, лежащие в основе производства по соответствующим судебным делам, - объект широкого признания в законодательстве и уголовно-процессуальной доктрине практически всех современных государств. Идеи законности, необходимости установления истины, состязательности и равноправия сторон, права на защиту от предъявляемого обвинения в совершении преступления, презумпции невиновности, должного распределения бремени доказывания при установлении вины лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, участия представителей народа в отправлении правосудия, открытости (гласности) разбирательства уголовных дел в судах - все это и нечто иное знакомо уголовному судопроизводству практически всех современных государств.

В одних странах можно обнаружить упоминание большего количества такого рода идей-принципов, в других - меньшего. Однако, хотя в целом их набор более или менее "стандартен" и в основе своей они повторяются от страны к стране, можно столкнуться и с провозглашением в законодательстве некоторых стран весьма специфических, непривычных для российских юристов принципов.

Примеров, подтверждающих последнее положение, достаточно много, в частности:

• ст. 188 итальянского УПК предусматривает принцип "нравственной свободы индивида", означающий запрет применения "методов и способов, которые могут повлиять на свободу самоопределения индивида, его способность запоминать или оценивать

18

факты", независимо от того, кем является индивид - обвиняемым, потерпевшим или свидетелем;

• в бельгийской учебной и научной литературе среди принципов нередко упоминается "принцип свободы способов получения доказательств", который имеет в виду право органов, ведущих производство по уголовным делам, прибегать к любым действиям, не нарушающим закон и права субъектов уголовного процесса, для получения доказательств. Обосновывается данное положение ссылкой на ст. 154 УПК Бельгии, в которой дается "открытый", не исчерпывающий перечень процессуальных действий по выявлению, собиранию и проверке доказательств. Сходное положение закреплено и в ст. 189 УПК Италии. Она разрешает судье полагаться на доказательства, независимо от способов их получения, но при условии, что "они (способы. - К. Г.) полезны и негативно не повлияли на нравственную свободу индивида";

• в УПК Бельгии упоминается также "принцип оспаривания". В соответствии с ним подсудимому и его защитнику обеспечивается возможность оспаривать доказательственное значение любого документа, содержащегося в представленных органом расследования материалах уголовного дела (досье), даже того документа, который не исследовался в ходе судебного следствия, но может быть положен в основу обвинительного приговора (по правилам бельгийского судопроизводства суду дано право основывать приговор на материалах предварительного расследования, которые не проверялись в ходе судебного следствия);

• в Дании среди принципов уголовного процесса принято упоминать "принцип ускорения судопроизводства" (the principle of acceleration). Для его обоснования делаются ссылки на положения упомянутого выше Закона об осуществлении правосудия (см. § 3 настоящей главы), которые ограждают подсудимых от судебной волокиты - к примеру, на положение о недопустимости при разбирательстве уголовного дела объявления перерыва судебного заседания на выходные дни. Однако при характеристике этого принципа принято подчеркивать, что его реализация не должна ограничивать обвиняемому и его защитнику возможность должным образом готовиться к защите в суде;

• упоминается этот принцип и в греческих источниках, правда, со ссылкой не на "свой" УПК, а на ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, где говорится о том, что каждый имеет право на то, чтобы его дело было "рассмотрено в пределах разумного времени".

Что касается общепризнанных, "стандартных" принципов уголовного процесса, то истолкование их содержания далеко не всегда одинаково. И это тоже вполне можно понять, а равно объяснить все теми же неоднократно упоминавшимися выше особенностями сугубо внутригосударственных факторов и факторов, связанных с

19

отношением конкретных государств и их правительств к международному праву и международному сотрудничеству в областях, соприкасающихся с построением уголовного судопроизводства.

Остановимся на некоторых наиболее типичных расхождениях в понимании принципов уголовного судопроизводства.

З а к о н н о с т ь как принцип признается всеми. Но под ней нередко понимаются разные вещи:

• в одних странах - это требование неуклонного соблюдения конституции и законов (иногда к ним добавляют и подзаконные акты);

• в других к этим источникам в последние годы стали часто присоединять еще и предписания норм и принципов международного права;

• третьи с давних пор отличаются особо уважительным отношением не только к нормам писаного права, но и к нормам неписаного права;

• четвертые отдают предпочтение нормам неписаного права. У них, скорее, признается не принцип законности, а принцип правомерности, поскольку закон считается действующим лишь в той мере, в которой это допускается правовыми нормами, выработанными судами (судебными прецедентами).

П р е з у м п ц и я   н е в и н о в н о с т и - родившееся много веков тому назад правовое положение, которое приобрело особое значение в эпоху буржуазно-демократических преобразований. Основная идея этого положения, опирающаяся на давние нравственные нормы (человека нужно считать добропорядочным, пока не будет установлено обратное), во весь голос зазвучала в документах именно данной эпохи. Она была противопоставлена господствовавшему в предшествовавшие периоды развития человечества поверью, что тот, кого заподозрили в совершении преступления, должен считаться виновным, пока он не докажет обратное. Это заблуждение, как известно, долгое время служило в качестве одной из основ судебного доказывания. На него главным образом опиралось обоснование допустимости таких "доказательств", как ордалии, клятвы, пытки, практиковавшиеся в те времена во всех странах.

О современном понимании презумпции невиновности можно судить прежде всего по таким международным документам, пользующимся широким признанием, как Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенция о защите прав и основных свобод человека, Африканская Хартия прав человека и народов и др. В формулировках презумпции невиновности, содержащихся в этих документах, много общего, но есть и различия. О них можно получить представление по приводимой ниже таблице (текст выделен курсивом мною. - К. Г.).

20

Еще большие различия наблюдаются при изучении законодательства и практики его применения в конкретных странах. При этом варианты формулировок могут быть самыми неожиданными для российских юристов, уже успевших привыкнуть к тому, что сказано в ст. 49 Конституции РФ.

К примеру, в п. "а" ч. 1 ст. 6 УК Канады говорится: "В случае, когда закон предусматривает преступление и предоставляет полномочие наложить наказание за это преступление:

а) любое лицо должно считаться невиновным в таком преступлении пока не будет осуждено или освобождено от ответственности за данное преступление в соответствии со статьей 730¹...".

Другими словами, канадское законодательство, формулируя презумпцию невиновности, расставляет акценты не на том, что признание виновным должно опираться на вступивший в законную силу приговор, что бремя доказывания виновности должно лежать на обвинителе, что неустранимые сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого и т. д. Оно привлекает внимание к иным моментам: не акцентируя внимание на том, что должно предшествовать признанию обвиняемого виновным в преступлении, на

21

первый план выдвигаются вопросы, связанные с последствиями признания или непризнания виновным - осуждение либо возможность применения или неприменения наказания.

Другим путем пошли в американском штате Техас. "Все лица, - говорится в ст. 38.03 ("Презумпция невиновности") техасского УПК, - презюмируются невиновными, и ни одно лицо не может быть осуждено за преступление, если каждый признак данного преступления не доказан вне разумных сомнений. Тот факт, что оно (лицо. - К. Г.) было арестовано или ограничено в правах (confined) либо что оно обвинено в совершении преступления на основании обвинительного акта или иным образом, не дает основания делать во время судебного разбирательства дела по существу вывод о его виновности (курсив мой. - К. Г.)". В этом варианте презумпция невиновности связана с критериями оценки доказательств и пределами доказывания виновности.

Несколько иной подход просматривается в формулировке презумпции невиновности, данной в ст. 9 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и сохраняющей свое юридическое значение в наши дни (см. § 2 гл. 4). Она гласит: "Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то в случаях, когда признается нужным арест лица, любые излишне суровые меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше пресекаться законом". Здесь акцент делается не на бремени доказывания или на других правилах доказательственного права, не на последствиях признания виновным, а на гарантиях прав личности в ходе производства по уголовному делу - на недопустимости обращения с обвиняемым как с осужденным².

Своеобразные подходы к определению юридического значения презумпции невиновности можно наблюдать и в других странах, например:

• часть 2 ст. 27 Конституции Италии воспроизводит формулировку этого принципа в том виде, в каком она дана в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Вместе с тем итальянский УПК допускает некоторые изъятия из общепринятого правила, касающегося бремени доказывания. Он, к примеру, предусматривает возможность перенесения бремени на обвиняемого в случае его утверждения об алиби. Более того, обвиняемого ограничивают жестким временным условием: закон обязывает представить доказательства, подтверждающие алиби не позднее, чем за семь дней, до начала судебного разбирательства. Непредставление их в такой срок лишает обвиняемого возможности исправить свою оплошность в ходе судебного разбирательства, если он

22

не сможет показать, что предлагаемые вниманию суда доказательства алиби являются вновь открывшимися (они стали известны обвиняемому по истечении требуемого срока или в ходе судебного разбирательства);

• УПК Бельгии не распространяет полностью действие презумпции невиновности на уголовные дела о т. н. формальных преступлениях (связанных с нарушением или несоблюдением каких-то конкретных, предусмотренных в нормативных актах правил). В основу таких дел кладутся протоколы, составляемые чинами судебной полиции, показаниям которых закон придает особое доказательственное значение. Чтобы не быть осужденным на основании такого протокола, обвиняемый обязан представить доказательства, опровергающие содержащееся в протоколе утверждение о допущенном нарушении правил.

В последующих главах данной работы читатель многократно сможет убедиться и на других примерах в том, насколько неодинаковыми могут быть подходы к понятию презумпции невиновности и ее юридическому значению.

С о с т я з а т е л ь н о с т ь  и  р а в н о п р а в и е   с т о р о н , о которых в основном уже сказано выше (см. § 2 настоящей главы), по-разному понимаются в группах стран, придерживающихся, с одной стороны, англосаксонских правовых традиций, а с другой - правовых традиций, характерных для стран континентальной Европы.

В первой из названных групп стран, как отмечено (см. § 2 данной главы), состязательность часто теоретически изображается как реализация равных юридических возможностей по отстаиванию своих прав и интересов сторонами, спорящими в суде, и обособление суда в нечто возвышающееся над таким спором и принимающее итоговое решение по нему. Так-де должен протекать спор от начала его возникновения до финала, т. е. от возбуждения производства в суде до принятия итоговых решений по вопросам о виновности подсудимого и о его наказании.

Но, как будет видно ниже по сведениям, содержащимся в гл. 2 и 3, в результате многолетней эволюции данная "классическая схема" приобрела обилие различного рода модификаций, корректировок, вариаций, изъятий из общих правил и т. д., продиктованных конкретными условиями, складывавшимися в соответствующих странах. В связи с этим судьи-профессионалы в странах данной группы далеко не всегда имеют вид полностью отрешенных от "страстей земных" участников судебного разбирательства, которым совершенно безразличен исход дела.

Они наделены всеми необходимыми полномочиями, позволяющими активно влиять на ход такого разбирательства. Для этого им предоставлены весьма широкие возможности, пожалуй, более широкие, чем судьям судов стран континентальной Европы. Достаточно обратить внимание на право американского или

23

английского судьи отменить вердикт присяжных и назначить новое рассмотрение дела, привлечь к строгой ответственности (до шести месяцев ареста, а при определенных условиях - и свыше) за неуважение к суду, которое может выразиться не только в неприличном поведении по отношению к судье, но и, скажем, в непредставлении или несвоевременном представлении по его требованию важного доказательства, а равно во многих других действиях.

При характеристике англосаксонского варианта состязательности, как отмечено выше (см. § 2 данной главы), его поклонники обычно стараются привлекать внимание и к тому, что он-де (этот вариант) свойственен также досудебному производству (в том числе полицейскому расследованию).

Проявление состязательности при таком производстве усматривают обычно в том, что обвиняемому и защитнику предоставляется возможность вести параллельно и независимо от стороны, осуществляющей уголовное преследование, выявление и собирание данных, которые могут быть использованы в суде в качестве доказательств, противостоящих обвинению. Но при этом "забывают" отмечать тот факт, что свое параллельное расследование сторона защиты ведет вслепую. Она практически ничего не знает о том, какими данными располагает противная сторона. Об этих данных ей станет известно лишь тогда, когда дело дойдет до разбирательства в суде. До этого момента сторона обвинения вправе держать в строжайшем секрете большую часть того, что накоплено в ее досье. Практически состязание на таких условиях по сути своей представляет собою дуэль, одному из участников которой (стороне защиты), вручая пистолет, плотно завязывают глаза.

Что касается стран второй группы (страны континентальной Европы), то здесь состязательность тоже признают в качестве принципа уголовного процесса. Но при этом не скрывают, что данный принцип в полной мере проявляет себя лишь на судебных стадиях. До поступления дела в суд состязательность прослеживается, как правило, в ограниченных пределах. На этих стадиях преобладают, как широко признается во многих уголовно-процессуальных источниках стран данной группы, инквизиционные (розыскные) начала - отсутствие широкой гласности, письменность, ограниченность прав обвиняемого и т. д.

Применительно к этим стадиям о состязательности говорят, к примеру, тогда, когда речь идет о судебной проверке законности решений, принимаемых органами и должностными лицами, осуществляющими то, что мы привыкли называть следственными либо оперативно-розыскными действиями. Такая проверка обычно происходит в судебных заседаниях с участием заинтересованных лиц, которым предоставляется право высказывать свои суждения, обосновывать или опровергать выдвигаемые требования, представлять необходимые материалы и т. д. Другими словами, им дается возможность состязаться.

24

В последние годы элементы состязательности на досудебных стадиях уголовного процесса стали выражаться также в некоторых других положениях. Например, УПК Италии 1988 г., копируя опыт англосаксонского судопроизводства, предоставил обвиняемому и его защитнику право проведения в полном объеме т. н. параллельного расследования. Объективность, однако, требует отметить, что это нововведение на итальянской почве вскоре "повело себя" далеко не демократическим образом, во всяком случае, не так, как ожидали его сторонники. Его сразу же стали активно использовать прежде всего богатые обвиняемые, среди которых преобладают, естественно, представители широко известной итальянской мафии. Оно дало им возможность сводить на нет усилия органов расследования и уходить от заслуженной ответственности.

Преодоление "инквизиционных (розыскных) рудиментов", свойственных досудебным стадиям, западноевропейские юристы видят также в упразднении рядом стран института следственного судьи или существенной его модификации. По их мнению данный институт - пережиток тех времен, когда суд выполнял одновременно функции расследования уголовных дел, их разбирательства по существу и даже уголовного преследования обвиняемых. Это соображение в какой-то степени и предопределило полное или почти полное упразднение института следственных судей в Германии, Португалии, Турции и Италии, а также существенные изменения их процессуального положения во Франции.

В связи с характеристикой состязательности в уголовном процессе стран континентальной Европы важно иметь в виду, что для стран данной группы весьма распространенным является признание высокой степени важности "принципа официальности" (principle ex officio) - почти эквивалента того, что российские юристы называют принципом публичности. Согласно наиболее распространенному истолкованию данного принципа его суть состоит в возложении обязанности возбуждения и поддержания уголовного преследования лиц, совершивших преступления, как правило, на компетентных должностных лиц государственных органов (часто ими являются прокуроры - ministere public). Мнение потерпевшего по данному поводу учитывается в весьма ограниченных случаях. Обычно это дела о преступлениях небольшой тяжести типа российских дел частного обвинения. Но возможны изъятия и иного порядка. Например, УПК Нидерландов предусматривает необходимость согласования прокурором вопроса о целесообразности начала уголовного преследования несовершеннолетнего (с образовательными учреждениями), неплательщика налогов (с налоговыми органами) и т. д.

Если сравнивать полномочия государственных обвинителей англосаксонских стран и полномочия их коллег из стран

25

континентальной Европы, то традиционно у первых больше возможностей для отказа от уголовного преследования лиц, совершивших преступления, чем у вторых. Последние поставлены в более жесткие рамки: в виде общего правила от них требуют, чтобы при обнаружении признаков преступления они возбуждали уголовное преследование и осуществляли его в точном соответствии с законом. Правда, в последние годы "пресс растущей преступности" вынуждает законодателей, как будет показано ниже, искать и находить т. н. альтернативные, упрощенные и т. п. способы разрешения "уголовных конфликтов" без направления дел в суды.

П р а в о  о б в и н я е м о г о  н а  з а щ и т у стало процессуальным институтом, прочно завоевавшим в течение XX столетия повсеместное признание в качестве важнейшей гарантии, ограждающей от произвола и ошибок властей тех, кого привлекают к уголовной ответственности. В наши дни оно провозглашено в конституциях большинства стран и многих высокоавторитетных международных документах. По уровню обеспеченности реального осуществления этого права сейчас принято судить о демократичности не только судопроизводства, но и в целом политического режима конкретного государства.

Практически во всех странах путь к такому признанию пройден долгий и непростой. Было время, когда возможность защищаться от обвинения в преступлении полностью отрицалась, поскольку обвиняемый считался не субъектом, а бесправным объектом уголовного процесса.

Несколько позже при обвинении в не очень серьезных преступлениях ему "великодушно" разрешили задавать вопросы свидетелям, представлять свои доказательства, присутствовать при разбирательстве дела, являться в суд с избранным им самим представителем, который мог оказывать помощь при оспаривании обвинения, и т. д. В отношении обвинявшихся в опасных преступлениях, особенно тех, которые подрывали устои государства, такое "великодушие" не проявлялось. По логике властей предержащих эта категория обвиняемых не заслуживала его. Постепенное преодоление такого подхода произошло лишь где-то на рубеже XIX и XX вв., а кое-где и значительно позже (в Ирландии, например, обвиняемому в тяжком преступлении было предоставлено право давать показания в свою защиту лишь в 1924 г.).

Долгое время, вплоть до середины XX в., право иметь защитника истолковывалось как право пригласить за свой счет адвоката или иного профессионала, способного оказать необходимую помощь. Лишь постепенно происходило осознание того, что юридическая помощь должна быть доступна и тем, кому расходы на защиту "не по карману" либо нанесут серьезный удар по семейному бюджету. По подсчетам, произведенным в ряде стран, таких людей предстает перед судами значительное количество - до трех

26

четвертей всех подсудимых. Необеспечение их помощью защитников по своей сути означает лишение возможности реально пользоваться широко провозглашаемым правом, делает это право явно фиктивным.

Самым "больным" вопросом практически для всех современных государств является именно вопрос о материальном обеспечении данного права. Он актуален и для бедных, и для богатых стран. Особенно он актуален для тех стран, судопроизводство которых строится на соблюдении т. н. классической модели состязательности.

Как отмечено выше и как будет показано в последующих главах, эта модель требует, чтобы сторона обвинения (органы и должностные лица, финансируемые за счет государственного бюджета) заботилась только об обвинительных доказательствах. Что же касается стороны защиты (обвиняемый и его защитник, финансируемый главным образом за счет личных средств первого), то она, не зная до судебного разбирательства содержания обвинительного досье, должна сама, без помощи государственных органов, позаботиться о "своих" доказательствах. Поэтому данной стороне необходимо изыскивать средства не только для оплаты труда защитника, но и для покрытия расходов по поиску свидетелей и обеспечению встреч с ними (оплата поездок, проживания в гостиницах и т. д.), выявлению письменных и вещественных доказательств, по выплате вознаграждения частным детективам, экспертам и т. д. Без средств такого рода полноценная защита неосуществима.

Но нехватка их ощущается всюду, даже в самых благополучных в экономическом отношении странах. И данное обстоятельство вынуждает считать проблему реального обеспечения права на защиту не решенной полностью как для англосаксонского, так и для континентального уголовного судопроизводства.

Г л а с н о с т ь   (о т к р ы т о с т ь )  р а з б и р а т е л ь с т в а  у г о л о в н о г о  д е л а   в  с у д е тоже признается одним из принципов уголовного судопроизводства во всех странах. Этот принцип, как и другие, нередко закрепляется в конституциях, где они есть. Упоминание о нем можно встретить и в неоднократно называвшихся международных документах.

Однако в его трактовке также имеется специфика. Для российского юриста привычным является то, что в законодательстве, определяющем пределы гласности, должен содержаться исчерпывающий перечень обстоятельств, при которых суду дозволено ограничить ее. Соответствующие правовые предписания за пределами России идут порой своеобразным путем, в частности, вопрос о проведении закрытого судебного заседания может быть решен председательствующим судьей "в интересах правосудия". Это весьма неопределенная формула, открывающая простор для неограниченного судебного усмотрения.

27

Страны континентальной Европы после ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод стали придерживаться несколько иных правил. В ст. 6 этой Конвенции сказано: "...Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или его часть по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также если это требуется в интересах несовершеннолетних, или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

28