Тельнов П. Ф.

208 с

В работе раскрываются основные проблемы теории соучастия даются ответы на типичные вопросы, возникающие в деятельное органов правосудия по применению уголовно правовых норм ответственности за совместное участие двух и более лиц в совершении. преступления, раскрывается степень распространения соучастия при совершении наиболее часто встречающихся преступлений, излагаются правила квалификации и особенности назначения наказания применительно к отдельным видам соучастников и формам их деяний.

Заведующий редакцией Я Я. Свит Редактор Г К. Большакова

Младшие редакторы Л Ф. Пантелеева, Т В Харламова Обложка художница А. А Кущенко Художественный редактор И Е. Сайко Технический редактор В А Серякова

Сдано в набор 15/1 1974 г Подписано в печать 24/1У 1974 г

Бумага типографская № 3 формат 84Х108/з2 Объем усл. печ л. 10,92; учет.- изд. л. 11,24. Тираж 10 000 экз. А-08650 Заказ № 2073 Цена 56 коп.

типография управления Издательств, полиграфии и книжной торговли Ивановского облисполкома, 153628, г. Иваново 8, ул. Типографская

Издательство "Юридическая литература", 1974 г.

XXIV съезд КПСС, определяя программу развития Советского государства на предстоящий период, указал на необходимость дальнейшего повышения роли правового регулирования общественных отношений, всемерного укрепления социалистической законности и правопорядка Намеченные съездом грандиозные задачи роста социалистической экономики, политического и культурного уровня общества требуют усиления борьбы с правонарушениями и прежде всего с их наиболее опасными проявлениями — преступными деяниями.

Соучастие в преступлении по распространенности и по тяжести последствий является ключевой и вместе с тем весьма сложной проблемой преступности. Не менее /з всех умышленных преступлений совершается объединенными усилиями двух либо более лиц. Само по себе это говорит о том, что от эффективности профилактической работы органов правосудия на этом направлении и от правильности применения мер уголовной репрессии к соучастникам во многом зависит успех борьбы с преступностью в стране.

Ранее изданные монографии А. Н. Трайнина (“Учение о соучастии”, М , 1941), М А Шнейдера (“Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву”, М., 1958), П. И. Гришаева и Г. А Кригера (“Соучастие по /головному праву”, М, 1959), М И Ковалева (“Соучастие в преступлении”, чч. I и II, Свердловск, 1960—1962), Ф. Г Бурчака (“Учение о соучастии по советскому уголовному праву”, Киев, 1969), глава известной монографии А. А Пионтковского (“Учение о преступлении по советскому уголовному праву”, М, 1961) не утратили своего значения и для настоящих дней С тех пор, однако, по вопросам соучастия накопился немалый опыт судебной практики Защищено несколько кандидатских десертаций (А. С. Фролова и Е. А. Харшака — по соучастию в преступлении несовершеннолетних, Н. Г. Угрехелидзе — по криминологическим проблемам соучастия, А. В. Ушакова — по основаниям и пределам ответственности соучастников и др.). Различным аспектам соучастия посвящено немало статей. По ряду практически важных положений соучастия имеющиеся в публикациях решения расходятся. Все это требует теоретического анализа в целях подготовки обобщенных рекомендаций.

Указания Программы КПСС и решения XXIV съезда Коммунистической партии о повышении практической значимости научных исследований предопределили содержание и построение предлагаемой работы. Основное внимание в ней уделено теоретической разработке вопросов соучастия, представляющих наибольший интерес для следственной и судебной практики.

В порядке обобщения фактического материала про ведено выборочное исследование, в ходе которого изучены уголовные дела на 1500 осужденных соучастников. На каждого из них заполнялась анкета, характеризующая личность соучастника, исполненные им функции, форму соучастия, пределы ответственности виновного и назначенное ему наказание (всего в анкете 32 показателя). Это исследование позволило получить необходимые количественные характеристики соучастия: выявить возрастные особенности и некоторые другие специфические черты личности соучастника, наиболее часто встречающиеся виды соучастников и формы соучастия, установить косвенную зависимость между видами более распространенных преступлений и формами соучастия, между количеством объединяющихся лиц и продолжительностью их совместной преступной деятельности и тому подобные показатели, которые следует учитывать в борьбе с преступными деяниями, совершаемыми в соучастии

Итоги выборочного исследования и результаты изучения опубликованной судебной практики за последние 12 лет использованы для выявления и разработки типичных вопросов, порождающих затруднения в практике.

Основные вопросы темы освещаются в историческом плане, с показом тенденций развития советского уголовного законодательства, судебной практики, теоретических исследований.

Регламентации ответственности при соучастии уделялось большое внимание в истории советского законодательства. В декретах Советской власти 1917—1918 гг. еще не было определения соучастия, но подчеркивалась повышенная опасность таких его форм, как контрреволюционная организация, заговор, банда, шайка. К лицам, ответственным за совместную преступную деятельность, относились главные виновники, (организаторы и исполнители), а также подстрекатели и пособники. Наряду с соучастниками упоминались прикосновенные к преступлению лица без четкого указания их разновидности.

Уже в нормативных актах того времени проводилась идея индивидуализации ответственности соучастников и прикосновенных лиц в зависимости от их роли в совершении или сокрытии преступления. Вместе с тем за некоторые наиболее опасные преступления устанавливалась их равная наказуемость, что отражало повышенную опасность для молодого Советского государства объединенной преступной деятельности.

По Уголовному кодексу РСФСР 1922 года пределы соучастия еще более ограничивались. Сужалось определение подстрекательства, из него исключалась неудавшаяся попытка склонить другое лицо к преступлению. Из понятия пособничества исключалось попустительство, не способствовавшее совершению преступления. Более четко формулировалась идея индивидуализации наказания соучастников — требовалось учитывать не только степень опасности преступления и личности виновного, но и степень участия в совместном преступлении.

В период 1922—1958 гг. пределы соучастия определялись в советских республиках не совсем одинаково. В Уголовных кодексах РСФСР и большинства других союзных республик к соучастникам наряду с исполнителем, подстрекателем, пособником относились и все укрыватели. По Уголовным кодексам Украинской и Грузинской республик лица, виновные в заранее не обещанном укрывательстве, не считались соучастниками.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик внесли существенные изменения в институт, соучастия и установили единые для всех союзных республик основания и пределы ответственности соучастников. В Основах дано определение соучастия, подчеркнута возможность соучастия только в умышленном преступлении, выделена роль организатора преступления, исключены из числа соучастников лица, совершившие укрывательство без предварительного обещания.

В связи с необходимостью изучения коллективного опыта стран социалистического содружества в области борьбы с преступностью в работу включена глава, посвященная институту соучастия по уголовному законодательству зарубежных социалистических государств.

Учитывая, что постановлением ЦК КПСС “О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве” (1967 г.) правовой науке, наряду с разработкой мер по укреплению правопорядка в стране и подготовкой предложений по совершенствованию советского законодательства, рекомендовано также уделять должное внимание разоблачению реакционной сущности современного буржуазного права, в работе подвергаются критическому анализу законодательные положения и господствующие концепции соучастия ведущих империалистических стран—США, ФРГ, Англии.

Автор выражает большую признательность работникам Московского и Оренбургского областных судов, народных судов Свердловского, Фрунзенского, Ленинградского районов Москвы, Ленинского народного суда Оренбургской области. Вологодского народного суда за помощь в сборе фактического материала, потребовавшегося для подготовки данной работы.

В советском уголовном праве определение соучастия впервые было дано Руководящими началами, в ст. 21 которых говорилось: “За деяния, совершаемые сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники”. В приведенном тексте выделялось два признака: наличие группы лиц и совершение ею преступления сообща. Субъективная сторона соучастия в нем не характеризовалась

Первое определение соучастия сыграло положительную роль уже тем, что указало на важность его существования в уголовном законодательстве. Несовершенство его, естественное для начального периода развития советского уголовного права, свидетельствовало скорее о том, что сформулировать ценное в теоретическом отношении и пригодное для судебной практики определение соучастия невозможно было без обстоятельного изучения данной проблемы.

Большинство советских специалистов признавало допустимым соучастие только в умышленных преступлениях. Совместность деяний соучастников при этом не отрицалась, но и не выделялась в качестве общего признака соучастия. Из ранних определений наиболее развитой характеристикой субъективной стороны соучастия отличались определения А. А. Пионтковского. Он рекомендовал считать соучастием “умышленное участие двух, или нескольких лиц в совершении умышленного преступления”.

В целом эти поиски приемлемого определения соучастия были шагом вперед по сравнению со ст. 21 Руководящих начал. В них получили обоснование такие существенные черты соучастия, как совместность и умышленный характер преступного деяния. Слабость их заключалась в том, что эти тесно связанные по существу признаки использовались в характеристике соучастия. разрозненно.

В работах, изданных позднее, все более признавалась необходимость единого определения соучастия, сочетающего умышленную вину с совместным достижением преступного результата. Таким образом, ко времени разработки действующих Основ уголовного законодательства теорией уголовного права были установлены общие признаки соучастия: совместность преступных деяний и их умышленный характер.

В 1958 году в советском уголовном законодательстве появилось новое определение соучастия. В ч. 1 ст. 17 Основ (ст. 17 УК РСФСР) оно определяется как “умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления”.

Определение соучастия стало рабочей формулировкой для судебной практики и широко используется при разрешении спорных случаев обвинения в совместной преступной деятельности. Оно служит вместе с тем законодательной основой для теоретической разработки проблемы соучастия.

Наука, однако, не знает пределов совершенства. Вслед за принятием Основ уголовного законодательства стали предприниматься попытки углубить, развить нормативную характеристику совместной преступной деятельности. Эти попытки тем более основательны, что существующее определение не исключает, как будет показано далее, противоречивых толкований.

Большинство исследователей данной темы полагает необходимым включить в определение соучастия указание на умышленный характер совершаемого преступления. Такое дополнение конкретизировало бы законодательное определение и облегчило судебной практике отграничение соучастия от сходных неосторожных деяний, объективно связанных, но субъективно не согласованных.

Ф. Г. Бурчак высказался за построение двух законодательных определений соучастия, одно из которых включало бы признаки, свойственные всем формам умышленной совместной преступной деятельности, другое — только соучастию с исполнением различных ролей. Позднее это предложение повторил А. В. Ушаков. Количество определяемых законом разновидностей одного и того же явления вряд ли может быть произвольным. Оно должно вытекать из соотношения их общих и специфических признаков. Действующее определение соучастия является родовым, оно включает общие для всех форм соучастия признаки. Отдельные формы соучастия в законодательном порядке пока не определяются. Дальнейшее развитие института соучастия, вероятно, позволит выработать такие определения. В Общей части Уголовного кодекса логично иметь либо определение всех форм соучастия наряду с его родовым определением, либо только родовое определение соучастия. Определение одной формы — соучастия с исполнением различных ролей — может осложнить применение норм Уголовного кодекса. Возникнут трудности сопоставления двух разных по объему определений совместной преступной деятельности, появится вопрос, почему одна форма соучастия в законе определена, другие — нет.

Из всех кратко рассмотренных попыток совершенствования действующего определения соучастия наиболее конструктивным представляется предложение более четко указать в ст. 17 УК на умышленный характер преступлений, совершаемых в соучастии. Следовало бы да лее указать в определении соучастия на обязательность для данной формы преступления взаимной осведомленности лиц о совместном характере деяний. От решения этого вопроса зависит квалификация преступлений. Дискуссия по нему, как будет показано далее, затянулась и, видимо, достигла того рубежа, когда логично подытожить ее в законодательном порядке.

В охране социалистического правопорядка от преступных посягательств институт соучастия выполняет специфическую служебную роль. Она состоит в том, что в нормах о соучастии: а) раскрываются общие объективные и субъективные признаки, свойственные всем случаям совместной преступной деятельности; б) ограничивается круг лиц, ответственных за эту преступную деятельность; в) устанавливается порядок ответственности при умышленном совершении преступления с исполнением различных ролей; г) указываются особенности назначения наказания соучастникам.

В теории уголовного права служебная роль института соучастия трактуется не совсем одинаково. Различно истолковывается соотношение ст. 17 с нормами Особенной части Уголовного кодекса и значение соучастия для оценки степени общественной опасности преступления.

По мнению В. С. Прохорова, институт соучастия, помимо закрепления критериев назначения наказания соучастникам, определяет круг преступных деяний, не предусмотренных нормами Особенной части Уголовного кодекса, и устанавливает принципы ответственности за них.

Подобное понимание назначения норм о соучастии вызывает возражение, поскольку оно не отвечает понятию соучастия как специфической формы преступного деяния. По смыслу ст. 17 УК, соучастие нельзя считать каким-то новым преступлением, не известным Особенной части уголовного законодательства. Оно означает лишь специфическую форму, при которой два или более лица совместно совершают одно из умышленных преступлений, предусмотренных Особенной частью Уголовного кодекса. Любой соучастник, будь то организатор или исполнитель, подстрекатель или пособник, принимающий участие в убийстве либо краже, совершает только одно из этих преступлений, но совершает его в своеобразной форме, приобретающей важное значение для определения порядка и пределов ответственности совместно действующих лиц. Следовательно, ст. 17 УК, поскольку речь идет о круге подпадающих под нее деяний, нельзя рассматривать в отрыве от норм Особенной части уголовного законодательства, так как она характеризует ту форму, которую может принять умышленное преступление, предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса.

В последние годы появились, однако, и такие работы, в которых наряду с обоснованными решениями вопросов ответственности за соучастие обнаруживается стремление вывести некоторые случаи совместной преступной деятельности из-под регламентирующего влияния общего определения соучастия и рассматривать их вне связи со ст. 17 УК.

Первым за отрыв соответствующих статей Особенной части от ст. 17 УК выступил М. Д. Шаргородский. По его мнению, случай соисполнительства и групповой преступной деятельности не имеют отношения к соучастию. Статьи Общей и Особенной частей Уголовного кодекса, где говорится о преступных деяниях группы лиц, означают не соучастие, а просто “совершение при определенных условиях преступления несколькими лицами”. О юридической природе подобного совершения преступления М. Д. Шаргородский не говорит. Постановка этого вопроса могла бы привести его к признанию того факта, что совместная преступная деятельность группы лиц по своему существу означает не что иное, как умышленное участие двух или более лиц в совершении преступления, т. е. соучастие!.

По своему существу степень взаимосвязи определения соучастия и других положений ст. 17, УК со статьями Особенной части о совместной преступной деятельности — часть более широкого вопроса о соотношении норм обеих частей Уголовного кодекса. В качестве исходных данных для его решения логично использовать ст. 2 УК и идеи марксистско-ленинской философии о соотношении общего и отдельного.

Согласно ст. 2 УК Общая часть кодекса распространяется на все деяния, предусмотренные его Особенной частью. Это указание логично понимать в том смысле, что нормы Общей части распространяются на соответствующие им элементы и формы преступных деяний, предусмотренных Особенной частью. Статьи 8—9 УК, поскольку они объединяют общие элементы умысла и неосторожности, обязательны для понимания субъективной стороны всех составов преступлений. Статьи 10—11 УК требуются для характеристики субъектов всех преступлений. Общее определение соучастия, если следовать ст. 2 УК, должно распространяться на все случаи умышленной совместной преступной деятельности, предусмотренные Особенной частью Уголовного кодекса.

Определения, как учит марксистско-ленинская философия, являются результатом абстракции, итогом обобщения и слагаются из наиболее существенных признаков исследуемых явлений. Абстракции эти имеют, однако, глубокий практический смысл. Они облегчают проникновение в сущность отдельных явлений, познание тенденций их развития.

В. И. Ленин придавал большое практическое значение диалектическому пониманию соотношения общего и отдельного. “Общее, — как он указывал, — существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного”. Ф. Энгельс подчеркивал, что для обыденного употребления краткое указание наиболее общих и в то же время наиболее характерных отличительных признаков в так называемой дефиниции не только полезно, но даже необходимо. Общее определение, поскольку оно выражает основные черты отдельных явлений, призвано служить инструментом познания частных случаев.

За применение философских категорий общего и отдельного в качестве методологической основы выяснения взаимосвязи между нормами Общей и Особенной частей уголовного законодательства о соучастии говорит и само сопоставление ст. 17 с соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса.

Определение соучастия, излагаемое в ст. 17, является по существу ключом для понимания законодательной характеристики отдельных составов совместной преступной деятельности. По его смыслу о любом случае соучастия может идти речь при том непременном условии если установлено умышленное совместное участие двух или более виновных лиц в совершении умышленного преступления. Если сопоставить с ним ст. 77 УК, предусматривающую бандитизм, либо ч. 2 ст. 89 УК, устанавливающую ответственность за групповую кражу, а равно любую другую норму о согласованной преступной деятельности, то можно заметить, что каждая из них предполагает в качестве обязательных признаков характеризуемых деяний те признаки, которые указаны в общем определении соучастия.

Часть 7 ст. 17 УК, обязывающая суд учитывать при назначении наказания степень и характер участия лица в совершении преступления, в равной мере распространяется также на составы отдельных совместных преступных деяний. В чч. 2—6 ст. 17 УК характеризуются виды соучастников, при различном сочетании которых складываются отдельные случаи соучастия.

Следовательно, в ст. 17 УК вошли наиболее характерные общие признаки отдельных случаев совместной преступной деятельности. Отраженная в ней объективная, а также субъективная общность этих случаев и требует того, чтобы составы умышленных совместных преступных деяний, предусмотренные в Особенной части Уголовного кодекса, рассматривались на базе общего определения соучастия.

Суждения специалистов по этому вопросу сводятся к трем точкам зрения. М. А. Шнейдер высказывался за то” чтобы соучастие во всех случаях признавать более опасной формой преступления, влекущей повышенную ответственность.

По мнению М. Д. Шаргородского, соучастие не усиливает и не ослабляет ответственности, и вообще оно “не является квалифицирующим или отягчающим обстоятельсгвом”.

Большинство исследователей сходится на том, что соучастие хотя и не при всех обстоятельствах, но повышает общественную опасность преступления.

Решая данный вопрос, следует учитывать, что взаимодействие соучастников не только меняет форму преступления, но в ряде случаев повышает его общественную опасность. По сравнению с деянием, совершенным единолично, соучастие более опасно тем, что в условиях взаимной поддержки снижается влияние сдерживающих факторов поведения, резко возрастает готовность виновных к опасным правонарушениям, может быть причинен более тяжкий физический или материальный ущерб, более изощренными становятся способы совершения преступления и приемы сокрытия его следов. В конфликт с обществом втягивается несколько человек, чем отягощается моральный вред соучастия.

Вместе с тем в советском уголовном законодательстве нет норм, позволяющих считать соучастие во всех случаях отягчающим обстоятельством. Перечень такого рода обстоятельств является в советском уголовном праве строго определенным и исчерпывающим. Соучастие в целом не входит в данный перечень. Судебная практика знает немало случаев, когда единолично действующий преступник проявляет большую стойкость преступных стремлений, нежели группа лиц, совершающих аналогичное преступление. Следовательно, соучастию нельзя придавать значение обстоятельства, неизменно повышающего общественную опасность преступления.

Таким образом, более основательной оказывается точка зрения, согласно которой соучастие усугубляет тяжесть преступления при определенных условиях. Раскрываются эти условия в Общей и в Особенной частях Уголовного кодекса. Согласно ст. 39 УК отягчающим обстоятельством признается совершение преступления организованной группой, а также подстрекательство несовершеннолегних к совершению преступления или привлечение их к участию в преступлении. В нормах Особенной части Уголовного кодекса повышенная опасность данной формы преступления выражена двумя способами. Во-первых, соучастие указано в качестве обязательного элемента ряда особо тяжких деяний организованной антисоветской деятельности (ст. 72 УК), бандитизма (ст. 77 УК) и др. В Уголовном кодексе РСФСР 11 таких составов. Во-вторых, оно в ряде составов преступлении является квалифицирующим признаком требующим изменения квалификации преступления и назначения более строгого наказания, например ч. 2 ст. ст. 89— 93, ч. 2 ст ст. 144—147, ч 2 ст. 156 и др. Всего в Уголовном кодексе РСФСР таких составов 15.

Соучастие — сравнительно распространенная форма преступной деятельности. В литературе приводятся неодинаковые показатели ее распространенности, что, видимо, объясняется различиями в объеме выборки и в характере обобщаемых материалов судебной практики.

Выборочные исследования автора настоящей работы охватывают судебную практику двух областных и пяти народные судов за 5 лет (1967—1971). Выявленная при этом частота случаев соучастия в наиболее распространенных преступлениях отражена в следующей группировке: 

Динамика соучастия, т. е. изменения совместной преступной деятельности, происходящие с течением времени, ранее специальному исследованию не подвергалась. Первую попытку выявления тенденций развития групповой преступности предприняла Н. Г. Угрехелидзе. На материалах судебной практики Грузинской ССР за 5 лет она показала, что доля групповых деяний при совершении наиболее распространенных преступлений существенно не изменяется. Выборочные исследования автора данной работы показывают, что за 1967—1971 гг. распространенность соучастия снизилась при совершении грабежей примерно на 5% и разбоев—на 2%, повысилась при совершении краж на 4%, спекуляции—на 8%, хулиганства—на 6%. Происходит, таким образом, понижение доли соучастия в более опасных и повышение в менее опасных деяниях, особенно в тех, при совершении которых наличие преступной группы не влечет повышенной ответственности.

Приведенные данные показывают далее, что в действующем уголовном законодательстве удачно решен вопрос об ответственности за соучастие в большинстве сравнительно распространенных преступлений. В конструкцию тех составов, которые чаще остальных совершаются в соучастии — ст. 89—93, 117, 144—147 и др., введено квалифирующее обстоятельство — совершение преступления группой лиц, и в связи с ним повышена санкция. Своего рода исключение составляют спекуляция и злостное хулиганство. Значительная их часть (56,5%, 31,1%) совершается в соучастии. Общественная опасность их при групповом образе действий резко возрастает, в связи с чем ч. 2 ст. 154 и ч. 2 ст. 206 УК следовало бы дополнить указанием на совершение преступления группой лиц. За логичность такого дополнения говорит и сравнение действующих норм права. Состав обмана покупателей (ст. 156 УК), при совершении которого соучастие проявляется в 20,4% случаев, правомерно включает в качестве квалифицирующего обстоятельства совершение преступления группой лиц. С тем большим основанием такое обстоятельство должно признаваться квалифицирующим в составах спекуляции и злостного хулиганства, где оно фактически встречается чаще и в большей мере повышает опасность преступных деяний.

В теории уголовного права обращалось внимание на неточность указанных разъяснений, на несоответствие закону решений о признании групповыми деяний, совершенных при участии одного вменяемого, а остальных малолетних либо невменяемых лиц.

Со своеобразной аргументацией возможности существования преступной группы при одном вменяемом лице выступил Р. Галиакбаров. По его мнению, количественные рамки соучастия тесноваты для некоторых преступных групп. Не менее двух вменяемых лиц, как сказано в его статье, должна насчитывать только группа, указанная в законодательной характеристике основного состава преступления (ст. ст. 72, 77, 79 УК и т.-д.). В остальных случаях, когда группа указана в законе в качестве квалифицирующего признака преступления, достаточно, чтобы в ее составе было одно лицо, способное нести уголовную ответственности. Далее он рекомендует рассматривать в качестве группового преступления хищение, изнасилование, обман покупателей и тому подобные деяния, совершенные двумя и более лицами, один из которых вменяем и достиг минимального для уголовной ответственности возраста.

Подобный подход к пониманию субъекта совместной преступной деятельности вызывает следующие возражения.

Во-первых, согласно ст. ст. 10—11-УК обязательные юридические признаки субъектов основных и квалифицированных составов преступлений едины. Под лицами, -упоминаемыми в любых статьях Особенной части Уголовного кодекса, имеются в виду лица, вменяемые и достигшие минимального для уголовной ответственности возраста.

Во-вторых, в Особенной части Уголовного кодекса численность участников преступных групп не определяется ни в основных, ни в квалифицированных составах преступлений. Такого рода законодательная конструкция объясняется тем, что вопрос о количественном составе всех случаев соучастия, в том числе и преступной группы, разрешен одинаково в Общей части, а именно в •ст. 17 УК, где сказано, что соучастие образуется из деяний не менее двух субъектов преступления.

В-третьих, в деяниях одного субъекта, совершаемых сообща с малолетними или невменяемыми, нет согласованного виновного посягательства двух или более лиц на охраняемые уголовным законом общественные отношения и, следовательно, нет тех объективных и субъективных признаков, которые обусловливают повышение общественной опасности и наказуемости групповых преступных деяний.

Действия виновного, осуществляющего свои преступные цели руками малолетних или невменяемых, могут иногда повлечь объективно более тяжкий вред, нежели усилия одного лица. Такого рода посредственное исполнение, если оно сопряжено с вовлечением в преступление несовершеннолетнего, надлежит квалифицировать по совокупности преступлений — как исполнение соответствующего преступления и по ст. 210 УК. Случаи вовлечения невменяемых в общественно опасное деяние могут получать соответствующую оценку путем назначения более строгого наказания в пределах санкции применяемой статьи Особенной части Уголовного кодекса. Закон .позволяет, таким образом, по справедливости наказать лицо, направляющее общественно опасные поступки невменяемых и малолетних, без искусственного распространения на них норм о соучастии.

Было бы целесообразно указанные руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда уточнить, намечающуюся в судебной практике и в теории уголовного права тенденцию произвольного толкования минимальной численности виновных при соучастии поправить и в соответствии со ст. 17 УК исходить из того, что соучастие мыслимо при наличии не менее двух лиц, вменяемых и достигших возраста уголовной ответственности.

В судебной практике, как показывают выборочные исследования, количественные черты соучастия (показатели указаны в процентах) проявляются следующим образом

Приведенные данные вновь подтверждают ранее сделанный вывод о сравнительно небольшой доле в соучастии значительных по численности объединений. Наибольшее количество совместных преступных деяний выполняется усилиями минимального числа соучастников — двух лиц. В посягательствах на социалистическую и личную собственность, на общественный порядок наблюдается известная зависимость между опасностью преступления и количеством лиц, объединяющихся для его совершения с повышением опасности посягательств возрастает число преступлений, совершаемых тремя и более лицами Случаи объединения четырех и более соучастников наиболее распространены при разбое, хищении государственного и общественного имущества путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением, хищении социалистического имущества в особо крупных размерах, а также при спекуляции и злостном хулиганстве.

Характеристика соучастников по возрасту видна из такой группировки

По возрасту соучастники значительно отличаются от остальных преступников. В общем составе осужденных более всего 25—29-летних, затем 18—24 и 14—17-летних и самой малочисленной является группа лиц старше 30 лет В числе соучастников наибольший удельный вес принадлежит возрастным группам 14—16, 17—18 и 19— 24 лет. Соучастие, таким образом, — сравнительно распространенная форма преступности несовершеннолетних и молодежи, что само по себе требует самого пристального внимания к делу изучения и предупреждения сов местной преступной деятельности.

По образованию и роду занятий соучастники мало отличаются от остальных преступников. Среди них лиц с образованием до 4 классов—6,9%, 5—8 классов— 68,8%, 9—10 классов—20%, незаконченным высшим— 2% и с высшим образованием—2,3%, рабочих и колхозников—48%, служащих — 17%, учащихся школ— 8%, учащихся производственно-технических училищ— 7%, студентов техникумов — 2%, студентов вузов — 0,4%. Сравнительно велика среди них доля лиц без определенных занятий — 17,6%.

Обязательный объективный признак соучастия — сов, местность деяний виновных. В ст. 17 УК специально подчеркивается, что соучастие — это “совместное участие... в совершении преступления”. Термин “совместное участие” говорит в данном случае о том, что виновные во взаимосвязи совершают общественно опасное деяние и сообща причиняют преступный результат.

Существо взаимосвязи между функциями соучастников в теории уголовного права исследовано недостаточно. Оно рассматривалось попутно с выяснением характера причинной связи между действиями отдельного соучастника и общим преступным результатом и истолковывалось с различных точек зрения.

Одни специалисты считали обязательным для соучастия, чтобы деяния совместно действующих лиц взаимно дополнялись. По мнению других, действия каждого соучастника должны находиться в непосредственной причинной связи с действиями исполнителя преступления. Третьи признают действия соучастника то условием, то причиной преступной деятельности его сообщников.

Мнения расходятся главным образом по вопросу о том, причиной или условием должны быть деяния одного соучастника по отношению к преступной деятельности другого. В решении этого вопроса логично опираться на философское понимание соотношения причины и условия, На криминологические исследования причин и условий отдельных преступлений, на материалы судебной практики.

Согласно марксистско-ленинской философии в общей цепи взаимодействия явлений природы и общества причина и условие меняются местами. Определенное явление, действие может служить причиной одного результата и условием другого. Поэтому причины и условия не следует противопоставлять. Вместе с тем между ними нельзя ставить знака равенства, поскольку их значимость для наступления конкретного последствия различна. Причина закономерно, с необходимостью вызывает следствие. Условие сопутствует причине, ускоряет либо тормозит ее проявление, но непосредственно не порождает присущего ей последствия. Значит, если рассматривать суть зависимости двух взаимосвязанных событий, действий, а не взаимодействие явлений всего мирового процесса, то вполне возможно установить, причиной или условием является интересующее нас деяние.

При совместной преступной деятельности усилия виновных объединяются. Каждый из них выполняет свою| долю единого преступления, чем в большей либо меньшей степени содействует осуществлению намерений других соучастников. "Однако становятся ли при этом действия соучастника закономерным, неизбежным порождением поведения связанных с ним лиц? Очевидно, нет.

Фаталистическое понимание преступления как неизбежного в данных условиях поведения лица отвергается марксистской философией. Теория советского уголовного права, не отрицая зависимости деяний виновного от внешних условий, в том числе от действий других лиц, устанавливает, что эта зависимость не исключает для него свободы выбора, не обрекает его на преступление.. Свобода человеческих поступков, как указывал Ф. Энгельс” заключается не в воображаемой независимости от законов природы, “а в познании этих законов и в основанной на этом знании возможности планомерно заставлять законы природы действовать для определенных целей”. Иными словами, поведение человека, поскольку речь идет о волевых поступках, остается свободным при любой зависимости от внешних факторов.

Соучастник в конечном итоге по своей воле решает, совершать ли ему общественно опасное деяние. Его поведение не порождается влиянием других лиц с такой же неизбежностью, как следствие причиной. Значит, по глубине взаимного влияния связь между поступками соучастников носит иной характер, нежели соотношение причины — следствия.

Взаимозависимость их вряд ли совпадает с понятием причинной связи и по положению действий соучастников во времени. Причина, как установлено диалектическим материализмом, неизменно предшествует последствию. Содействие соучастника может иметь место и после того, как деяния связанного с ним лица частично осуществлены, например заранее не обусловленная помощь исполнителю разбоя после нападения, в процессе изъятия имущества либо заранее не обещанный пропуск через контрольный пункт охраняемой территории лица, похищающего государственное имущество. В подобных случаях пособничество возникает хотя и до фактического завершения преступного посягательства, но позднее большей части действий исполнителя и по своему месту во времени не может служить их причиной.

Следовательно, с позиций марксистско-ленинской философии деяния соучастника не могут считаться причиной преступной деятельности связанного с ним лица.

Советская криминология в объяснении генезиса преступного события разграничивает причины и условия. Присущая соучастию взаимозависимость действий виновных рассматривается в качестве условия, способствующего возникновению преступного намерения или достижению преступного результата.

В судебной практике необходимая для соучастия объективная зависимость между действиями виновных считается -установленной, если доказано, что виновный способствовал, т. е. создавал условия деяниям другого преступника.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР признала необоснованным осуждение Ж. за соучастие в изнасиловании, поскольку не было собрано доказательств, “уличающих Ж. в способствовании другим осужденным в изнасиловании С.”.

Совместность деяния в смысле ст. 17 УК означает далее, что соучастники совершают одно и то же преступление и направляют свои усилия к достижению единого преступного результата. Случаи, когда лица оказываются причастными по внешним признакам к одному событию, но добиваются при этом различных результатов, не являются соучастием. Пленум Верховного Суда СССР признал необоснованным осуждение Ч. и К. за соучастие в убийстве, поскольку в момент драки, внезапно возникшей в ресторане, они хотя и наносили удары одному и тому же лицу, но стремились к различным результатам. Первый намеревался ограничиться побоями, второй стремился причинить смерть и ударом стула нанес потерпевшему смертельное ранение. Пленум нашел, что К. виновен в убийстве, а Ч. — в совершении злостного хулиганства.

В связи с тем, что в общем результате воплощаются усилия не менее двух соучастников, возникает вопрос о юридической однородности их деяний, о направленности их против единого объекта. В теории советского уголовного права отмечалось, что совместные действия обычно одинаковы по объекту, но иногда соучастники посягают на различные общественные отношения. Более обстоятельно данный вопрос исследовал чехословацкий криминалист В. Солнарж. По его мнению, посягательство на единый объект — типичная черта совместной преступной деятельности. Он включил этот признак даже в определение соучастия. Однако и в его работе не исключается возможность посягательства соучастников на различные объекты.

Причинение ущерба различным объектам со стороны участников единого преступного события может встретиться в судебной практике. Совместность деяний и общность преступного результата в смысле ст. 17 УК означают их фактическую принадлежность к одному и тому же событию. Юридическая же оценка действий соучастников при расхождении в объекте посягательства может оказаться различной.

Следует заметить, что посягательства участников единого преступления на различные объекты — редкое явление. Деяния 1500 соучастников, дела которых изучались в ходе выборочного исследования, не имели таких различий. Как правило, совместные действия однородны по своей направленности, одинаковы по объекту.

Характерный показатель совместности совершения преступления — причинная зависимость между деянием каждого соучастника и общим для соучастия преступным результатом. Правильно квалифицировать слитые воедино общественно опасные действия двух и более лиц, установить пределы ответственности каждого из них невозможно без определения границ соучастия, без выяснения тех объективных и субъективных пределов, где кончается совместная преступная деятельность. Причинность служит внешней, объективной межой соучастия. Она позволяет ограничить ответственность соучастников пределами фактически причиняемых ими общественно опасных последствий. В этом ее особое значение среди остальных элементов совместности совершения преступления.

Существо зависимости между действиями отдельного соучастника и совместным преступным результатом раскрывается на основе общих философских положений о причинной связи явлений в обществе при учете специфических особенностей проявления этой связи в институте соучастия. “Казуальность...—указывал В. И. Ленин,— есть лишь малая частичка всемирной связи, но... частичка не субъективной, а объективно реальной связи”. Применительно к соучастию приведенное ленинское указание позволяет выяснить два существенных положения — установить объем явлений, охватываемых причинной зависимостью, и определить место этой зависимости среди объективных и субъективных элементов соучастия. Причинная зависимость, являясь частью цепи различным образом связанных явлений, охватывает лишь отношения между противоправными деяниями соучастников и преступным результатом. Зависимость между ними существует объективно и, следовательно, должна рассматриваться как процесс, не подчиняющийся человеческому сознанию.

В совместно совершаемом преступлении причиной являются деяния лиц, закономерно, неизбежно порождающие общий преступный результат.

В современных работах советских ученых причинные связи, возникающие при соучастии, рассматриваются с единых исходных позиций. В качестве методологической базы используются положения марксистско-ленинской философии о причинной связи явлений в обществе. Причинная зависимость между деяниями и преступным результатом считается обязательным элементом соучастия. Единодушно признается объективный характер этой зависимости. Следовательно, по главным аспектам проблемы причинности в теории советского уголовного права разноречий нет.

Расхождения имеются по поводу особенностей причинения вреда при соучастии. Различные рекомендации даны по двум практически существенным вопросам: обязательно ли для соучастия, чтобы общий преступный результат причинялся деяниями каждого соучастника, и возможна ли уголовная ответственность за случайные последствия действий соучастников.

М. Д. Шаргородский и И. П. Малахов почти одновременно предложили в качестве причины общего преступного результата рассматривать действия исполнителя преступления, а деяния других соучастников считать условием причинения. По мнению остальных специалистов, исследовавших институт соучастия при совместном совершении преступления усилия двух и более лиц сливаются в единое действующее начало, и, следовательно, здесь не может быть одного причинителя преступного результата.

Более правильной представляется вторая точка прения. Фактически наступивший или грозящий вред вызывается при соучастии совокупными силами всех совместно действующих лиц. Деяния любого из них, взятые в отдельности, в отрыве от содействия остальных соучастников, не влекут наступления общего вреда. Возникающий при соучастии преступный результат не поддается расчленению на самостоятельные доли по количеству соучастников. Он является общим и неделимым ввиду совместности его причинения. Поэтому, как справедливо заметил М. И. Ковалев, действия отдельных соучастников, являются по сути слагаемыми общей причины

совместность причинения не. означает, однако, равенства причиняющих усилий различных лиц. Подобно тому как общую сумму нередко составляют слагаемые неодинаковой величины, так и совместный преступный результат может оказаться итогом различных по активности усилий соучастников. В этой связи закон обязывает суд учитывать степень участия каждого из соучастников в совершении преступления (ст. 17 УК).

Следовательно, в отношении каждого соучастника необходимо устанавливать: а) в какой мере его деяния обусловили преступные действия других соучастников либо были обусловлены ими, б) причинную связь его деяний с общим преступным результатом, в) степень его участия в причинении этого результата.

В судебной практике также считается обязательным устанавливать наличие причинной зависимости между деяниями соучастников и общим преступным результатом и выяснять степень их причиняющего влияния. Поучительна в этом отношении аргументация определения по делу Н. Зная о готовящемся убийстве ее деспота-мужа, Н. решила не вмешиваться в преступление. В день предполагаемого убийства, которое должно было совершиться в их доме вне зависимости от присутствия там Н., она выехала за город. Подкупленные ее матерью лица совершили убийство. Суд признал Н., как и ее мать, соучастниками убийства. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР изменила приговор, признав обвинение Н. в соучастии необоснованным, поскольку ее действия не способствовали деяниям других виновных, не находились в причинной связи с наступлением смерти. Поступки ее квалифицированы как недоносительство.

Более глубокими являются расхождения во взглядах советских криминалистов по вопросу значения необходимых и случайных связей для установления причинной зависимости.

При единодушном признании диалектического взаимодействия необходимости и случайности в том смысле, что одно и то же явление, действие может находиться в необходимой связи с одним последствием и в случайной — с другим, высказываются противоположные суждения о возможности уголовной ответственности за случайные последействия человеческих деяний.

В одних литературных источниках причиной рекомендовано считать только такие противоправные деяния, которые находятся в необходимой связи с преступными последствиями, т. е. закономерно, с неизбежностью вызывают эти последствия или создают реальную возможность их наступления. В других — причиняющими преступный результат признаются деяния, находящиеся с ним как в необходимой, так и в случайной связи.

Выработка единых рекомендаций в данном случае затрудняется тем, что в отличие от естественных и большинства общественных наук, исследующих главным образом закономерности внутреннего развития, уголовное право обычно рассматривает внешние причинные связи, возникающие в результате воздействия лица на объекты внешнего мира. В таких связях, обрастающих массой привходящих моментов, разграничение необходимости и случайности усложняется. К тому же и философские категории причина — следствие, необходимость — случайность разрабатывались главным образом применительно к взаимодействию внутренних сторон явлений, процессов. Тем не менее выяснение юридического значения необходимых и случайных связей остается насущной задачей теории уголовного права и судебной практики, поскольку от ее решения зависит установление объективных пределов уголовной ответственности при любой форме преступного деяния, в том числе и при соучастии.

Случайность, при которой последствие может возникнуть, а может и не возникнуть в связи с определенными действиями, вряд ли позволяет наметить четкие пределы уголовной ответственности. Специалисты, допускающие возможность случайного причинения, рекомендуют ограничивать уголовную ответственность действиями, послужившими одним из необходимых условий преступного результата, т. е. таким условием, при мысленном исключении которого рассматриваемое последствие не наступило бы. Метод мысленного исключения при его кажущемся практическом удобстве не обеспечивает конкретности, ясности в установлении круга деяний, вызывающих наступление общественно опасных последствий.

Во многих случаях достижение преступного результата было бы невозможно при отсутствии недостатков в работе лиц, не причастных к совершению преступления. Если признавать причиной одно из необходимых условий наступления последствий, то, например, недостаточно квалифицированная ревизия, воспользовавшись которой группа расхитителей присваивает государственное имущество, или плохо поставленная охрана, неполадки которой облегчают кражу, могут считаться причинами преступления, поскольку отсутствие их исключало бы хищение. При таком подходе к причинности объективные пределы уголовной ответственности теряют определенность.

Случайные последствия, непригодные для установления пределов уголовной ответственности индивидуально действующего лица, тем более не могут использоваться для определения объективных границ соучастия, где с увеличением числа виновных сфера случайности захватывает все более отдаленные поступки других лиц, фактически не причиняющие присущего соучастию преступного результата.

Обоснованной представляется наиболее распространенная в советском уголовном праве теория, ограничивающая ответственность соучастников необходимыми последствиями их деяний и признающая причиной лишь такие совместные действия, которые в данных условиях закономерно вызывают наступление общего преступного результата.

Судебная практика последних лет все более последовательно истолковывает причинную зависимость как закономерную связь между противоправными деяниями лица и преступным результатом. Так, Пленум Верховного Суда СССР в руководящих разъяснениях по делам об умышленном убийстве специально указал на ошибочность признания причиной смерти действий, косвенно обусловивших наступление обстоятельств, “послуживших непосредственной причиной смерти потерпевшего”.

Таким образом, по советскому уголовному праву совместность совершения преступления означает: а) взаимную обусловленность преступных деяний двух или более лиц, б) единый для них преступный результат, в) причинную связь между деяниями каждого соучастника и общим преступным результатом. Все эти элементы совместности тесно связаны и практически проявляются в неразрывном единстве.

В буржуазном уголовном праве теории соучастия, опиравшиеся на формально-демократические принципы, значительное внимание уделяли характеристике объективной стороны и, в частности, причинной связи в соучастии. Выразитель интересов либеральной германской буржуазии А. Фейербах высказывался за наказуемость соучастников в зависимости от степени причинения общего вреда. Крупнейший представитель классической школы в России Н. С. Таганцев своеобразие внешней конструкции соучастия усматривал в том, что действия всякого соучастника находятся в объективном причинном отношении со всем преступным событием.

Следует заметить, что отдельные теоретики уголовного права ФРГ выступают против преувеличения роли субъективных элементов преступления, признают причинную связь между действиями каждого соучастника и совместным преступным результатом исходным пунктом учения о соучастии. Эти взгляды не находят, однако, поддержки в теории уголовного права и судебной практике ФРГ.

Принижение значения объективной стороны в английской доктрине соучастия сопровождалось расширением пределов ответственности за внешне связанную деятельность, установлением наказуемости за дополнительное, побочное соучастие, т. е. за деяния, различным образом связанные с преступлением, но не причиняющие преступного результата. Таким соучастием считалось, например, заранее не обещанное укрывательство преступника, предметов, добытых преступным путем, и т. д..

В соответствии со ст. 17 УК соучастие образуют умышленные деяния двух или более лиц. В законе тем самым подчеркивается, что для субъективной стороны соучастия обязателен умысел.

Через сознание и волю совместно действующих лиц проходят, с одной стороны, индивидуальные признаки их поведения, выражающиеся в выполнении различных функций в процессе совместно совершаемого преступления, и с другой — общие объективные черты их деяний, проявляющиеся во взаимной обусловленности действий и причинении единого преступного результата. Это придает их умыслу специфическое содержание. Наряду с индивидуальными признаками в нем возникают известные общие черты, отражающие в сознании и воле виновных объективную зависимость между их деяниями.

Интеллектуальные элементы умысла соучастника включают, а) сознание общественной опасности собственного деяния, б) сознание общественно опасного характера деяния других соучастников (минимум еще одного), в) предвидение наступления совместного преступного результата. Волевой элемент его. умысла образует желание совместного достижения преступного результа

та или сознательное допущение его наступления. По сравнению с умышленной виной единолично действующего лица умысел соучастника шире. Он не только охватывает объективные процессы собственного общественно опасного поведения, но и дополняется сознанием участия в совершении того же преступления другого лица и желанием, действовать вместе с ним в осуществлении согласованных стремлений.

, Известная совместность умысла соучастников не исключает индивидуальности их вины, различия в содержании их сознания и воли. Общий преступный результат соучастники причиняют посредством различных по характеру и степени активности деяний. В той мере, в какой различными будут роли и объем действий соучастников, неодинаковым окажется содержание их сознания и воли, различной будет их вина.

Выяснение психического отношения лица к исполненным им функциям в совместном преступлении, к его вкладу в достижение общего преступного результата позволяет индивидуализировать вину соучастника и облегчает исследование общих элементов умысла совместно действующих лиц. Поэтому по делам о соучастии нельзя ограничиваться констатацией общей согласованности преступных действий. В отношении каждого виновного необходимо доказать, что он сознавал, частью какого преступления становятся его деяния, понимал их значение для достижения общего преступного результата и желал его достичь с остальными соучастниками или заодно с ними допускал наступление такого результата.

По делу буфетчицы Т., присвоившей крупную сумму государственных денег, были осуждены как соучастники хищения три счетных работника за то, что они по договоренности с Т. выписывали бестоварные накладные, с использованием которых скрывалось хищение При пересмотре уголовного дела в порядке надзора было обращено внимание на то, что счетные работники, сознававшие взаимосвязь их злоупотреблений с противоправными действиями Т., не знали, однако, какому преступлению они фактически содействовали. Всякий раз Т. просила их помочь скрыть случайно образовавшуюся недостачу, ре объясняя причин ее возникновения. При таком положении, как справедливо указал Пленум Верховного Суда СССР, трех указанных лиц нельзя было признавать соучастниками хищения, поскольку их действия лишены субъективных элементов совместной преступной деятельности. Совершенное ими преступление переквалифицировано на ст. 170 УК (злоупотребление служебным положением).

Свойственное соучастию внутреннее единство достигается путем соглашения совместно действующих лиц. Соглашение между ними складывается в результате устного или письменного сговора. В исключительных случаях оно может быть достигнуто без слов. Если, например, лицо осведомлено о готовящемся убийстве и в целях содействия преступлению молча передает исполнителю оружие, а тот с пониманием исходящей от другого лица помощи принимает содействие, налицо молчаливое соглашение соучастников.

Характерным, однако, для соучастия является сговор. По нему в судебной практике устанавливаются субъективные границы соучастия. В практике Верховных Судов СССР и РСФСР неизменно проводится та мысль, что ответственность при соучастии возможна лишь в пределах сговора.

Бригадир колхоза Л. и пастух М. поссорились с двумя пастухами соседнего колхоза из-за того, что те загнали в овчарню овец их бригады в связи с потравой посевов. В ходе обострившейся ссоры Л. начал избивать одного пастуха, М. — второго. В результате один из потерпевших был убит, другой получил тяжкие телесные повреждения. Суд признал виновных соучастниками убийства. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР нашла это обвинение необоснованным, так как не было доказано наличие сговора между Л. и М. о совершении убийства.

Изучение дел на 1500 осужденных соучастниках показывает, что все они согласовывали свои деяния путем устного сговора. Письменное соглашение и согласование поведения путем молчаливых действий не имеют при соучастии сколько-нибудь значительного распространения.

В ст. I7 УК подчеркивается обязательность умышленной вины у совместно действующих лиц, но не уточняется вид умысла. Согласно ст. 8 УК умышленная вина включает прямой и косвенный умысел. Сопоставление этих статей говорит о возможности при соучастии обеих видов умысла.

В теории уголовного права и в судебной практике при исследовании вины совместно действующих лиц указанные нормы закона не всегда должным образом сопоставляются, что порождает существенные противоречия в истолковании субъективной стороны соучастия. Наиболее значительными представляются расхождения по следующим вопросам: а) о видах умысла при соучастии; б) о степени осведомленности соучастников об участии в преступлении других лиц, в частности об обязательности двусторонней виновной связи между ними; в) о возможности соучастия в неосторожных преступлениях и в деяниях со смешанной формой вины.

В большинстве работ обосновывается возможность при соучастии прямого и косвенного умысла. В ряде работ соучастие считается совместным только с прямым умыслом.

Чаще всего соучастие образуется при прямом умысле совместно действующих лиц, поскольку объединить их преступные усилия в единое целое, направить волю виновных на осуществление согласованных стремлений мыслимо, как правило, при желании соучастников достичь общего преступного результата. О типичности для соучастия прямого умысла говорит и то обстоятельство, что эта форма преступной деятельности более распространена при хищениях социалистического и личного имущества, спекуляции, изнасиловании и тому подобных преступлениях, совершаемых только с прямым умыслом.

Нельзя, однако; полностью исключить из института соучастия косвенный умысел. Трое несовершеннолетних Р., В. и М. распили две бутылки вина и стали приставать к прохожим. Действия их, не встречавшие отпора, становились все более дерзкими. Гражданина С. они сбили с ног, наносили ему удары тяжело обутыми ногами куда попало до тех пор, пока потерпевший оказался недвижимым Затем пошли искать, кого бы еще побить. Встретившегося им второго незнакомого гражданина, пытавшеюся их успокоить, они свалили на землю и били тем же способом до потери сознания. Потерпевшие скончались на месте избиения от нанесенных им повреждений. Желание причинить смерть виновные отрицали, не подтверждалось оно и другими доказательствами. Судебная коллегия по уголовным делам Оренбургского областного суда пришла по данному делу к выводу, что подсудимые, нанося с большой силой удары в жизненно важные части тела потерпевших, предвидели наступление смерти и сознательно ее допускали.

По делу С. и Д., осужденных за совместное совершение убийства по хулиганским побуждениям, приговор был опротестован. Предложение изменить приговор мотивировалось тем, что не установлена субъективная сторона соучастия в убийстве. Пленум Верховного Суда Союза ССР отклонил протест. Как отмечается в его постановлении, С. и Д, находившиеся в нетрезвом состоянии, избивали своего собутыльника ногами, обутыми в сапоги с металлическими подковами, удары наносили с большой силой в голову и шею. Смерть наступила в результате совокупности причиненных повреждений через 5—10 минут с момента их нанесения. На основании этих обстоятельств Пленум пришел к выводу, что осужденные “допускали наступление смерти, то есть совершали убийство с косвенным умыслом”.

Соотношение прямого и косвенного умысла в преступной деятельности соучастников оказалось, по нашим подсчетам, следующим

Как видно из этой группировки, соучастники в абсолютном большинстве случаев руководствуются прямым умыслом. Случаи соучастия с косвенным умыслом” и отмечались только при хулиганстве и убийстве.

В судебной практике обращается внимание на важность учета функций соучастника при выяснении вида его умысла. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу С., и Г. прямо указано, что “умыслом подстрекателя должно охватываться то конкретное преступление, осуществления которого он желает”. Организатор и подстрекатель, как правило, руководствуются прямым умыслом, поскольку они, вовлекая других лиц или направляя их деяния при совершении преступления, осуществляют собственные намерения, и, следовательно, желают наступления преступного результата. Исполнитель и пособник также в большинстве случаев осуществляют свой прямой умысел, но они чаще, нежели организатор и подстрекатель, могут не желать, а лишь сознательно допускать наступление общих преступных последствий и действовать с косвенным умыслом.

Зависимость умысла от функций виновного в совместной преступной деятельности можно проследить по следующей группировке:

Таким образом, при определении вида умысла в отношении каждого соучастника следует учитывать: а) возможность при соучастии прямого и косвенного умысла, б) типичность для данной формы преступной деятельности умысла прямого, в) известную зависимость вида умысла от функций соучастников.

В теории уголовного права имеются расхождения в трактовке содержания интеллектуальных и волевых элементов умыта соучастников. В частности, различно решается теоретически и практически важный вопрос о том, всегда ли соучастник должен знать об участии в преступлении других лиц, т. е. обязательна ли для соучастия двусторонняя виновная связь,

В одних исследованиях обосновывается возможность соучастия при односторонней субъективной связи совместно действующих лиц. В подтверждение приводятся вымышленные случаи таинственного пособничества и подстрекательства, такие, например, когда пособник в тайне от исполнителя помогает ему совершить преступление, а тот, не ведая о существовании пособника, пользуется его услугами. М. Д. Щаргородский говорил даже о распространенности замаскированного, не осознанного исполнителем подстрекательства и утверждал, что вообще легче подстрекнуть того, кто не понимает смысла происходящего. По словам Ф. Г. Бурчака, деятельность подстрекателя и пособника может оказаться скрытой за столь тонкими намеками и полунамеками, в которых исполнитель ничего преступного не заметит. В качестве примера он приводит коварные интриги известного литературного героя Яго, сумевшего возбудить у Отелло слепую ревность и незаметно направить события к трагической развязке, к убийству.

В других работах, напротив, говорится о невозможности соучастия при односторонней субъективной связи и утверждается, что идея неосознанного исполнителем пособничества и подстрекательства является надуманной. По мнению ряда ученых, для субъективной стороны соучастия обязательна взаимная осведомленность не менее двух лиц о совместности их преступных деяний.

Расхождения касаются главным образом субъективной связи исполнителя преступления. Специалисты, допускающие и исключающие возможность соучастия при односторонней виновной связи, сходятся на том, что для субъективной стороны деяний всех соучастников, кроме исполнителя, обязательна двусторонняя виновная связь, необходимо взаимно осознанное взаимодействие каждого из них по меньшей мере еще с одним соучастником — исполнителем преступления. Различно истолковывается содержание субъективной стороны деяний исполнителя. По. мнению одних, для соучастия не обязательно чтобы исполнитель знал о присоединяющейся преступной деятельности еще кого-либо из соучастников. По мнению других, не может быть соучастия, если исполнитель не осведомлен о слиянии его усилий с преступной деятельностью по крайней мере еще одного лица. По существу предлагается признавать либо не признавать соучастием и, следовательно, различным образом квалифицировать одни и те же преступные действия — не осознанные исполнителем усилия других лиц, направленные к тому, чтобы оказать ему содействие в совершении преступления.

Путь к единообразному решению данного вопроса указывают уголовный закон и в какой-то мере судебная практика. Соучастие, как определяется в ст. 17 УК, — это “умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления”. В законе не случайно подчеркивается специфическая субъективная черта соучастия — умышленная совместность преступных действий не менее двух лиц. Законодатель весьма определенно указал на недостаточность для соучастия совместности деяний с объективной стороны, необходимо еще чтобы эта совместность была умышленной, чтобы она охватывалась сознанием и волей виновных. Причем умышленная совместность преступления, т. е. сознание того обстоятельства, что общественно опасное деяние совершается не в одиночку, а сообща, по меньшей мере двумя лицами, в равной мере обязательна для субъективной стороны деянии всех соучастников, в том числе и исполнителя преступления. Следовательно, законодательная характеристика субъективной стороны соучастия не позволяет относить к этой форме преступной деятельности случаи, когда виновные фактически взаимодействуют при совершении преступления, но не сознают этого взаимодействия.

Необходимость считаться с текстом ст. 17 УК, не оставляющей сомнений относительно обязательности для соучастия взаимной осведомленности виновных о совместности их преступления, привела одного из последователей идеи односторонней виновной связи, Ф Г Бурчака, к мысли объявить указание ст. 17 УК на умышленную совместность преступных деяний факультативным признаком соучастия. Соображение это вряд ли основательно, хотя бы уже потому, что значимость любого нормативного признака определяется его местом в тексте закона Признаки, указанные в законодательных определениях понятий Общей части и основных составов преступлений Особенной части Уголовного кодекса, обязательны для характеризуемых ими событий, действий. Осознанная совместность преступных деяний указана в общем определении соучастия, распространяющемся на все случаи согласованной преступной деятельности Ее нельзя поэтому объявлять факультативным признаком, она — неотъемлемая черта соучастия

Воспользовавшись нарушением правил безналичных расчетов, представители поставщика присвоили полученные за цемент деньги. Суд признал Н и Б. соучастниками хищения, так как допущенное ими нарушение финансовой дисциплины способствовало преступлению Пленум Верховного Суда СССР нашел этот приговор неправосудным, поскольку Н. и Б не знали о намерении двух других лиц совершить хищение.

Вряд ли оправдывают себя в судебной практике суждения М. Д. Шаргородского и Ф. Г. Бурчака о возможности соучастия с такой замаскированной субъективной связью, при которой исполнителя незаметно, помимо его сознания, склоняют к преступлению Попытки рассматривать в качестве соучастия не осознанное исполнителем объективное содействие осуществлению его намерений порождают серьезные судебные ошибки. 3. рассказал своему знакомому С. о плохо спрятанном в сарае другого лица краденом государственном имуществе. Несколькими днями позднее С. похитил это имущество. 3 осудили за соучастие в хищении, хотя не было доказано, что именно его рассказ породил решимость присвоить краденое. Как показывал С., намерение совершить преступление у него сложилось вне связи с рассказом 3., а под влиянием разговоров с другими исполнителями кражи. При таких обстоятельствах Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР правомерно прекратила обвинение 3 в подстрекательстве к хищению.

Выборочные исследования показывают, что соучастники, как правило имеют полное представление об участии в преступлении других лиц, знают всех совместно действующих с ними виновных. При двух участниках преступления знали всех сообщников 100% виновных, при трех—94,5%, при четырех—92%, при пяти и более—88,9%. Остальные поддерживали двустороннюю связь. С увеличением числа взаимодействующих лиц усложняются связи между ними. Из боязни разоблачения всей группы перед некоторыми ее участниками раскрывается лишь часть совместно действующих преступников. Из 1500 соучастников только 53 человека, т. е. 3,5%, знали не всех своих сообщников. Случаев односторонней виновной связи соучастников не обнаружено.

Теоретический анализ ч. 1 ст. 17 УК, материалов опубликованной судебной практики и результаты выборочных исследований позволяют сделать следующие выводы: а) умышленная совместность преступления, указанная в ст. 17 УК, является обязательным субъективным признаком соучастия; б) она означает, что для соучастия необходима двусторонняя виновная связь, при которой умыслом не менее двух лиц охватывается их взаимодействие в процессе достижения общего преступного результата; в) осведомленность о присоединяющейся преступной деятельности других лиц (не менее еще одного) должна быть несомненной для каждого соучастника, в том числе и для исполнителя преступления.

Более глубокой взаимной осведомленности виновных для соучастия не требуется. Не обязательно, например, чтобы соучастники знали фамилии, имена друг друга либо подробности преступной деятельности, выходящие за пределы состава соучастия в преступлении.

Более согласованными, хотя и не совсем единодушными, являются научные рекомендации по поводу так

называемого неосторожного соучастия. Почти во всех современных печатных работах говорится о несовместимости этой формы преступной деятельности с неосторожной виной. Другие точки зрения в настоящее время, казалось бы, невероятны, поскольку в законодательном определении соучастия указано на умышленную вину совместно действующих лиц (ч. 1 ст. 17-УК). И все же есть отдельные специалисты, пытающиеся найти в институте соучастия какое-то место для неосторожной вины.

За широкое распространение норм о соучастии на не осторожные деяния, выступал проф. А. Н. Трайнин. Опирался он на известный в истории уголовного права аргумент — возможность сопричинения при неосторожной.

В качестве примеров .он приводил воображаемые случаи внешне совпадающих, но субъективно не согласованных действий двух и более лиц, в частности пассажира и шофера: первый уговаривал водителя превысить скорость, ют соглашался, результатом оказывался непредвиденный наезд на пешехода с причинением смерти. Пассажира предлагалось считать подстрекателем к неосторожному убийству, а шофера — исполнителем данного преступления.

Немногие современные сторонники рассматриваемой точки зрения высказываются за более узкое применение норм о соучастии к неосторожным деяниям. По мнению В. С. Прохорова, соучастие по неосторожности возможно лишь в тех случаях, когда умышленные, согласованные с другими соучастниками преступные действия исполнителя вызывают наступление непредвиденных преступных последствий, указанных- в статьях Особенной части Уголовного кодекса в качестве квалифицирующих обстоятельств (ч. 2 ст. 98, ч. 2 ст. 108, ч. 2 ст. 128 и др.).

Концепция неосторожного соучастия не получила широкого распространения в теории советского уголовного права. Ее отдельные последователи сами все более ограничивают сферу применения их рекомендаций. Однако и для исключительных случаев сочетания соучастия с неосторожной виной нет ни законодательных, ни теоретических оснований.

Ограничение субъективной стороны соучастия умышленной виной имеет глубокое теоретическое обоснование и большой практический смысл. Лица, совместно действующие по умыслу, сознают, в каком направлении будут развиваться их взаимосвязанные деяния, понимают, какой вред обществу наносят их соединенные усилия и сознательно идут на причинение этого вреда. Соучастник, отвечающий -в пределах своего умысла, несет кару за такие вредоносные изменения в окружающей действительности, которые доступны его сознанию и подвластны его воле. Пределы ответственности за умышленное совместное деяние конкретны: они очерчены кругом осознанных соучастником общественно опасных действий, размерами желаемого или сознательно допускаемого вреда.

Тенденции судебной практики по рассматриваемому вопросу достаточно определенны. В неосторожном преступлении соучастие считается невозможным. Все 1500 человек, дела которых изучались в процессе выборочного исследования, осуждены за соучастие в умышленных преступлениях. В опубликованной судебной практике отдельные случаи осуждения за соучастие в неосторожном преступлении приводятся в качестве негативных примеров, для показа того, как не следует применять уголовный закон.

Отдельного рассмотрения требуют взаимосвязанные вопросы о правомерности подразделения вины соучастников по двум критериям: по психическому отношению к действиям и к последствиям, а также о возможности соучастия в преступлениях со смешанной формой вины.

Специалист, пытающиеся обосновать допустимость соучастия в так называемых умышленных деяниях, повлекших неосторожные последствия, ориентируют практику на вряд ли обоснованное по своему существу раздельное установление форм вины сначала применительно к действиям, затем — к их последствиям Уместно заметить, что дробление вины по указанным критериям получило в последние годы известное распространение. Все большее количество составов преступлений объявляется деяниями с двойной формой вины. Коснулось это дробление и института соучастия.

Действительно, при юридическом анализе составов преступлений, законодательная конструкция которых наряду с преступными последствиями указывает нарушение определенных правил поведения (ст. ст. 140, 160— 161, 211 и другие статьи УК), необходимо устанавливать, сознательно либо несознательно нарушило лицо установленные правила. Выяснять данное обстоятельство требуется для оценки степени общественной опасности личности виновного и индивидуализации наказания. В этом смысле идея раздельного исследования психического отношения лица к преступным действиям и их последствиям представляется приемлемой.

Сторонники слишком широкого понимания смешанной формы вины недооценивают неразрывной связи таких элементов объективной стороны преступления, как деяние и последствие, произвольно изображают их разрозненными и затем по отношению к каждому из них устанавливают самостоятельную форму вины. Если при этом психическое отношение лица к деяниям и к последствиям не совпадает, констатируется смешанная форма вины. Например, недвусмысленный по законодательной конструкции состав умышленного злоупотребления властью или служебным положением (ст. 170 УК) считается преступлением со смешанной формой вины, если должностное лицо сознательно использует свое служебное положение вопреки интересам службы и причиняет при этом по неосторожности существенный вред государству, общественной организации либо законным правам и интересам граждан. В данном случае неосторожное причинение указанных последствий, фактически подпадающее под понятие халатности (ст. 172 УК), с помощью ошибочно толкуемой смешанной вины объявляется более тяжким преступлением. В неосторожных автотранспортных преступлениях (ст. 211 УК) также усматривается смешанная форма вины, поскольку правила безопасности движения л эксплуатации транспорта могут нарушаться “умышленно”. Тем самым в неосторожные преступления вносятся элементы умысла, чем создается теоретическая база для поисков в них возможности соучастия.

Между прочим, последовательное продолжение идеи установления самостоятельных форм вины относительно действий и их последствий позволяет представить любое неосторожное преступление в качестве преступления с двойной формой вины.

Если, например, лицо, не разобравшись, заряжено ли ружье, в нелепой шутке берет на мушку своего ближнего, спускает курок и неожиданным выстрелом причиняет смерть, можно, следуя критикуемому приему, говорить о двойной форме вины, поскольку оружие направлялось на потерпевшего сознательно

в результате чрезмерного расширения понятия смешанной вины в теории права идея установления самостоятельных форм вины относительно преступных действий и их последствий проникла в судебную практику. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 9 апреля 1961 г. “О судебной практике по делам, связанным с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации автомототранспорта или городского электротранспорта” разъяснялось, например, что в автотранспортных преступлениях отношение виновного к нарушению установленных правил может выражаться в форме умысла или неосторожности, а к последствиям — только в форме неосторожности.

Спасаясь от побоев, она выпрыгнула в окно со второго этажа и получила при падении тяжкую травму. Виновного это не остановило. Он настиг пострадавшую и продолжал наносить ей побои, хотя видел ее тяжелое состояние Мать его тем временем препятствовала попыткам других лиц прекратить избиение. На следующий день потерпевшая скончалась от повреждений, полученных при падении и избиении. Народный суд признал Родина исполнителем тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть, а его мать — подстрекателем к этому преступлению. Приговор несколько раз изменялся вышестоящими судебными инстанциями. Дело поступило на рассмотрение Верховного Суда СССР. Пленум Верховного Суда оставил в силе приговор народного суда, т. е. нашел соучастие в преступлении со смешанной формой вины Постановление это представляется недостаточно убедительным. В нем не указано, какой формой вины характеризовалось отношение виновного к телесному повреждению ч к смерти. Причинение квалифицирующих последствий по небрежности, видимо, исключается, поскольку в постановлении сказано, что “как Родин, так и его мать сознавали, в каком состоянии находится потерпевшая и какие последствия ей угрожают в результате избиения”. Речь, вероятно, шла о нанесении смертельных повреждений по самонадеянности, но в таком случае согласно с г. 9 УК надлежало выяснить, на что именно виновные рассчитывали в надежде предотвратить смерть. О существовании подобного расчета в постановлении не упоминается. Более того, весь текст постановления убеждает в том, что виновные сознавали возможность смертельного исхода от избиения тяжело раненой женщины, и тем не менее избиение продолжалось. Более обстоятельное исследование субъективной стороны преступления должно было привести к иной квалификации — к признанию соучастия либо в убийстве, совершенном с косвенным умыслом, либо в причинении тяжкого телесного повреждения без отягчающих обстоятельств. Квалифицирующее обстоятельство телесных повреждений — наступление смерти могло вменяться одному Родину, так как оно предполагает неосторожную вину, исключающую соучастие.

При совершении преступлений, в законодательной характеристике которых цель и мотив не указаны, соучастники могут руководствоваться различными побуждениями и преследовать различные цели. Тяжкое телесное повреждение, например, виновные могут нанести совместно по различным побуждениям. Па квалификации преступления расхождение их мотивов не отразится, поскольку в составе данного преступления, предусмотренного ст. 108 УК, мотив не упоминается. Если же диспозиция .статьи Особенной части Уголовного кодекса указывает цель и мотив, то соучастником такого преступления может считаться лишь тот, кто знал о наличии этих целей и мотивов в совместно совершаемом деянии и сознательно содействовал их осуществлению

О практической значимости различных мотивов, побуждающих виновных к объединению преступной деятельности, говорит следующая таблица

Наиболее типичны для соучастия корыстные и хулиганские мотивы. Искоренению их должно уделяться повседневное внимание в уголовно-правовой борьбе с объединенной преступной деятельностью. Выборочные исследования показывают далее, что по общему правилу соучастники исходят из одних и тех же побуждений: одинаковыми мотивами руководствовалось 94,3% осужденных соучастников, различными—5,7%. Причем расхождения эти наблюдаются в тех случаях, когда отдельные соучастники, сознательно содействуя реализации общего, объединяющего всех преступников мотива, руководствовались к тому же особыми личными побуждениями, предусмотренными в уголовном законе.

В буржуазном уголовном праве субъективная сторона соучастия характеризуется расплывчато и противоречиво. Нарочитая неопределенность законодательных формулировок имеет в данном случае определенный политический смысл. Заключается он, по замечанию Ф. Энгельса, в том, чтобы развязать руки карательным органам, облегчить им подмену “правового состояния” совершенно бесправным состоянием и тем расширить границы наказуемого по статьям о совместной деятельности, широко используемым в подавлении прогрессивных выступлений трудящихся.

Такой подход к характеристике субъективной стороны соучастия проявляется в следующем: а) в законодательстве понятие соучастия не определяется и, следовательно, не раскрывается его субъективная сторона, б) нормы Общей части о вине, формально обязательные и для соучастия, не выдерживаются в законодательных актах об ответственности за согласованные деяния, в) соучастие считается возможным при неосторожной вине, г) все большее значение приобретают нормы абсолютного запрещения, допускающие ответственность при отсутствии вины.

Согласно п. 4 ст. 2.06 примерного УК США при совершении посягательства, элементом которого является наступление преступных последствий, возможно неосторожное соучастие, поскольку для его субъективной стороны в таком случае считается достаточной любая форма вины, предусмотренная данным составом преступления

В современном английском законодательстве растет число норм абсолютного запрещения. Своеобразие их, как признают сами английские специалисты, заключается в том, что “обычное виновное предвидение” не считается обязательным элементом преступления. Иными словами, допускается уголовная ответственность без вины.

Так, по закону о шпионаже 1911 года это тяжкое преступление может вменяться за невиновное приближение к запретному месту или за проход через него. В случае преследования по данному закону не требуется, чтобы вина лица была установлена каким-либо определенным действием, доказывающим наличие цели, угрожающей безопасности или интересам государства

В Общей части Уголовного кодекса ФРГ (§ 25—29) указывается на обязательность умышленной вины для соучастия и весьма определенно характеризуется субъективная сторона деяний подстрекателя, пособника, совиновника. Однако параграфы Особенной части Уголовного кодекса, устанавливающие ответственность за участие в антиконституционном объединении, за установление изменнических связей, за организацию криминальных объединений, отличаются крайней неопределенностью (§ 84, 85, 86,100,129).

Так, по § 129 преследуется не только участие в преступном объединении, но и его поддержка. Что конкретно означает в данном случае “поддержка”, остается неопределенным.

В соответствии с ч 7 ст. 17 УК мера ответственности соучастника определяется в зависимости от характера и степени ею участия в совместном деянии Указанные критерии а) характер и б) степень участия лица в преступлении касаются различных обстоятельств соучастия. Выяснение первого из них отвечает на вопрос, какие функции исполнил соучастник, какие по виду действия выпали на его долю Выяснение второго говорит о том, насколько активно он исполнил свои функции. По существу эти критерии коренятся во внешней, объективной стороне объединенных деянии и, следовательно, носят объективный характер Использование в данном случае объективных критериев позволяет более точно охарактеризовать в правовой норме роль каждого соучастника, что облегчает соблюдение законности в разрешении вопросов ответственности за сообща совершенное преступление.

В зависимости от характера участия в преступлении различаются четыре вида соучастников- исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник. Деяниям каждого из них присущи своеобразные признаки, раскрываемые в различных нормах закона, в разных частях ст. 17 УК Закреплением в законе строго индивидуальных черт соучастников, раздельной характеристикой их деяний подчеркивается известная самостоятельность каждого вида соучастников. Вряд ли основательно в этой связи Ф. Г. Бурчак предлагает рассматривать соотношение различных видов соучастников на основе взаимопоглощения По его мнению, исполнительская деятельность поглощает всякую иную деятельность соучастника преступления, а лицо, сначала являвшееся организатором либо подстрекателем, но затем принявшее участие в исполнении преступления, должно признаваться лишь исполнителем Организационные и подстрекательские действия он рекомендует рассматривать в качестве отягчающих обстоятельств.

Соединение в одном лице ролей нескольких соучастников было бы неправомерно расценивать и в качестве отягчающего обстоятельства, поскольку такое сочетание не входит в исчерпывающий перечень отягчающих обстоятельств, приведенный в ст. 39 УК.

Все это говорит за то, что соотношение разных видов соучастников нельзя рассматривать как иерархическую лестницу с исполнителем во главе Деяния одного из них не могут поглощать деяний другого. В процессе расследования и судебного разбирательства уголовных дел выяснению функций, свойственных каждому виду соучастников, должно придаваться самостоятельное значение

В судебной практике наряду с исполнителем, организатором, подстрекателем и пособником иногда выделяется роль инициатора преступления. Причем в отношении некоторых участников совместных деяний в обвинительных заключениях и приговорах отмечается лишь то, что они являются инициаторами, а к какому конкретно виду соучастников отнесены в результате разбирательства дела, не указывается. Среди осужденных соучастников таких лиц оказалось 8,2%.

В теории уголовного права эта тенденция практики по сути не анализируется. Более того, в специальной литературе также используется понятие инициатора без конкретного указания его содержания и при проиэвольном перечне круга инициаторов. Так, М А Шнейдер находил возможным считать инициаторами подстрекателя и организатора преступления Ф Г Бурчак полагает, что инициатором можно признать любого соучастника, кроме пособника. На вопрос о юридической природе деяний инициатора косвенно отвечает лишь Ф. Г. Бурчак, отмечая, что проявление инициативы говорит о степени участия лица в преступлении

В советском уголовном законодательстве не существует заранее установленных показателей степени участия лица в преступлении. В судебной практике и в теории права имеются рекомендации, позволяющие с необходимой определенностью классифицировать соучастников по рассматриваемому критерию. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1961 г. “О судебной практике по применению условного осуждения” указывается на возможность применения данной меры лишь к второстепенным участникам тяжких преступлений. В постановлении того же Пленума от 31 июля 1962 г "О судебной практике по делам о взяточничестве" предлагается отличать второстепенных участников преступления от злостных взяточников

Таким образом, согласно ст. 17 УК в процессе расследования и судебного разбирательства совместных деяний в отношении каждого их участника необходимо установить- а) вид соучастника, б) фактически принадлежавшую ему главную или второстепенную роль

Пленум Верховного Суда СССР на примере дел об убийстве дал разъяснение, которое правомерно учитывать во всех случаях определения характера действий исполнителя. Исполнителем убийства предложено считать не только лицо, нанесшее смертельное повреждение, но и тех, кто своими действиями участвовал в самом процессе исполнения преступления, т. е. непосредственно воздействовал на организм потерпевшего с умыслом причинения смерти.

По смыслу приведенного разъяснения, для признания лица исполнителем достаточно, чтобы он выполнил часть деяний, входящих в объективную сторону преступления.

Процесс исполнения преступления имеет определенные объективные границы, устанавливаемые законодательной характеристикой внешней стороны преступного события. Участвующее в нем лицо прямо, минуя промежуточные звенья, посягает на охраняемый уголовным законом объект и осуществляет это посредством деянии, указанных в статье Особенной части Уголовного кодекса. Недостаточное сопоставление анализируемых действий с нормативной характеристикой объективной стороны преступления порождает слишком широкое толкование функций исполнителя, чаще проявляющееся в том, что к ним относятся действия всех лиц, находящихся на месте происшествия и чем-либо содействующих исполнителю, безотносительно к тому, осуществляют ли они непосредственно объективную сторону посягательства.

Т. ночью заметил на своей усадьбе неизвестного пытавшегося завладеть его теленком. С помощью соседей У. и А. он задержал неизвестного и начал избивать его. Вмешательством односельчан побои были прекращены, пойманного решили доставить в милицию. Как только У. и А. вывели задержанного на улицу, Т. вновь набросился на него, схватил за горло и задушил. Сопровождающие задержанного не вмешивались в эти действия Т. Тем не менее все трое были осуждены как соисполнители убийства. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР изменила приговор, указав, что попытку У. и А помочь Т. доставить задержанного в милицию нельзя расценивать как соисполнение убийства, поскольку в процессе лишения жизни потерпевшего они участия не принимали.

На чрезмерно широкое понимание функций исполнителя ориентируют судебную практику и отдельные теоретические исследования. В монографии А. Н. Трайнина утверждается, например, что исполнение преступления охватывает не только узкий круг деяний, непосредственно причиняющих преступный результат, “но и все те действия, которые связаны с этим причинением”. В подобных рекомендациях процесс исполнения преступления расширяется за счет деяний, способствующих исполнению. Недостаточно учитывается то обстоятельство, что роли исполнителя соответствует не всякая доля совместно совершенного деяния, а лишь та, которая выражается в осуществлении хотя бы части объективной стороны преступления. С учетом изложенного должен отрицательно решаться возникающий иногда в практике вопрос о правомерности признания исполнителем соучастника, стоящего в момент совершения преступления на страже.

Таким образом, дня ответа на вопрос, является ли соучастник исполнителем, необходимо обратиться к законодательной характеристике объективной стороны преступления. Лицо, полностью либо частично выполнившее ее, должно признаваться исполнителем.

Особенность функций исполнителя, как подчеркивается в ст. 17УК, заключается в непосредственном совершении преступления. Термин “непосредственное совершение” является в данном случае не совсем удачным. Возможны случаи, когда лицо, непосредственно не выполняя объективной стороны преступления, выступаете роли исполнителя.

Братья Н. и малолетний М. бродили с ружьем по лесу. Из попавшегося им на глаза трактора они изъяли продукты и другие предметы. Работники тракторной бригады попытались задержать похитителей.

Посредственное исполнение означает умышленное использование для выполнения объективной стороны преступления другого невиновного лица либо лица, действующего по неосторожности.

В процессе такого рода исполнения в качестве орудия преступления используются а) малолетний; б) невменяемый; в) лицо, действующее под влиянием физического насилия, угроз либо приказа, если воля принуждаемого полностью подавляется и он в связи с этим освобождается от уголовной ответственности; г) лицо, действующее в условиях ошибки, исключающей его ответственность либо допускающей наказуемость лишь за неосторожное деяние.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. “О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних” и от 12 сентября 1969г. “О судебной практике по делам о вовлечении несовершеннолетних в преступную и иную антиобщественную деятельность” такое посредственное исполнение предлагается квалифицировать по совокупности ст. 210 и статьи, предусматривающей преступление, исполненное с участием несовершеннолетнего.

Теоретически более обоснованным представляется второе решение. О конкуренции норм может идти речь, если одно и то же преступление подпадает под две (либо более) статьи Уголовного кодекса, одна из которых полно и более точно отражает его юридические признаки.

При любой разновидности посредственного исполнения действительный исполнитель непосредственно не выполняет объективной стороны преступления. Строго придерживаясь буквы закона (ч. 3 ст. 17 УК), его не полагается считать исполнителем. В законе прямо сказано, что исполнитель это—соучастник непосредственно совершивший преступление. Понятие непосредственного совершения может означать только выполнение объективной стороны преступления собственными деяниями, лично. Посредственное исполнение выходит за его пределы. Обнаруживается частичное несоответствие между формой закона и реальным содержанием регламентируемых отношений. Суть его в том, что понятие непосредственного совершения преступления неполно отражает встречающиеся в практике способы выполнения объективной стороны посягательства.

Неполнота эта не может быть восполнена толкованием закона. Известные способы научно обоснованного толкования норм права не позволяют представить посредственное исполнение преступления в качестве непосредственного деяния. Назрела необходимость уточнить законодательное определение роли исполнителя, дополнив его указанием на посредственное исполнение преступления. Предлагается следующая редакция 4. 3 ст. 17 УК.: “Исполнителем признается лицо, которое полностью либо частично, непосредственно либо путем умышленного использования другого невиновного или неосторожно действующего лица выполнило деяние, предусмотренное статьей Особенной части Уголовного кодекса” 1

Редакция данной нормы может быть и несколько иной. Существует возможность оставить неприкосновенным действующий текст ч. 3 ст. 17 УК, что важно в интересах сохранения стабильности закона. С дополнением она могла бы читаться следующим образом. “Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, а равно умышленно использовавшее для непосредственного выполнения общественно опасного деяния другое невиновное либо неосторожно действующее лицо”.

Применительно к соучастию посредственное исполнение имеет двоякое значение. Оно либо создает видимость соучастия, фактически лишенную признаков совместной преступной деятельности, либо служит замаскированным средством исполнения замыслов соучастников.

Если виновный осуществляет свои единоличные преступные намерения посредством усилий невиновного или неосторожно действующего лица, то возникает лишь внешнее подобие соучастия: взаимосвязанными становятся поступки двух лиц, последствия их кажутся общими. фактически же такое сочетание деяний в корне отличается от соучастия. Действия лица, используемого в качестве орудия чужих замыслов, либо вовсе не выражают его воли, либо отражают его не опасные для общества стремления, порождающие вредные последствия по недостаточной осмотрительности (при неосторожной вине на стороне заблуждающегося лица). По внутреннему содержанию они не могут рассматриваться, в качестве слагаемого совместной преступной деятельности. Лицо, оказавшееся слепым орудием преступления, не сознает общественной опасности своего поведения, не желает и не допускает наступления преступных последствий и, следовательно по психическому отношению к происходящему должно исключаться из числа соучастников. Единоличным исполнителем должен признаваться виновный, осуществляющий свое преступное намерение чужими руками. Лицо, замешанное в преступлении помимо его воли, освобождается от уголовной ответственности либо отвечает за неосторожное деяние.

В теории уголовного права посредственное исполнение издавна рассматривается как взаимодействие двух лиц, одно из которых реализует свой умысел невиновными или неосторожными действиями другого. Между тем возможны случаи, когда двое и более соучастников по сговору между собой используют в качестве орудия преступления третье лицо либо один из них выпавшее на его долю исполнение преступления осуществляет руками невиновного или неосторожно действующего лица. Определение ролей виновных при таком стечении лиц требует учета особенностей института соучастия. Исполнителями должны признаваться соучастники, непосредственно направляющие невиновные или неосторожные поступки другого лица. Если, например, двое взрослых вместе уговорили малолетнего изъять чужое имущество, то их обоих следует признавать соисполнителями хищения. Если один из соучастников подстрекнул другого к убийству, а тот единолично привлек к осуществлению преступного замысла третье невиновное лицо, то исполнителем окажется лишь второй соучастник.

Круг исполнителей ряда преступлений ограничивается. За исполнение должностных, воинских и некоторых других преступлений отвечает лишь специальный субъект. Особенность его в том, что помимо общих, свойственных всем субъектам признаков (вменяемость и минимальный возраст—ст. ст. 10, 11 УК) он обладает другими специальными качествами, указанными в нормах Особенной части Уголовного кодекса. Из 232 статей Особенной части 80 (34,5%) характеризуют преступления со специальным субъектом. Это само по себе говорит о важности правильного толкования роли исполнителя таких деяний.

Наконец, и это весьма существенно, в ст. 237 УК в законодательном порядке разъяснено, что за исполнение воинских преступлений отвечают военнослужащие. По своему значению приведенное разъяснение выходит за рамки гл. XII УК Оно намечает правомерный путь определения круга исполнителей должностных, транспортных и других преступлений со специальным субъектом. По существу оно представляет собой норму Общей части уголовного права, которую логично было бы включить в ст. 17 УК. К ч. 3 ее предлагается такое дополнение: “Если норма Особенной Части уголовного законодательства предусматривает деяние специального указанного в ней лица, то исполнителем признается только это лицо”.

Действия исполнителя проходят через его сознание и волю, накладывая своеобразный отпечаток на содержание умысла. Умысел исполнителя включает: а) сознание того, что преступление он совершает при содей-

Стр. 82-83

Можно было бы привести ряд случаев признаний организаторами лиц, непосредственно не участвовавших в исполнении преступления. Однако отдельные примеры не раскрывают намечающейся тенденции. “...Надо помнить...— указывал В. И. Ленин,— что в общественной науке... дело идет о массовых явлениях, а не об единичных случаях”. Если же обратиться к обобщенным показателям, то вывод напрашивается иной. 97% всех организаторов, как показало выборочное исследование, непосредственно участвует в исполнении преступлений. Степень их активности в исполнении отдельных преступлений характеризует следующая группировка:

Выявляется значительная распространенность сочетания в одном лице ролей организатора и исполнителя, позволяющая глубже понять и вернее оценить общественную опасность функций обоих соучастников. С одной стороны, данный показатель говорит о повышенной активности организатора, не ограничивающегося руководством другими соучастниками, но и лично участвующего в исполнении преступления; с другой— о меньшей активности части наполнителей, предпочитающих осуществлять преступные замыслы вместе с направляющими их лицами.

Учитывая исключительную опасность деяний организатора, Пленум Верховного Суда СССР в руководящих разъяснениях правомерно требует более настойчиво выявлять и строго наказывать организаторов преступлений. Выполнение этого требования важно для индивидуализации ответственности и в целях предупреждения объединенной преступной деятельности. Организаторы, составляющие сравнительно небольшую долю соучастников, направляют около /з всех лиц, совершающих наиболее распространенные умышленные преступления. Поэтому выявление и обезвреживание организаторов — важная мера предупреждения совместной .преступной деятельности.

Организационные действия чаще встречаются при более сплоченных формах преступности. Указание на это имеется в нормах Особенной части уголовного законодательства. В ст. ст. 72, 77, 77, 78, 227 УК ответственность организатора не случайно связывается с деяниями преступных организаций и групп. Выборочные исследования показывают, что выявляемые в практике организационные действия следующим образом связаны с формами соучастия:

Преступная организация — редкое явление современности, чем и объясняется небольшая часть организаторов, действующих в их составе. Наиболее часто в Настоящее время роль организатора встречается в деятельности преступных .групп. 5? Умысел организатора включает: а)—сознание того, что он объединяет других лиц. в ходе подготовки или совершения преступления; б) сознание характера преступных действий, совершаемых другими соучастниками под его руководством; в) предвидение общего преступного результата; г) желание, как правило, наступления этого результата. Реальное содержание умысла организатора при разных формах соучастия и различном характере совершаемых преступлений будет неодинаковым. Во всяком случае должно быть доказано что он знал, кого возглавляет (не обязательно каждого лично) и какие преступления совершаются при его организующем влиянии. Таким образом, функции организатора заключаются в объединении других лиц в процессе подготовки ими совершения преступления; в большинстве случаев организатор непосредственно участвует в исполнении преступлений, что подчеркивает его повышенную активность; организационные действия могут иметь место "ри любой форме соучастия, но практически они чаще встречаются в деятельности преступных групп; умысел организатора является, как правило, прямым.

Согласно ч. 5 ст. 17 УК, “подстрекателем признается лицо, склонившее к совершению преступления”.

Среди остальных соучастников подстрекатель — внешне малозаметная фигура. О распространенности подстрекательства в юридической литературе имеются отрывочные и противоречивые сведения. По данным М. И. Ковалева, изучение дел на 1000 осужденных соучастников позволило обнаружить лишь 4 случая подстрекательства. По сведениям Н. Г. Угрехелидзе, подстрекатели и пособники составляют около 7% всех соучастников. Обобщение судебной практики, проведенное автором данной работы, показало, что среди соучастников наиболее распространенных преступлений. подстрекателей насчитывается 1,3%.

Общественная опасность подстрекательства определяется не только его распространенностью, сколько тем влиянием, которое оно оказывает на неустойчивых лиц. Подстрекатель — закулисный соучастник. Свою преступную волю он осуществляет руками других лиц. Скрытый характер его влияния приобретает особую опасность в случаях вовлечения в преступную деятельность несовершеннолетних! Около 60% несовершеннолетних, отбывающих наказание в одной из воспитательно-трудовых колоний, заявили во время опроса, что они совершили преступление вод влиянием подстрекателей из числа ранее судимых лиц. Около 30% всех преступлений несовершеннолетних, как свидетельствуют обобщенные данные, совершается под влиянием зрелых по возрасту подстрекателей. В этой связи Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 26 августа 1966 г “Об улучшении деятельности судебных органов по борьбе с преступностью” предложил судам уделить особое внимание выявлению и привлечению к ответственности лиц, подстрекающих подростков к преступной деятельности. Это указание имеет определенное значение и для разбирательства других категорий условных дел, поскольку от правильного применения профилактических мер и наказания к подстрекателям зависит успех борьбы с преступной деятельностью всех соучастников

Обманные действия могут быть средством подстрекательства, если они не искажают представлений подстрекаемого по поводу обязательных элементов данного состава преступления. Если вовлекаемому в кражу —обещают половину похищенного, а на самом деле не дают и десятой доли, подстрекательство не исключается, так как дезинформация касается обстоятельств, не влияющих на квалификацию преступления Сходно по юридической сущности вовлечение другого лица в совершение преступления с целью его последующего разоблачения – провокация. Обман в таком случае относится к мотивам и целям приобретения соучастника, т. е. к обстоятельствам, не влияющим на юридическую оценку деяния. Поэтому преступная провокация должна преследоваться лак подстрекательство Провокационные методы чужды органам социалистического государствами науке советского уголовного права они неизменно признаются противозаконными. Лицо, введенное в заблуждение, по поводу обязательных признаков преступления, не может считаться соучастником. Использование такого обмана логично рассматривать как посредственное исполнение преступления. При сокрытии от лица, привлекаемого к непосредственному разрушению сооружения, цели ослабления Советского государства вовлекающий в преступление должен считаться исполнителем диверсии, .а обманутое им лицо — исполнителем другого преступления—деяния против социалистической собственности, предусмотренного ст 98 УК. Аналогичным образом разрешается вопрос об ответственности в случае обманного использования неосторожных деяний другого лица в целях совершения умышленного преступления.

решимости другого лица совершить преступление, если оно не порождает его преступных деяний, еще не образует подстрекательства.

Различно решается в судебной практике и в теории уголовного права вопрос о видах умысла при подстрекательстве. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу С. говорится, что умыслом подстрекателя охватывается конкретное преступление, “осуществления которого он желает”, чем утверждается возможность лишь прямого умысла при подстрекательстве. В определении Судебной коллегии по уголовным делам того же суда по делу Б. сказано, что для волевой стороны подстрекательства характерно желание либо сознательное допущение наступления предвиденных последствий, т. е. признается совместимость подстрекательства с косвенным умыслом. В большинстве литературных источников по уголовному праву обосновывается возможность подстрекательства при обоих видах умысла. Имеются, однако, работы, в которых говорится о допустимости при подстрекательстве лишь прямого умысла.

Для субъективной стороны подстрекательства обязательны определенные мотивы и цели, если они указаны в диспозиции статьи Особенной части Уголовного кодекса. В остальных случаях подстрекательство может быть продиктовано различными побуждениями и целями.

По объективным и субъективным признакам подстрекательство следует отличать от действий иополнителя и организатора преступления, а также от общих призывов к преступной деятельности. Подстрекатель непосредственно не участвует в выполнении объективной стороны преступления. Он толкает на это другое лицо, чем и отличается от исполнителя. В отличие от посредственного исполнения при подстрекательстве совершение общественно опасного действий возлагается на лицо, понимающее преступный смысл предлагаемого деяния и сознательно выбирающее о6раз своего поведения По приемам воздействий на сознание и волю другого лица подстрекательство сближается с действиями организатора. Однако смысл их обращения к содействию другого лица различен. Организатор объединяет виновных, он в любом случае возглавляет других соучастников. Подстрекатель не становится над другими соучастниками, не руководит ими, ограничиваясь вовлечением лица в совершение преступления.

От общих призывов к преступной деятельности подстрекательство отличается своей конкретностью— склонением определенного лица (лиц) к совершению индивидуально определенного преступления. В случае обращения к неопределенным лицам с призывами к не конкретизированной преступной деятельности нет присущего подстрекательству воздействия на сознание и волю определенного лица, нет сознания характера преступления, которое может быть совершено неопределенными лицами. Поэтому такие общие призывы не могут считаться подстрекательством. Иногда они признаются самостоятельным преступлением (см. например, ст. 70—71 УК).

Таким образом, подстрекательство предполагает совершение действий, направленных на возбуждение у другого лица решимости совершить определенное преступление, на возникновение у подстрекаемого под влиянием подстрекателя, на. полное или частичное осуществление ее подстрекаемым (хотя бы в виде приготовления к преступлению). Совершается оно с умыслом прямым (как правило) или с косвенным. Подстрекательство несовершеннолетнего со стороны взрослого лица квалифицируется по совокупности преступлений: применением ст 210 УК.

Согласно ч. 6 ст. 17 УК "пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем”.

О распространенности пособничества имеются косвенные данные двух специалистов. Среди осужденных по групповым делам М. И. Ковалев обнаружил 2,5% пособников и лиц, совершивших заранее не обещанное укрывательство Н. Г. Угрехелидзе в общем числе осужденных по аналогичным делам нашла около 7% пособников и подстрекателей. Выборочные исследования автора настоящей работы показывают, что среди соучастников наиболее распространенных преступлений пособники составляют 2%.

По общему правилу, пособнику принадлежит второстепенная роль в совместном преступлении. Действия его носят вспомогательный характер, менее актив / мы, нежели деяния других соучастников, и воплощают замысел другого лица

По объективным признакам пособничество подразделяется на интеллектуальное и физическое.

Первое из них заключается в содействии преступлению советами и указаниями, а также в заранее данном обещании содействовать сокрытию преступления. Советы и указания могут касаться различных обстоятельств преступления выбора времени, места, способа совершения преступления и т. д.

Интеллектуальным является и пособничество в виде заранее обещанного укрывательства. Здесь обязательно именно это обещание, как способ умышленного укрепления решимости другого лица совершить преступление. Поэтому, если по каким-либо причинам после совершения исполнителем своих действий лицо не выполнит обещанного ему укрывательства, пособничество не исключается.

Общим для способов интеллектуального пособничества является то, что они обеспечивают лицо, ре шившее совершить преступление, необходимыми сведениями, носят информационный характер и воздействуют на сознание и волю виновного. Осуществляется оно только путем действия.

Физическое пособничество означает содействие преступлению физической или материальной помощью виновному в процессе подготовки или совершения преступления, оказанной двумя способами: предоставлением орудий или средств для совершения преступления, устранением препятствий совершению преступления.

Предоставлением орудий считается обеспечение виновного огнестрельным либо холодным оружием, орудиями взлома и тому подобными предметами, используемыми для причинения ущерба объекту. Под средствами преступления имеются в виду средства транспорта, связи, сигнализации, деньги и т. п. Устраняя препятствие, пособник может оставить незапертым хранилище, из которого намечается кража, отвлечь владельца похищаемого имущества, вести наблюдение, чтобы исполнитель не был застигнут на месте преступления, и т. д.

Наиболее распространено физическое пособничество. В общем количестве изученных случаев оно составляет 80%, интеллектуальное—20%.

В законодательном определении функций пособника не ограничивается круг соучастников, пользующихся его помощью. В ст 17 УК речь идет о содействии совместному преступлению в целом, охватывающему деяния не только исполнителя, но и других соучастников. Поэтому помощь с его стороны может быть оказана любому соучастнику. Как правило, пособник помогает исполнителю (100% всех случаев, охваченных выборочным исследованием).

Содействие пособника распространяется на весь процесс подготовки и совершения преступления! В ст. 17 УК не случайно говорится о его содействия вне связи с какой-либо стадией деяния. По закону преступление считается продолжающимся с момента приготовления до фактического прекращения преступного посягательства. В составах длящихся (дезертирство и т. п.) и продолжаемых (хищение по частям из одного источника и др.) преступлений, а также в посягательствах, окончание которых перенесено на более ранний момент, нежели их фактическое завершение, преступление, по сути, продолжается и после того, как деяние признается юридически оконченным. Бандитизм считается оконченным с момента создания вооруженной банды, хотя его наиболее опасная часть вьшолняется после данного этапа. Такое же положение складывается при разбое и тому подобных деяниях. Поскольку в этих случаях совершение преступления не останавливается на рубеже его юридического окончания, пособничеством правомерно признавать содействие преступлению до момента его фактического завершения. По общему же правилу деяние завершается фактически и становится оконченным юридически в один и тот же момент, чем и определяется возможность пособнических действий до окончания преступления. Запоздалая помощь, предоставленная уже после прекращения посягательства, не образует содействия преступлению в смысле ст 17 УК Ее логично расценивать как приготовление к преступлению.

Теоретически и практически существенным является вопрос о полноте способов пособничества, указанных в ст. 17 УК В монографической литературе и в учебниках законодательный перечень способов пособничества признается исчерпывающим. Лишь Н. Д Дурманов высказался за то, чтобы считать данный перечень примерным и в качестве дополнения к нему назвал заранее обещанные приобретение и сбыт имущества, добываемого преступным путем.

Редакция ст. 17 УК действительно наводит на мысль об исчерпывающем перечне пособнических деяний, чем отчасти и объясняются имеющиеся в специальной литературе суждения. Однако при сопоставлении данной нормы закона с практикой ее применения вывод получается иной. Судебной практике известно немало случаев обоснованного признания пособничеством фактов заранее обещанного приобретения, а также сбыта похищенного имущества.

Судебной практике известен, далее, такой способ пособничества, который никак нельзя считать прямо указанным в ст 17 УК. Д. отклонил предложение войти в группу, организуемую в целях разбоя, но по просьбе организатора преступления подыскал “вместо себя” 3 и свел его в своей квартире с организатором Краевой суд и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР признали действия Д пособничеством разбою

Обобщение судебной практики позволяет отметить, что кроме способов, указанных в ст. 17 УК, пособничество может осуществляться также посредством заранее обещанного приобретения либо сбыта имущества, добытого преступным путем, а также содействия другому лицу в подборе соучастников.

Различные рекомендации даются в специальной литературе по поводу квалификации заранее обещанного недоносительства. В большинстве работ оно расценивается как пособничество, поскольку укрепляет решимость исполнителя. В отдельных работах его предлагается считать прикосновенностью к преступлению, так как по объективным свойствам оно не образует содействия преступлению. Предпочтительной представляется вторая точка зрения. Обоснование ее имеется в тексте закона. Сопоставление ч.6 ст. 17 со ст. ст. 18—19 УК показывает, что недонесение не может считаться пособничеством. Укрывательство в этих нормах признается пособничеством, если было заранее обещано, либо прикосновенностью к преступлению, если не было заранее обещано. Место недоносительства .определено иначе. Деление его в зависимости от предварительного обещания не проводится. В ст. 19 УК речь идет о недоносительстве в целом. Оно характеризуется в законе вне соучастия как разновидность прикосновенности к преступлению.

Позиция законодателя логична и в теоретическом отношении. Пособничество при любом способе его осуществления означает содействие совершению преступления по объективным и субъективным признакам. Обещание недоносительства, невмешательства в преступное событие не может превращаться в реальное содействие преступлению (кроме случаев, когда на лицо возложена юридическая обязанность предупреждать преступление).

Решение этого вопроса требует последовательного учета объективных признаков соучастия. Поскольку для соучастия обязательна причинная связь между деянием виновного "и "общим преступим результатом, то действия, фактически не причиняющие данного резуль-7аГ5~относиться к пособничеству не могут. Неиспользованный совет, неприменяемые орудия оказываются вне действительного процесса причинения преступных последствий. Вряд ли меняет юридическую оценку рассматриваемого деяния ссылка на укрепление решимости исполнителя. Согласно ст. 17 УК к пособничеству относится такое укрепление решимости, которое содействовало совершению преступления, т. е. фактически использовалось в процессе совместного преступного деяния. Укрепление преступных намерений, оторванное от объективных свойств соучастия, теряет определенность, под него может быть подведено все, что не мешает совершению преступления. Следовательно, предложенное, но .неиспользованное содействие не составляет пособничества. По существу оно является неудачной попыткой присоединиться к деяниям другого лица и наряду с другими случаями неудавшегося соучастия может преследоваться как приготовление к преступлению.

Иногда физическое пособничество, кроме содействия совместно совершаемому преступлению, заключает в себе состав другого оконченного преступления, например передача исполнителю убийства незаконно приобретенного нарезного огнестрельного оружия—(ст. 218 УК). Такие случаи образуют совокупность преступлений, квалифицируемую как пособничество и самостоятельно исполненное преступление.

Умысел пособника включает: а) сознание фактических обстоятельств преступления, совершаемого при его содействии; б) сознание того, что он оказывает содействие определенному соучастнику; в) предвидение общего преступного результата; г) желание либо сознательное допущение наступления этого результата.

Эти элементы умысла в равной мере • важны для субъективной стороны пособничества. Поскольку, однако, в практике чаще отмечаются трудности в понимании двух первых, обращается внимание на то, что пособник обязательно должен знать характер преступления, совершаемого при его помощи, и сознательно участвовать в нем! А. и Г. вместе с несовершеннолетней О. и ее родственником распивали в лесу спиртные напитки. Когда родственник О. опьянел, А. повез его домой, оставив Г. наедине с О. Воспользовавшись создавшейся обстановкой, Г. изнасиловал О. Суд признал А. пособником. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР правомерно отменила приговор, так как не было доказано, что А. знал о замышляемом Г. преступлении сознательно содействовал ему.

Пособничество необходимо отграничивать от деяний исполнителя и Подстрекателя. В отличие от исполнителя пособник не выполняет деяний, образующих объективную сторону преступления. По способу действий интеллектуальное пособничество внешне сходно с подстрекательством. И то, и другое может осуществляться по средством советов, указаний. Однако содействие пособника и подстрекателя играет различную роль в формировании решимости другого лица совершить преступление. Советы и указания подстрекателя возрождают эту решимость и адресуются лицу, у которого ее не было. Советы и указания пособника укрепляют уже созревшее решение совершить преступление и обращены к лицу, намеревавшемуся совершить преступное деяние.

Таким образом, пособничеством признается деяние, фактически содействовавшее подготовке или совершению преступления; перечень его способов, приведенный в ст. 17 УК, является примерным, помощь со стороны пособника может оказываться любому соучастнику; заранее обещанное недоносительство, а равно предложенное, но фактически не использованное содействие не являются пособничеством; пособник должен знать, характер преступления, совершаемого при его помощи, и сознательно участвовать в нем

В буржуазном уголовном законодательстве критерии подразделения совместно действующих лиц не закрепляются. Сравнительно узкий круг соучастников, очерченный нормами Общей части, не согласуется с более широким перечнем лиц, привлекаемых к уголовной Ответственности за совместные деяния на основании норм Особенной части уголовного законодательства. Логическая незавершенность рассматриваемых нормативных положений имеет определенный политический смысл, заключающийся в том, чтобы расширить возможности судебного произвола в преследовании организованных выступлений против империализма.

По федеральному уголовному законодательству США главным виновником признается всякий, кто совершает преступление либо помогает, поощряет, советует, рекомендует, побуждает или обеспечивает его совершение. Что означает в данном случае поощрение, в чем суть и различие помощи и обеспечения, закон не раскрывает. Толкование всех этих неопределенных понятии предоставляется суду. Сохраняется архаичное понятие соучастия после факта. К нему относится заранее не обещанная помощь виновному в сокрытии от ареста или осуждения. Понятие соучастия тем самым расширяется, в него включаются деяния, не содействовавшие подготовке или совершению преступления.

Согласно ст. 2.06 примерного УК США соучастником считается тот, кто с целью содействовать преступлению: а) подстрекает другое лицо к его совершению;

б) помогает, соглашается помочь или пытается помочь другому лицу в подготовке или совершении преступления; в) имеет юридическую обязанность предупредить совершение посягательства, но не предпринимает для этого надлежащих усилий; г) другое лицо, чье поведение закон признает соучастием. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что данный кодекс, объявляемый венцом юридической мысли США, выводит за пределы соучастия функции исполнителя, чем институту соучастия придается половинчатый характер, разрываются нормы, призванные отразить объективный процесс совместного причинения опасных последствий. В п. 7 этой статьи признается возможным осуждение за соучастие, если предполагаемый исполнитель не подвергается уголовному преследованию или оправдывается. Тем самым соучастие смешивается с посредственным исполнением. По этому кодексу, в частности на основании ст 503, должны преследоваться организаторы преступного поведения, но функции организатора ни институтом соучастия, ни другими нормативными положениями не определяются. В целях поддержания юридической фикции о ненаказуемости приготовления к преступлению объявляется покушением на преступление неудавшееся соучастие, т. е. фактические приготовительные действия, заключающиеся в содействии предполагаемому исполнителю до совершения им посягательства на охраняемые законом интересы.

По действующему Уголовному кодексу ФРГ соучастниками признаются подстрекатель, пособник и исполнитель. Исполнителем считается тот, кто совершил наказуемое деяние лично или через другое лицо (§ 25). Подстрекателем считается лицо, умышленно склонившее другого к совершению умышленного противоправного деяния (§ 26). Ранее существовавший перечень способов подстрекательства исключен из действующего закона. Пособничеством является помощь исполнителю посредством совета или действия (§ 27). Неудавшаяся попытка подстрекнуть другое лицо к совершению преступления либо согласие выступить в роли исполнителя, подстрекателя, пособника, не реализованное в конкретном деянии, считается покушением на преступление (§ ЗО), т. е. действие, не заключающее в себе реального посягательства на охраняемый законом объект, объявляется покушением. Приготовление к преступлению искусственно превращается- в более опасную стадию — покушение с тем, чтобы оправдать фактически не соблюдаемое положение о ненаказуемости приготовительных действий.

Эта теоретическая концепция весьма удобна карательным органам в двух отношениям: в случае преследования объединенных выступлений прогрессивных сил “оценивающее решение судьи” позволяет объявить исполнителем даже второстепенных участников, а по уголовным делам нацистских преступников оно дает возможность укрыть за ширмой пособничества активных исполнителей тягчайших злодеяний против человечества.

В уголовном законодательстве ФРГ ярко выражено наблюдающееся в буржуазном уголовном праве несоответствие между кругом соучастников, очерченным Общей частью Уголовного кодекса, и перечнем лиц, привлекаемых к ответственности за совместные деяния на основании норм Особенной части. В параграфах, предусматривающих политические преступления (в частности, в § 84—90 УК), устанавливается строгая наказуемость вожаков, инспираторов, руководителей. Функции данных соучастников в законе не определены, что позволяет суду толковать их произвольно.

Единых критериев классификации форм соучастии пока не выработано, в связи с чем не сложилось и общепризнанного перечня этих форм. Даже в учебниках для юридических вузов одного года выпуска предлагаются разные основания подразделения и различный перечень форм соучастия. Современные суждения специалистов по данному вопросу сводятся к двум основным точкам зрение. Сторонники одной из них предлагают различать соучастие без предварительного соглашения и соучастие, с предварительным соглашением. В понимании последней формы они расходятся: одни включают в нее организованную группу и преступное сообщество, другие считают эти разновидности самостоятельными формами соучастия Приверженцы второй точки зрения признают формами соучастия: совиновничество, соучастие в тесном смысле слова (или соучастие с исполнением различных ролей) и преступное сообщество.

Специалисты, высказывающиеся за первый прием подразделения форм соучастия, называют несколько различающиеся критерии классификации (степень субъективной связи, согласованности, сплоченности), но в конечном итоге приходят к сходному решению — все они различают формы совместных деяний главным образом по субъективным элементам, по наличию или отсутствию предварительного соглашения между виновными.

Классификация эта подкупает своей кажущейся простотой. На первый взгляд по наличию предварительного сговора соучастие легко расчленяется на две разные по опасности формы. В действительности же по нему вряд ли возможно провести практически значимое подразделение форм совместной преступной деятельности. Прежде всего данная классификация не имеет существенного значения для квалификации преступлений Квалификация совместно совершаемого хулиганства, убийства и других деяний не изменится от того, что они будут сгруппированы с учетом предварительного сговора. В тех случаях, когда действующий закон упоминает предварительный сговор

(Ст. ст. 89—83, 144—147 и другие статьи УК), решающее значение придается преступной группе, образовавшейся по предварительному сговору. В качестве формы соучастия тем самым выделяется преступная группа, появление которой меняет юридическую оценку деяния. Эта исстари сложившаяся систематизация имела практический смысл, когда уголовный закон обязывал подразделять соучастие по наличию предварительного сговора. Советское уголовное законодательство не содержит подобного требования.

Далее, при данном способе подразделения мало что классифицируется по существу. Выборочные исследования показывают, что среди всех случаев совместных деяний соучастие без предварительного соглашения занимает лишь 9,2% (преимущественно случаи совместных хулиганских проявлений со стороны нетрезвых лиц). По общему правилу, совместная преступная деятельность начинается по предварительному сговору. Такова характерная особенность ее су6ъективной стороны. Поэтому констатацией предварительного соглашения выясняется типичный признак субъективной стороны соучастия, но не выявляется его форма. Рассматриваемая классификация к тому же недостаточно логична, поскольку для систематизации внешних особенностей соучастия—его формы—используются элементы внутренней, субъективной стороны, совместных деяний. Сказанное не означает, разумеется, недооценки предварительного сговора. Этот субъективный элемент подчеркивает опасность более согласованных преступлений. Выяснять его необходимо по каждому случаю совместной преступной деятельности.

Подразделение форм соучастия на совиновничество. соучастие в тесном смысле слова и преступное сообщество. проводится главным образом по объективным элементам преступлений. Оно опирается на выявляемые практикой типичные внешние особенности различных случаев соучастия и позволяет отразить их в квалификации преступлении. Некоторое несовершенство его—в недостаточной полноте. Сравнительно распространенная форма соучастия —преступная группа — оказалась за пределами данной классификации.

Особую позицию по рассматриваемому вопросу занял И. П. Малахов. По его мнению, нормами взаимосвязанной преступной деятельности являются подстрекательство, пособничество и. совиновничество. Формы соучастия здесь подменяются видами соучастников, чем смешиваются различные аспекты анализа совместной преступной деятельности. В сущности это означает отказ от изучения складывающихся в практике различных форм совместных деяний, что чревато недооценкой имеющихся в советском уголовном законодательстве требований устанавливать формы соучастия и с учетом их индивидуализировать ответственность соучастников

Отмечаемые расхождения в классификации форм совместных деяний объясняются трудностями систематизации весьма пестрых проявлений соучастия и отчасти недостаточным использованием в уголовном праве положений марксистско-ленинской философии о соотношении содержания и формы социальных явлений. В соответствии с марксистской философией форма явления, события должна рассматриваться в неразрывном единстве с его содержанием Форма, хотя она и определяется содержанием, оказывает на него активное влияние, организует содержание, воплощает его. Определяется форма явления либо события в замости от взаимодействия его элементов в пространстве и во времени.

Из приведенных философских положении логично исходить в классификации форм соучастия. Содержание его составляет совокупность умышленных совместных преступных деяний двух или более лиц. Процесс слияния этой совокупности в единое целое, способ взаимодействия между соучастниками в ходе реализации общих преступных замыслов оказывается различным, в связи с чем и появляются разные формы соучастия. По форме, как учит марксистская философия, распознается сущность отображаемого ею явления. Знание формы соучастия позволяет понять, из каких деяний оно складывается и как взаимодействуют виновные в процессе совместного совершения преступления.

С методологическими положениями маркой философии по поводу разграничения форм социальных, явлений созвучны нормы советского уголовного права, регламентирующие ответственность за внешне различающиеся случаи совместной преступной деятельности. Статьи Общей и Особенной частей Уголовного кодекса, закрепляющие особенности отдельных форм соучастия, указывают главным образом на составляющие их деяния и способы взаимодействия виновных. Части 1 и 3 ст. 17 УК говорят о возможности соучастия в такой форме, при которой каждый из соучастников непосредственно совершает преступление. Из чч. 1-6 той же статьи видно, что возможна и такая форма соучастия, когда виновные исполняют различные роли в совместном преступлении (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник) Следовательно, две формы соучастия—соисполнительство и соучастие с исполнением различных ролей — предусмотрены ст. В ст ст 89—93, 144—147, 156 и других указы типичные признаки преступной группы. Статьи выделяют особенности внешнего проявления преступной организации

На основе положений марксистской философии о соотношении содержания и формы социальных явлений и норм действующего уголовного законодательства могут быть названы следующие формы соучастия: соисполнительство, соучастие с исполнением различных ролей, преступная группа, преступная организация. В качестве классификационного критерия используется способ взаимодействия соучастников.

Среди всех форм соучастия, как показывает выборочное исследование, соисполнительство занимает 15,4%, соучастие с исполнением различных ролей— 4,8%, преступная группа—79,8%. Преступная организация — крайне редкое явление в советской действительности. Распространенность этих форм при совершении разлого рода преступлений оказывается не случайной. Зависит она от характера и степени общественной опасности преступлений, т. е. от содержания совместных деяний. Взаимосвязь эта видна из следующей группировки:

Дела об особо опасных государственных преступлениях, составляющие мизерную долю уголовных дел, выборкой не охватываются.

Соисполнительство, как показывает эта группировка, — характерная форма совместно совершаемого хулиганства и убийства; соучастие с исполнением различных ролей чаще встречается также при убийстве;

группа—типичная форма соучастия при хищениях социалистического и личного имущества, изнасиловании, спекуляции, обмане покупателей.

Соисполнительством является такое соучастие, при котором все совместно действующие лица непосредственно выполняют объективную сторону преступления. Объем деятельности соисполнителей может быть примерно равным либо различным. Если при убийстве каждый соучастник наносит смертельные повреждения, то в объеме их деятельности не будет значительных расхождений. Если при том же преступлении один держит потерпевшего, другой наносит смертельные ранения, то мера соисполнительства окажется различной. Однако в обоих случаях виновные будут соисполнителями, так как каждый из них ^непосредственно осуществлял. физическое насилие, составляющее объективную сторону убийства.

Для признания лица соисполнителем необходимо доказать, что он выполнил хотя бы часть" деяния, входящего в объективную сторону состава рассматриваемого преступления. Совместные деяния, не составляющие непосредственного исполнения преступления, выходят за пределы данной формы соучастия. Вряд ли основательно в этой связи разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР от 11 декабря 1968 г. о квалификации по ст. 156 УК действий должностных лиц, давших подчиненным им работникам указание обманывать покупателей". Такое указание, поскольку оно не означает непосредственного обмана покупателей, может расцениваться лишь как подстрекательство либо организационная преступая деятельность.

Одинаковая роль виновных при соисполнительстве предопределяет правила квалификации. Деяния их следует квалифицировать по статье Особенной части Уголовного кодекса, предусматривающей совершенное преступление, и по ч. 3 ст 17 УК.

Причем соисполнительство оказывается единствен ной формой, не находящей пока отражения при квалификации не из за недостатков действующего законодательства, а по неточности его применения, по традиции, сложившейся до реформы советского уголовного законодательства 1958 года, когда не было отдельной нормы Общей части Уголовного кодекса, посвященной Характеристике функций исполнителя.

Применение для квалификации соисполнительства ч. 3 ст. 17 УК вернее ориентировало бы следственную и судебную практику. Само по себе включение данной нормы закона в формулу квалификации требовало бы от органов расследования и суда соответствующего обоснования, выяснения конкретной доли участия виновного в непосредственном исполнении преступления.

При соучастии с исполнением различных ролей виновным принадлежат разные функции в совместном деянии: одни из них непосредственно исполняют преступление (исполнитель), другие содействуют ему Характер содействия может быть неодинаковым, в связи с чем различаются: организатор, подстрекатель, пособник

Роли виновных при данной форме соучастия сочетаются различно. Обязательны для нее исполнитель и одно содействующее лицо. Соучастие может сложиться, например, при взаимодействии исполнителя и подстрекателя, исполнителя и пособника. Возможно выполнение одинаковых функций двумя и более виновными (несколько пособников при одном исполнителе и т. п.). В случаях, охваченных выборочным исследованием, взаимодействие организатора и исполнителя составляло 2,6%, подстрекателя и исполнителя— ,31,5%, исполнителя и пособника—51,5%, подстрекателя, исполнителя и пособника — 14,4% Чаще данную форму соучастия образует взаимодействие исполнителя с пособником

Вероятность подобных ошибок можно было бы уменьшить более точным применением ст 17 УК. Действия виновных при этой форме совместного деяния следует квалифицировать со ссылкой на ту часть ст 17 УК, которая предусматривает исполненную соучастником роль.

Соучастие с исполнением различных ролей образуется обычно по предварительному соглашению (100% всех изученных случаев). Взаимодействие виновных здесь более длительное, нежели при соисполнительстве, хотя и не исключает случаев кратковременной взаимосвязи.

По сравнению с соисполнительством и соучастием с различными ролями преступная группа – более опасная форма соучастия. Формирование ее чаще свидетельствует о намерении виновных совершить посягательство, непосильное для одного лица. Групповые действия замышляются с расчетом на сокрытие соединенными усилиями следов преступления, что также подчеркивает их повышенную опасность.

Часть 3 ст. 117 допускает возможность признания особо отягчающим обстоятельством изнасилования групповое деяние, совершенное без предварительного сговора (заранее не обусловленное присоединение виновных к акту изнасилования, начатого другим лицом). Фактически, однако, при совершении данного преступления группы создаются по предварительному сговору. Согласование мер подавления воли потерпевшей и тому подобные обстоятельства совместного изнасилования предполагают сговор виновных до покушения на преступление. Во всех случаях группового изнасилования, изученных в ходе выборочного исследования преступные группы возникали по предварительному соглашению.

Следовательно, предварительное соглашение виновных о совместности их преступных действий, складывающееся задолго до осуществления посягательства либо непосредственно перед его началом, но до покушения на преступление, является характерным признаком предварительно сговорившейся группы

В ст. ст. 89—93, 144—147 и тому подобных нормах квалифицированным преступлением считается не любой случай соучастия, а совершение деяния по предварительному сговору группой лиц. В законе, следовательно, подчеркивается, что преступление является групповым в том случае, если предварительным сговором виновных охватывается совершение намечаемого посягательства группой. Делом группы лиц преступление становится лишь тогда, когда поведение его участников взаимно согласовывается, когда по взаимному согласию предварительно намечается, что предстоит выполнить участникам группы. Если по просьбе исполнителя пособник подбирает орудие преступления либо к одному исполнителю деяния сознательно присоединяется другой, согласие на участие в преступлении хотя и возникает, но взаимного согласования поведения, предварительного разделения бремени преступления на основе взаимности еще не происходит. Участником группы лицо начинает себя сознавать и фактически становится таковым с того момента, как согласует свои функции с другими участниками намечаемого преступления (по крайней мере с одним) и в свою очередь те согласуют с ним свое поведение.

Взаимное согласование функций участников предстоящего посягательства, собственно, и придает преступному деянию новую качественную особенность, повышает его общественную опасность, превращает совершаемое преступление в деяние группы. Наличие такого рода взаимного согласования функций все более определение используется в судебной практике для отграничения групповых действий от сходных форм преступления. С. и К. договорились принудить к вступлению в половую связь двух знакомых им женщин. В целях подавления возможного сопротивления они вооружились скальпелями, заранее согласовали способ предстоящего посягательства. С применением обусловленных мер физического воздействия один из них изнасиловал свою знакомую, другой покушался на изнасилование ее подруги. Суд признал их виновными в групповом изнасиловании. Определением надзорной инстанции приговор был изменен, обвинение в групповом деянии исключено, поскольку в отношении каждой потерпевшей посягательство совершалось одним лицом. Пленум Верховного Суда СССР отменил это определение и указал, что решающим признаком группового изнасилования является предварительная согласоваиность действий виновных в процессе намечаемого преступления. В уголовных делах, изученных в ходе выборочного исследования, в качестве типичного признака группы выделялось взаимное согласование действий виновных в ходе совместного приготовления к преступлению

Опираясь на выделяемые законом особенности организованных групповых действий, можно уяснить сходство и различия организованных и неорганиаованных преступных групп. Обе ее разновидности возникают по предварительному сговору и объединяют лиц, сознающих свою принадлежность к группе. В этом их сходство. Организованная группа характеризуется, кроме того, организационными функциями, наличием руководства, осуществляемого одним либо большим числом ёё участников, а также объединением в целях совершения нескольких преступлений либо одного, но рассчитанного на организованную деятельность не менее двух лиц. В этом ее отличие от неорганизованной группировки соучастников. В организованной группе зарождаются элементы иерархии, что сближает ее с преступной организацией

Рабочие сельпо Б. и В. развозили с торговой базы мебель. Воспользовавшись поверхностным контролем вывозимых грузов, они по предварительной договоренности погрузили на свои автомобиль кроме отпущенной им мебели трельяж. Неподалеку от базы продали его, а вырученные деньги пропили. Этим их противоправная связь исчерпывалась. Оба осуждены за хищение, совершенное группой лиц. В другом случае 19-летний грузчик магазина Е. вовлек пятерых знакомых ему несовершеннолетних в хищение личной собственности. На протяжении двух месяцев они под его руководством занимались грабежом. Все 6 участников этих преступлений также признаны виновными в совершении групповых хищений.

В обоих случаях констатировано, что преступления совершены по предварительному сговору группой лиц. Нельзя, однако, не видеть существенных различий между этими группами. Первая из них не имела руководства; составлявшие ее лица, хотя и по предварительному сговору, но неорганизованно соединили свои усилия в целях одного хищения. Вторая действовала под единым руководством и в течение двух месяцев исполнила ряд дерзких ограблений. Ее логично было признать организованной группой, а грабежи — совершенными при данном отягчающем обстоятельстве.

По аналогичным признакам Верховный Суд СССР и Верховный Суд РСФСР отличают организованную группу от сходных форм соучастия.

С созданием организованной группы принципиально изменяется фактическое содержание преступного события преступного события. Появляются новые объективные признаки деяния – единое руководство, объединение для совершения ряда преступлений (либо одного, но требующего организованной подготовки). Обнаруживаются не свойственные охарактеризованным выше формам соучастия более опасные черты личности преступника— стойкость преступных стремлений, решимость организованным путем добиваться осуществления преступных целей. Возникает более опасное деяние, нежели неорганизованное посягательство на тот же объект.

Сходную картину создает сопоставление других случаев организованных и неорганизованных посягательств на один и тот же объект. Как показывают выборочные исследования, организованные групповые посягательства на социалистическую и личную собственность, составляющие в общем количестве групповых хищений менее Уз, причиняют несравненно больший материальный ущерб, нежели более распространенные неорганизованные преступления.

Все это говорит о том, что организованные групповые деяния, особенно организованные хищения социалистического и личного имущества, не только по форме, но и по содержанию представляют собой качественно новую, более опасную форму преступления. Существующий порядок квалификации таких преступлений вряд ли соответствует их общественной опасности. Признание организованности преступных действий лишь отягчающим обстоятельством (ст 39 УК) не влияет на квалификацию преступлений и фактически ведет к тому, что как в процессе предварительного расследования уголовных дел, так и при назначении наказания выявлению признаков организованности деяния не уделяется должного внимания. Ни в обвинительных заключениях, ни в приговорах фактическое существование организованной преступной группы, за редким исключением, не находит отражения. Более опасные по своему существу организованные групповые действия теряются в относительно большем количестве неорганизованных групповых преступлений

В специальной литературе и в судебной практике разноречиво решается вопрос о квалификации групповых преступлений в зависимости от функций их участников. Причем участие в неорганизованной группе толкуется с трех, а в организованной группе с двух точек зрения. В одних литературных источниках неорганизованной группой рекомендуется считать любое соучастие по предварительному сговору двух или более лиц, в других—только совместное исполнение преступ-

ления, в третьих — совместное совершение преступления при различных ролях, если имелось их предварительное распределение . По статьям, предусматривающим деяния организованной группы, большинство специалистов предлагает квалифицировать любые преступные действия ее участников, совершенные в процессе реализации замыслов группы. И. Г. Погребняк полагает возможным применять эти нормы закона только к случаям организованного соисполнительства преступления . Нет единства по данным вопросам и в судебной практике, что говорит о настоятельной необходимости поисков их единообразного решения

Речь по сути идет о том, кого считать участником преступной группы любых соучастников, действующих по предварительному соглашению, или только соисполнителей, либо всех входящих в группу лиц и выполняющих различные функции в целях осуществления намерений группы

Следовательно, исполнитель, пользующийся содействием пособника, либо подстрекатель, вовлекший другое лицо в совершение преступления, если они не создают группы и не сознают своей принадлежности к такого рода объединению, не могут нести ответственности за групповое преступление.

К. обратился к своему знакомому И. с просьбой найти оружие, нужное для завладения государственным имуществом. И. достал ему наган. Областной суд не признал этот эпизод заранее обещанного содействия И. участием в группе. Деяния его были квалифицированы как пособничество. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР нашла приговор обоснованным Аналогичным путем идет судебная практика и в других подобных случаях. И это правомерный путь, не допускающий привлечения к ответственности за групповое преступление того, кто не сознает своей принадлежности к группе.

Вряд ли основательно также считать участниками группы только лиц, непосредственно выполняющих объективную сторону посягательства. Отождествление преступной группы с соисполнительством не отвечало бы законодательной оценке общественной опасности деяний различных соучастников и не отражало бы фактического распределения ролей между участниками преступных групп.

Согласно ст. 17 УК мера ответственности совместно действующих лиц определяется с учетом не только характера, но и степени их участия в преступлении. Закон не допускает повышения ответственности соучастников по формальным признакам, по наименованию их роли. Это правило не выдерживается, если считать, что взаимодействие по предварительному сговору двух соисполнителей образует преступную группу и влечет повышенную ответственность, а совместная деятельность при тех же условиях, например, организатора преступления и исполнителя преступной группы не создает.

Рассматриваемая точка зрения страдает известной однобокостью, преувеличением роли объективных и недооценкой субъективных элементов преступления. По советскому уголовному праву, не допускающему объективного вменения, наличие преступной группы должно устанавливаться с учетом не только внешней характеристики действий ее участников, но и содержания вины, Специфической чертой субъективной стороны группового деяния является сознание того обстоятельства, что лицо входит в данное объединение и выполняет предложенную ему часть группового преступления. Но такое содержание вины присуще любому участнику группы, независимо от возлагаемых на него функций.

Уместно, наконец, заметить, что толкование участия в неорганизованной преступной группе в известной мере связано с пониманием принадлежности к организованной группе, а также к преступной организации. Если под участием в неорганизованной группе понимать только непосредственное исполнение преступного деяния, то естественно возникает вопрос о признании участниками группы, организовавшейся для занятия контрабандой (ст. 78 УК), либо банды (ст 77 УК) тоже лишь тех, кто непосредственно выполняет объективную сторону преступления. Локальное на первый взгляд отступление от точного толкования участия в неорганизованной группе может повести к неверному пониманию взаимно согласованной преступной деятельности в целом.

В судебной практике встречаются различные решения данного вопроса. Чаще участниками преступной группы признаются лица, выполняющие по предварительному сговору любую часть совместного деяния. Заместитель заведующего секцией магазина Р. уговорила продавца М. обмануть покупателей дефицитных товаров. Она проинструктировала М. накануне обманной операции и наблюдала, умело ли та выполняет ее указания. Лично Р. покупателей не обманывала. Суд, тем не менее, признал ее участницей группового обмана и квалифицировал преступление по ч. 2 ст. 156 ук. Ранее дважды судимый В. предложил своей сожительнице Л. заняться грабежом. Роли они по взаимной договоренности распределили так: Л., пользуясь своей внешней привлекательностью, знакомилась с хорошо одетыми мужчинами и приводила их в обусловленное место. Там их встречал физически крепкий В., который под угрозой насилия раздевал потерпевших. При таком взаимодействии они ограбили двух человек. Суд квалифицировал их действия по ч. 2 ст. 145 как групповой грабеж, хотя Л. непосредственно насильственного изъятия имущества не осуществляла. В ряде других случаев участниками группы признаются лишь виновные, непосредственно выполняющие объективную сторону преступления. Видимо, сказывается влияние публикаций, в преобладающей части которых группа смешивается с соисполнительством.

От соисполнительства и от соучастия с исполнением различных ролей преступная группа отличается следующими признаками: а) наличием сговора о совершении преступления, складывающегося до - посягательства на охраняемый объект; б) распределением функций по взаимному, согласованию; в) сознанием виновного своей принадлежности к преступной группе. Наиболее распространенной является неорганизованная преступная группа, что говорит об отсутствии у абсолютного большинства участников групповых деяний стойких преступных намерений. В общем количестве преступных групп, дела которых изучались в ходе выборочного исследования, неорганизованные группы составили 67,5%.

Длительность существования преступных групп зависит от их организованности, характера преступной деятельности и в известной мере от количества участников.

Зависимость между этими характеристиками групповых деяний можно проследить по следующим группировкам (показатели указаны в процентах): 

Абсолютное большинство групп—67,8% насчитывает по 2—3 человека Преступное взаимодействие более половины их участников длится до 1 суток и фактически ограничивается временем непосредственного совершения одного преступления. С увеличением численности группы возрастает и продолжительность ее существования, что необходимо учитывать при расследовании и судебном разбирательстве деяний сравнительно больших групп. Более длительной деятельностью характеризуются преступные группы, занимающиеся хищением государственного и общественного имущества путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением, хищением в особо крупных размерах и спекуляцией.

Преступной организацией признается устойчивое объединение двух или более лиц, организовавшихся для совместной преступной деятельности.

По целям и способам объединения это наиболее опасная форма соучастия. От организованной группы она отличается более высокой устойчивостью и организованностью.

Преступная организация упоминается в законе в двух случаях в ст 72 УК, регламентирующей ответственность за создание антисоветской организации и за участие в ней, и в ст 64 УК, где говорится о заговоре с целью захвата власти. По существу в ст 64 имеется в виду антисоветская организация, замышляющая захват власти

Признаки преступной организации: а) наличие не менее двух лиц, б) организованность, в) устойчивость, г) специальная цель объединения.

Организованность как ее обязательный признак означает, что между соучастниками устанавливаются определенные организационные связи, иногда тщательно закоиспирированиые. Виновные образуют сплоченное сообщество, связанное взаимными обязательствами и имеющее определенное руководство. Складывается объединение, организационная форма которого специально приспособлена для преступной деятельности. Организация становится своеобразным орудием совершения преступления

Устойчивость означает длительный, стойкий характер преступной связи. Этот признак свидетельствует о том, что виновные организовались на более или менее длительное время, требующееся для намеченной ими преступной деятельности

Организованность и устойчивость — важные качественные признаки, отличающие преступную организацию от других форм соучастия. По ним в судебной практике она отграничивается от сходных случаев совместной преступной деятельности

Кроме указанных выше Примаков антисоветская организация характеризуется специальной целью совершения особо опасных государственных преступлений

В преступной организации различаются организатор и рядовые участники. Организатором считается лицо, объединявшее других лиц в целях создания организации или руководившее деятельностью уже созданной организации. Рядовым участником признается тот, кто осведомлен о преступных целях организации, согласился вступить в нее и посредством каких-либо деяний принял участие в преступной деятельности (присутствовал при обсуждении планов организаций, принял на себя какие то обязательства и т. п.)

В специальной литературе преступной организацией называют иногда банду, группу, созданную в целях дезорганизации работы исправительно-трудового учреждения, а также для занятия контрабандой (ст. ст. 77, 77, 78 УК) и совершения “некоторых других” преступлений.

В современном буржуазном уголовном праве проблеме форм соучастия уделяется неодинаковое внимание в законодательстве и в теории права, что не лишено определенного политического смысла Законодательство пополняется все новыми и новыми актами, позволяющими под видом объединенной преступности подавлять прогрессивную деятельность противников империализма. В теории права формы соучастия либо вовсе не освещаются, либо идет разработка таких форм, которые не находят отражения в Особенной части уголовного законодательства Естественно, что выделение таких форм мало способствует установлению границ применения норм о совместной противоправной деятельности и фактически создает в этом вопрос? простор для судебного произвола.

В уголовном праве Англии формами совершения преступления считается совиновничество и соучастие.Под совиновничеством понимается участие двух или более лиц в непосредственном, а также в посредственном исполнении деяния или в совершении части составного преступления Соучастием признается совместное совершение преступления при исполнении виновными различных ролей. Этим формы соучастия по теории права исчерпываются. Между тем в нормативных актах, характеризующих конкретные деяния, предусматривается ответственность за незаконное сборище, за участие в незаконном сговоре, за призыв ко всяким преступлениям против государства и короля

По уголовному праву ФРГ формами соучастия признаются подстрекательство и пособничество. Фактически за формы соучастия выдаются отдельные виды соучастников Согласно нормам Особенной части. Уголовного кодекса сурово преследуются участие в преступном объединении (§ 129), создание вооруженной толпы (§ 127), объединенные нападения заключенных на служащих мест лишения свободы (§ 122). С введением в действие 1 августа 1968 г. Восьмого закона об изменении уголовного права расширен перечень форм соучастия в государственных преступлениях. Строгая ответственность установлена за организационную связь с запрещенными партией, объединением, с их эрзац организациями (§ 84—85), за организационную связь с агентами-саботажниками объединений и организаций, находящихся вне ФРГ (§ 87), за участие в группах, имеющих целью совершение актов саботажа Понятие группы лишено определенности. Неопределенными являются и остальные многочисленные формы соучастия в государственных преступлениях. В Общей части границы их не намечаются под предлогом того, что эти фактически более тяжкие формы совместных деяний не входят в перечень форм соучастия.

Программа КПСС, выдвигая задачу искоренения нарушений правопорядка и ликвидации преступности, указывает на необходимость решения ее при строжайшем соблюдении социалистической законности Непременное условие выполнения этого указания в борьбе с объединенной преступной деятельностью — обоснованное привлечение соучастников к уголовной ответственности

Советское законодательство и теория права определению основания уголовной ответственности придают особое значение. На первом плане общесоюзных нормативных актов помещены статьи, устанавливающие основание уголовной ответственности. Согласно ст 3 Основ уголовного законодательства “уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние”. Уголовное дело, как указывается в ст 5 Основ уголовного судопроизводства, не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению за отсутствием в деянии состава преступления. Сопоставление приведенных норм показывает, что по советскому законодательству основанием уголовной ответственности признается наличие в деянии лица состава преступления, т. е. совокупности установленных законом объективных и субъективных признаков, при наличии которых поведение лица становится преступным. Приведенные нормы закона не содержат исключений Они целиком распространяются и на совместную преступную деятельность

В связи с тем что, организатор, подстрекатель и пособник непосредственно не выполняют объективной стороны посягательства, в теории уголовного права возник вопрос, имеется ли в их деяниях состав преступления. По утверждению И. П. Малахова, в поведении соучастников нет состава преступления и им вменяется состав преступного действия исполнителя, поскольку они облегчают его деяния. По господствующему в теории мнению, действия каждого соучастника содержат состав преступления, характеризуемый в Особенной и в Общей частях Уголовного кодекса.

Статья 3 Основ уголовного законодательства и ст. 5 Основ уголовного судопроизводства не допускают привлечения к ответственности ни одного человека, в деянии которого нет состава преступления. ^При любой роли в соучастии лицо посягает на охраняемый уголовным законом объект, совершает предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, проявляет в этом деянии умышленную вину, обладает минимальным для уголовной ответственности возрастом и вменяемостью. Иными словами, деяния каждого соучастника содержат все элементы состава преступления.

Из того обстоятельства, что состав одного и того же преступления имеется в деяниях каждого соучастника, следует, что они несут ответственность на едином основании. Единство это является следствием причинения соучастниками общего преступного результата, и внешне оно выражается в применении к их действиям одной и той же нормы Особенной части Уголовного кодекса, в установлении для них равных пределов наказания и в ответственности каждого соучастника за совместный преступный результат в целом.

Действующий уголовный закон, установив ответственность за предварительную преступную деятельность со стадии приготовления (ст. 15 УК), предопределил тем самым момент возникновения соучастия. Поскольку особых пределов ответственности для совместной преступной деятельности не существует, уголовное преследование за соучастие возможно со стадии приготовления к преступлению.

Соисполнительство и соучастие с исполнением различных ролей образуется с момента совершения приготовительных действии исполнителем. Если, например, два лица решили совместно исполнить убийство и подыскали средства совершения преступления, налицо будет соисполнительство на стадии приготовления. Предварительная преступная деятельность соучастников отражается при квалификации путем ссылки на соответствующую часть ст. 15 УК.

В деяниях преступной группы и организации степень завершенности посягательства определяется в зависимости от того, как в законе расценивается факт их создания.

С учетом различной значимости интересов, против которых направлено посягательство, создание группы и организации может означать приготовление либо оконченное преступление. При организованной антисоветской деятельности преступление становится оконченным с момента совершения действий, направленных на формирование организации. При бандитизме и действиях, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений, совместно совершенное преступление признается оконченным со времени создания в первом случае банды, во втором—преступной группы. Организация группы в целях совершения контрабанды и других преступлений считается лишь приготовлением к преступлению.

Место и время преступных деянии соучастников также определяется в зависимости от поведения исполнителя. В теории права временем подстрекательства и пособничества рекомендовалось считать момент выполнения их функций. Вскоре, однако, была показана несостоятельность этого предложения, поскольку оно не отвечает понятию соучастия и не учитывает протяженности причинного ряда, в который включаются своими действиями подстрекатель и пособник.

Квалифицирующие признаки могут относиться к объективной и субъективной сторонам преступления, а также к личности соучастников. Ответственность их отягощают те признаки, которые повышают общественную опасность совместно совершенного преступления и охватываются умыслом виновного.

Более опасные способы, орудия и средства совершения преступления и тому подобные признаки объективной стороны деянии исполнителя влияют на квалификацию преступлений других соучастников, если они указаны в диспозиции более строгой нормы Особенной части Уголовного кодекса и если применение их входило в сознание данного соучастника. В случае совместной кражи государственного имущества с применением технических средств исполнитель, применявший такие средства, должен отвечать по ч. 2 ст. 89 УК, а пособник, не осведомленный об их использовании, — по ч. 1 .этой статьи. По ч. 2 ст. 89 они могут вместе отвечать, если оба сознавали “применение технических средств. В таком же порядке вменяются остальным соучастницам квалифицирующие признаки, характеризующие объективную сторону преступления.

Квалифицирующие обстоятельства, относящиеся к Личности исполнителя, имеют двоякое значение для оценки деяний остальных соучастников. В немногих случаях, указанных в статьях Особенной части Уголовного кодекса, они повышают общественную опасность всего совместно совершенного преступления. В таких случаях эти обстоятельства, если они охватывались сознанием других соучастников, вменяются им. Например, ответственное положение должностного лица, получившего взятку, или офицерское звание виновного, совершившего дезертирство, повышают опасность преступления не только самого исполнителя, но и лиц, умышленно содействовавших ему. Поэтому соучастник, знавший о наличии указанных обстоятельств на стороне исполнителя, должен отвечать соответственно по ч. 2 ст. 173 или по п. “в” от. 247 УК. Обстоятельства, повышающие опасность только личности самого исполнителя и одним им совершенного деяния, не могут влиять на квалификацию действий других соучастников. Такими обстоятельствами являются, например, повторность действий исполнителя, прежняя судимость и т. п.

Форма соучастия, раскрывая взаимодействие виновных, облегчает выяснение степени участия каждого из них в общем деянии. Поэтому установление ее — необходимое звено процесса индивидуализации их ответственности.

Наряду с видом совместно совершенного преступления и видом соучастника форма соучастия может быть отражена при квалификации преступления. Использование в этих целях ст 17 УК зависит от конструкции применяемой нормы Особенной части Уголовного кодекса Статьи Уголовного кодекса предусматривающие деяния преступных групп и организаций (ст. ст. 72, 77, 89-93 и др.), применяются без ссылки на ст 17, так как форма соучастия в них указывается в качестве обязательного или квалифицирующего элемента состава преступления. В случае применения иорчы Особенной -гастЯ7 не содержащей таких указаний, форма соучастия отражается посредством ссылки на соответствующую часть ст 17 УК.

Совместное совершение преступления в форме соисполнительства не повышает ответственности соучастников. Оно не требует применения более строгой нормы закона, т. е. не является квалифицирующим признаком и не может учитываться в качестве отягчающего обстоя тельства. При данной форме характер участия в преступлении всех виновных одинаков. Поэтому индивидуализация их ответственности сводится главным образом к выяснению степени участия лица в преступлении.

По исполняемым ролям и по степени фактического участия в преступлении участники группы и организации существенно разливаются. Одни из них являются организаторами, другие — активными исполнителями, третьи оказываются втянутыми в преступление по недостаточной сознательности и не имеют стойких антиобщественных стремлений. Среди лиц, составляющих эти формы соучастия, следует различать организаторов и рядовых участников. Пределы их ответственности не совпадают. Организатор отвечает: а) за совместные преступления, в исполнении которых он участвовал лично; б) за деяния группы или организации, которых он непосредственно не исполнял, но содействовал им собственными усилиями либо тем, что направлял на их совершение других участников группы. Рядовой участник группы, организации отвечает, а) за совместные деяния, исполненные при его непосредственном участии; б) за преступления, совершению которых он содействовал, хотя бы лично их и не исполнял. Советское уголовное законодательство не допускает ответственности за деяния, не охватываемые умыслом участника группы, организации. Это — одно из существенных положений индивидуализации ответственности при данных формах соучастия.

Следует заметить, что в отдельных публикациях не выдерживается принцип индивидуализации при определении границ ответственности участников преступных групп и организаций. Эти формы соучастия отождествляются, и утверждается, что “член преступной организации должен нести ответственность за каждое преступление, совершенное организацией, если оно входило в ее цели. Неучастие в том или ином конкретном преступлении не освобождает члена преступной организации от ответственности, потому что членство само по себе детерминирует любое преступное проявление со стороны организации”. Вряд ли это совместимо ст. 17 УК, обязывающей суд относительно каждого соучастника, в том числе и члена группы, организации, учесть характер участия (т. е. исполненную роль) и степень участия в преступлении (т. е. меру его активности в осуществлении совместных планов).

Дифференциация ответственности участников преступных групп, организаций с учетом степени их участия в каждом случае совместных деянии отвечает требованиям советского уголовной) законодательства и практически осуществима, если идет речь о лице, принимавшем участие в конкретных эпизодах преступной деятельности. Затруднения могут возникнуть в практически редких, но все же возможных случаях, когда лицо ознакомилось с намерениями группы, организации, вступило в нее, но никаких преступных действий по осуществлению ее планов не совершило. Такого рода деяния прямо не предусмотрены советским уголовным законодательством, не знающим ответственности за вступление в преступную группу или организацию. Было бы целесообразно в этой связи ввести в действующее уголовное законодательство дополнение, которое бы, во первых, устанавливало уголовную ответственность за вступление в преступную группу или организацию, во-вторых, освобождало от уголовной ответственности того их участника, который до совершения организованных преступных действий добровольно явится с повинной и раскроет известные ему планы группы, организации. Это позволило бы точнее индивидуализировать ответственность лиц, вошедших в преступное объединение, но не успевших принять участие в совместных деяниях, и, что особенно важно, облегчило бы работу по предупреждению организованной преступной деятельности.

Особенность ответственности за соучастие в них заключается в том, что круг исполнителей ограничивается лицами, указанными в нормах. Особенной части Уголовного кодекса. Особенность эта порождает необходимость выяснения двух практически важных вопросов: как отражается ограничение круга исполнителей на ответственности других соучастников и какое значение имеет специальная характеристика функций исполнителя для юридической оценки преступных действий самого исполнителя.

Ограничивая перечень исполнителей, закон по сути предопределяет порядок ответственности за соучастие в преступлении лиц, не обладающих свойствами специального субъекта. Поскольку относительно остальных соучастников ограничений не устанавливается, действует общее правило—любое лицо может отвечать за соучастие в указанных преступлениях в качестве организатора, подстрекателя, пособника. В законодательном порядке такое решение закреплено в главе о воинских преступлениях. Согласно ст. 237 УК исполнителями воинских преступлений могут быть военнослужащие и приравненные к ним лица. В ч. 3 ст 237 говорится: “Соучастие в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в настоящей статье, влечет ответственность по соответствующим статьям настоящего Кодекса”.

Круг исполнителей преступлений со специальным субъектом ограничивается в уголовном законодательстве двояким путем. Одни нормы устанавливают ответственность за исполнение преступлений сравнительно широкой группы лиц, объединяемых специальными правомочиями и обязанностями. Например, ст. ст. 170—175 УК признают исполнителями предусмотренных в них деяний всех должностных лиц Аналогичным образом в ст. 237 УК решен вопрос об исполнителях воинских преступлений. При такой общей законодательной характеристике специального исполнителя возможность соучастия в преступлении любого лица на ролях остальных соучастников (кроме исполнителя) не вызывает сомнений в теории права и в судебной практике.

Судебная практика идет по пути вменения другим соучастникам этих деяний иного рода преступлений Участников выпуска недоброкачественной продукции из числа других должностных лиц рекомендуется, например, привлекать к ответственности за должностные преступления. В теории права более 10 лет тому назад также высказывалось суждение о невозможности применения к рассматриваемым деяниям положений о соучастии, поскольку ст. 152 УК и нормы, сходные с лей по характеристике субъекта, приняты в целях пресечения преступной деятельности только названных в них лиц. В современных публикациях намечается более основательное решение данного вопроса — соучастие во всех преступлениях со специальным субъектом рекомендуется квалифицировать на общих основаниях, с применением ст 17 УК.

Рекомендация эта представляется юридически обоснованной и способствующей повышению эффективности уголовно-правовых норм. В статьях Особенной части, предусматривающих преступления с узко очерченным кругом исполнителей, и в ст 17 УК не устанавливается каких либо ограничений ответственности других лиц за участие в них в качестве организаторов, подстрекателей, пособников. Практически всякий субъект может склонить, например, начальника отдела технического контроля к выпуску недоброкачественной продукции (ст 152 УК) либо оказать помощь товароведу, бракеру при выпуске в продажу заведомо недоброкачественных товаров (ст 157 УК). Квалификация подобных деяний, отвечающая их фактическому содержанию, мыслима только по правилам о соучастии как подстрекательство — в первом случае и пособничество — во втором при исполнении преступления специальным субъектом. Следовательно, во всех случаях, когда закон ограничивает круг исполнителей, относительно других участников преступления должно действовать общее правило—они могут нести ответственность в качестве организатора, подстрекателя или пособника.

В литературе отмечалось, что частное лицо может отвечать за соучастие в должностных преступлениях в качестве подстрекателя, пособника, но не подлежит ответственности за выполнение функций организатора, поскольку в совместной противоправной деятельности оно неизменно оказывается в зависимости от должностного лица, на второстепенных ролях. Данное ограничение не вытекает из закона и не отвечает судебной практике Статьи о должностных преступлениях и ст 17 УК не исключают ответственности частного лица за организацию этих деяний Пленум Верховного Суда СССР правомерно разъяснил, что действия тех лиц, которые наряду с выполнением посреднических функций являлись “организаторами (разрядка моя—П.Т) дачи или получения взятки, должны квалифицироваться как соучастие в этом преступлении”. С учетом этого разъяснения суд обоснованно признал частное лицо П. организатором взяточничества за то, что он подыскивал состоятельных родителей, готовых дать взятку за содействие зачислению их детей в институты, а также преподавателей, согласных совершить это деяние, и устраивал их встречи.

Смысл обоих разъяснений сводится к тому, чтобы те случаи, когда виновный исполнением преступления со специальным субъектом умышленно содействует связанному с ним лицу в совершении другого преступного действия, квалифицировать по совокупности преступлений, по статьям, предусматривающим исполнение преступления со специальным субъектом и соучастие в деянии его сообщника.

В совместной преступной деятельности эксцессом признается совершение соучастником преступления, вы ходящего за пределы умысла других соучастников.

В теории права издавна рассматриваются правила юридической оценки непредвиденных для других соучастников преступных действий исполнителя, в связи с чем речь идет лишь об эксцессе исполнителя Между тем в процессе реализации общего преступного замысла не только исполнитель, но и другие соучастники могут нарушать согласованную линию поведения совершить преступление, не санкционированное их сообщниками, исполнить намеченное деяние более опасными способами, средствами; совершить преступление, менее опасное, нежели намечалось при сговоре. Поэтому вернее было бы не ограничиваться разбирательством эксцесса одного исполнителя.

Совершение преступления, выходящего за рамки общего замысла, либо самовольное исполнение деяния более опасными орудиями, средствами не может вменяться другим соучастникам, поскольку на время выхода лица за пределы соглашения утрачивается совместность деяний виновных и их субъективная связь. Остальные соучастники в таком случае не сознают фактических обстоятельств нового либо того же преступления, но в более опасном исполнении, не оказывают содействия несогласованным деяниям соучастника Их поведение утрачивает причинную и виновную связь с преступлением, совершаемым в условиях эксцесса, что и исключает ответственность за него остальных соучастников.

С. и Ц. были осуждены по ч. 3 ст. 206 за хулиганство с использованием огнестрельного оружия. Суд не учел, однако, охватывалось ли совместным умыслом виновных применение оружия, в связи с чем приговор был опротестован. Как затем выяснилось, Ц, действовавший во время драки заодно с С., открыл стрельбу в подростков по собственному усмотрению, без ведома С. При таких условиях Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР правомерно констатировала, что со стороны Ц имел место эксцесс исполнителя, за который С. не должен нести ответственности.

По степени отклонения соучастника от общего умысла различаются количественный и качественный эксцесс. При первом из них лицо совершает согласованное с другими соучастниками деяние, но отходит от общего замысла по поводу квалифицирующих обстоятельств или формы преступного посягательства. Например, вместо убийства без отягчающих обстоятельств совершается то же преступление, но с особой жестокостью, либо совместно согласованная кража подменяется грабежом. В случае качественного эксцесса совершается новое преступление, происходит посягательство на иной объект или преступное деяние осуществляется при другой форме вины. Например, один из хулиганствующих субъектов без ведома других причиняет потерпевшему смерть или тяжкое телесное повреждение. """За обе разновидности эксцесса другие соучастники ^не отвечают. Практический смысл подразделения эксцесса заключается в том, чтобы определить пределы, при которых деяние, совершенное в условиях эксцесса, квалифицируется по правилам о соучастии.

Количественный эксцесс является несогласованным продолжением совместно намеченного деяния. Преступление при нем остается совместным, за исключением непредвиденных отягчающих или смягчающих обстоятельств. Приливная и виновная связь деяний соучастников >в условиях такого эксцесса по основной части преступления сохраняется, что позволяет применять к нему нормы о соучастии.

Аналогичным образом правомерно расценивать другие случаи единоличного видоизменения соучастником юридически значимых обстоятельств совместно совершаемого преступления.

При качественном эксцессе несогласованное действие может быть связано по времени либо по месту с преступлением других соучастников, но не находится с ним в причинной зависимости. Остальные соучастники не имеют какой-либо доли во всем событии, образующем качественный эксцесс. Здесь прерывается причинная и виновная связь деяний двух или более лиц, что исключает возможность квалификации их преступлений по правилам о соучастии.

Нетрезвые Щ. и К. по сложившейся на ходу договоренности хулиганили, толкали женщин в снег, допускали в отношении их циничные действия. Заметив у потерпевшей дорогую сумку, К. без какого-либо согласования дальнейших поступков со своим сообщником вырвал сумку из рук хозяйки и тотчас скрылся. Суд признал их соисполнителями хулиганства, а факт грабежа обоснованно расценил как эксцесс исполнителя и вменил его одному К.

Эксцесс соучастника следует отличать от такого изменения согласованной линии поведения, которое не выходит за рамки общего преступного замысла и не влияет на квалификацию преступления. Если исполнитель убийства вместо намеченного использования огнестрельного оружия применит нож либо исполнитель кражи похитит общественное имущество со склада, хотя договаривался изъять его из-за прилавка магазина, пределы соглашения соучастников по существу не нарушаются. Нового либо того же, но более опасного преступления не совершается, и эксцесса соучастника не возникает.

Умышленные деяния, направленные к совместному совершению преступления, но не достигшие помимо воли виновного совместности действий, образуют неудавшееся соучастие. Фактически оно выражается в неудавшихся организационных действиях, в неудавшемся подстрекательстве и пособничестве.

Действия организатора могут оказаться неудачными в тех случаях, когда лица, усилия которых он пытался объединить в целях совершения преступления, отклоняют его предложение либо сначала согласятся с ним, а затем откажутся от совершения преступления, а также в случаях, когда он безуспешно попытается организовать преступную группу, организацию.

Подстрекательство становится неудачным, когда подстрекаемое лицо откажется пойти на преступление либо на словах согласится, но затем не совершит даже приготовления к преступлению. Пособничество терпит неудачу, если предполагавшийся исполнитель сначала принял содействие пособника, но позднее, отказываясь от совершения преступления, не исполнил и приготовительных действий, а также если помощь пособника запаздывает и предоставляется по окончании преступления либо по ошибке оказывается лицу, которое не собиралось совершать преступное посягательство.

Неудавшиеся попытки наладить преступное взаимодействие с другим лицом не создают соучастия. В них нет обязательной для соучастия совместности преступных деяний, нет присущей ему субъективной связи виновных. Однако усилия в этом направлении, нередко упорные и дерзкие, представляют большую общественную опасность. Они заключают в себе посягательство на охраняемые уголовным правом общественные отношения, совершаются виновно, выражаются в деяниях, предусмотренных уголовным законом, т. е. содержат все элементы состава неоконченного преступления. По поводу их квалификации в теории уголовного права имеется два предложения. Большинство специалистов высказывается за признание неудавшегося соучастия разновидностью приготовительных действий, своеобразным созданием условий совершения преступления . Существует также рекомендация рассматривать эти действия как покушение на соучастие в преступлении .

Неудавшееся пособничество иногда оказывается малозначительным, не представляющим общественной опасности Согласно ч. 2 ст. 7 УК оно в таких случаях не признается преступлением.

Уголовное законодательство РСФСР и других союзных республик специально не регламентирует добровольного отказа соучастников от совершения преступления. Исключение составляет Уголовный кодекс Грузинской ССР, ст 18 которого распространяет положения добровольного отказа на организатора, подстрекателя и пособника. Данная норма республиканского законодательства выражает принятое в советском уголовном праве общее правило, согласно которому любой соучастник путем добровольного и окончательного прекращения начатой преступной деятельности может освободиться от уголовной ответственности Условия и последствия добровольного отказа, зафиксированные в ст. 16 Основ, целиком сохраняют свою силу для соучастия.

При совместной преступной деятельности добровольный отказ осложняется, однако, участием в преступлении нескольких лиц и реализацией общего преступного замысла одним из них — исполнителем. Это порождает общие и специфические особенности добровольного отказа соучастников.

Общие особенности имеют значение для оценки деяний всех соучастников и заключаются в следующем: а) добровольный отказ от совершения преступления одного из соучастников не освобождает от уголовной ответственности других соучастников, б) возможность добровольного отказа соучастников зависит от поведения исполнителя, в) по времени добровольный отказ соучастников может быть осуществлен до окончания преступления исполнителем.

Добровольное прекращение преступных деяний одним из совместно действующих лиц не исключает общественной опасности продолжающейся преступной деятельности других соучастников. В соответствии с требованиями самостоятельности и индивидуальности уголовной ответственности виновные, не прекратившие совместно начатого преступления, подлежат уголовной ответственности. Зависимость добровольного отказа соучастников от поведения исполнителя проистекает из того, что его действиями реализуется умысел всех соучастников. Этим предопределяется и момент, до наступления которого соучастники располагают возможностью добровольного отказа. В ч. 2 ст. 18 УК Грузинской ССР говорится, что добровольный отказ при соучастии мыслим, пока “преступление не было доведено до конца”. Специальные особенности добровольного отказа при соучастии зависят от формы совместной преступной деятельности и от вида соучастника. При соисполнительстве добровольный отказ может заключаться в том, что один из соисполнителей вовсе не совершает намеченных действий либо прекращает их на стадии приготовления или покушения. Добровольно отказавшееся лицо освобождается от ответственности за соучастие и может подвергаться уголовному преследованию лишь в том случае, если уже совершенное им содержит состав другого преступления. Остальные соисполнители, если они не прекратили совметно начатого преступления, привлекаются к уголовной ответственности.

При соучастии с исполнением различных ролей добровольный отказ исполнителя ведет к тому, что соучастие распадается. В деяниях предполагавшегося исполнителя в таком случае нет ни приготовления, ни покушения на совместно задуманное преступление. Усилия остальных соучастников, оказываются неудавшимися. За них может наступить ответственность как за приготовление к преступлению.

Добровольный отказ организатора и подстрекателя должен выражаться в активных деяниях и вести к предотвращению оконченного преступления. Поскольку эти соучастники толкают на преступление других лиц, добровольный отказ с их стороны должен иметь своим результатом устранение преступных последствий собственных деяний и сверх того—деяний лиц, вовлеченных ими в преступление. Образ их действий, требующихся для прекращения начатого преступления, зависит от степени осуществления совместных планов. Организатор может использовать свое влияние, и не допустить дальнейшего развития начатых преступлений. Подстрекатель может уговорить послушное ему лицо прекратить преступные действия. Если им не удается остановить исполнителя и преступление доводится до конца, они несут ответственность за исполнение своих функций в соучастии. Их сдерживающие усилия рассматриваются как смягчающее обстоятельство. Для добровольного отказа пособника также требуется, чтобы он полностью устранил результаты собственного преступного содействия (изъял предоставленные орудия, средства либо до окончания преступления отказался предоставить обещанную помощь). При неудачных попытках устранить результаты своего пособничества виновный отвечает за соучастие.

В антисоветской организации, где деятельность, направленная к ее созданию, а равно участие в ней признаются согласно ст. 72 УК оконченным преступлением, добровольный отказ со стороны участника организации невозможен Пособник организации, т. е. лицо, не входящее в нее, может добровольно отказаться от преступления на условиях, изложенных выше. \^ При бандитизме добровольный отказ возможен со стороны организатора до момента создания банды, а со стороны вовлекаемого в банду—до того времени, пока он не стал ее участником, поскольку организация банды либо участие в ней, по смыслу ст. 77 УК, являются признаками оконченного преступления. Если создание группы не образует оконченного преступления (организация группы контрабандистов или расхитителей имущества), то добровольный отказ ее участника возможен путем активного поведения, устраняющего последствия его участия в группе. Организатор должен добиться роспуска группы, предотвращения преступлений, к которым он готовил других соучастников. Рядовой участник может выйти из группы и устранить причинную связь между своими поступками и ее деятельностью.

Д. и М. договорились с Н. вместе похитить ценности из сельского магазина. Впоследствии, однако, Н. заявив, что не сможет выполнить своего Обещания, и отказался поехать на место происшествия. Суд признал его, тем не менее, соучастником кражи, так как он соглашался участвовать в преступлении. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР нашла осуждение Н. необоснованным, поскольку он добровольно отказался от участия в преступной группе.

По внешним признакам соучастие сближается с другими общественно опасными деяниями двух или более лиц. Наибольшее практическое значение имеет отграничение его от прикосновенности к преступлению, от объективно связанных неосторожных преступных действий, от преднамеренных деяний, объективно способствующих преступлению, но не направленных на содействие ему, и от неосторожного содействия умышленному преступлению.

Прикосновенностью признается умышленное деяние, связанное с преступным действием другого лица, но не способствующее его совершению. Различаются три вида прикосновенности: заранее не обещанное укрывательство, недоносительство и попустительство. Укрывательством является сокрытие “преступника, а равно орудий и средств совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем” (ст. 18 УК). В соответствии со ст. ст. 17 и 18 УК укрывательство подразделяется на заранее обещанное и заранее не обещанное. Если укрывательство было обещано другому лицу до или во время совершения преступления, оно укрепляет его решимость следовать по преступному пути и расценивается как соучастие.

С объективной стороны укрывательство выражается в действиях, затрудняющих обнаружение преступлеиия либо помогающих виновницу преступного события скрыться от органов расследования или от суда. Перечень указанных в ст. 18 лиц, предметов и следов, Сокрытие которых может составить преступление, исчерпывающий.

Согласно ст. 19 УК недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном преступлении влечет уголовную ответственность лишь в случаях, предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства.

Сообщение органам власти или общественным организациям об известных фактах преступной деятельности — моральный долг советских граждан и одна из форм всенародного участия в борьбе с преступностью. Юридической обязанностью оно становится при совершении преступлений повышенной общественной опасности, перечисленных в ст. ст. 88 и 190 УК.

Различается недонесение о готовящемся и недонесение о довершенном преступлении. Первое из них при других равных обстоятельствах более опасно, так как оно затрудняет возможное устранение назревающего преступления. Разница их опасности учитывается при назначении наказания.

По содержанию сообщение о преступлении должно включать все известные лицу данные о преступном событии и о личности виновного. Если лицо сообщает о происшедшем событии, но умалчивает об известной ему личности преступника либо преднамеренно представляет запоздалое сообщение, ответственность за недонесение не исключается. По времени о преступлении должно быть сообщено в кратчайший в данном случае срок.

Умысел недоносителя может быть только прямым. В содержание его входит: а) сознание факта совершения другим лицом одного из преступлений, указанных в ст. 88 и 190 УК; б) сознание того факта, что об этом преступлении неизвестно соответствующим органам и лицам; в) желание утаить преступление.

Круг государственных преступлений, доносить о которых обязательно, очерчен общесоюзным законом, В него входят особо опасные государственные преступления (кроме антисоветской агитации и пропаганды и пропаганды войны), а также бандитизм и фальшивомонетничество. Перечень остальных преступлений, порождающих обязанность донесения, определен в Уголовных кодексах союзных республик неодинаково. Статья 190 УК РСФСР содержит полный перечень, включающий умышленное убийство (кроме деяний, предусмотренных ст. ст. 104 и 105 УК), изнасилование, хищение государственного, общественного или личного имущества, взяточничество, если три последних преступления совершены при отягчающих обстоятельствах, а также посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника, угон воздушного судна, хищение огнестрельного оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ, совершенное с отягчающими обстоятельствами. В Уголовных кодексах союзных республик этот перечень еще более узкий.

Если лицо не было осведомлено о том, что совершено одно из преступлений, доносить о котором обязательно, либо было убеждено, что соответствующим органам известно о преступлении, ответственность за недонесение исключается.

От укрывательства недонесение отличается тем, что совершается посредством бездействия и означает по существу безучастное отношение к преступлению.

Попустительством признается бездействие лиц, имеющего возможность собственными или с помощью других органов предотвратить совершаемое преступление. Ответственность за него

наступает только в тех случаях, когда лицо обязано предотвращать преступление. Такая обязанность возможна, например, на работников милиции, КГБ, должностных лиц, ведающих охраной социалистической собственности. Если попустителем является должностное лицо, обязанное по долгу службы предотвратить преступление, оно при соответствующих условиях должно нести ответственность за злоупотребление служебным положением. Частное лицо может отвечать за недоносительство, если оно не только попустительствует совершению преступления, но и не доносит о нем. Попустительство в случаях, когда возникает опасность для жизни другого лица и для спасения его явно требуется безотлагательная помощь, заведомо возможность серьезной опасности для виновного и его близких порождает ответственность по ст. 127 УК (за оставление в опасности).

С соучастием прикосновенность сближается тем, что находится в связи с деяниями другого лица. Однако по своим объективным и субъективным признакам она в корне отлична от соучастия. Деяние прикосновенного лица не находится в причинной связи с тем преступлением, по поводу которого оно совершается, не обусловливает этого преступления. Умысел лица не охватывает сознательного содействия другому липу в совершении преступления. В отсутствии причинной и виновной связи между преступными действиями другого лица и поведением, образующим прикосновенность, – основное различие между соучастием и прикосновенностью к преступлению.

По объективным и субъективным признакам соучастие отличается от сознательных действий, объективно способствующих совершению преступления, но не направленных на содействие ему.

Ц. была осуждена за соучастие в убийстве своего мужа. Желая уйти от систематически пьянствующего супруга, она сблизилась с Л., которому часто жаловалась на то, что муж продолжает вымогать у нее деньги на водку, а в случае отказа—избивает ее. Под влиянием этих жалоб Л. убил мужа Ц. и рассказал ей о преступлении. Та обещала “не выдавать” его и до привлечения к ответственности умалчивала об убийстве. Изменяя приговор по данному делу, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР указала, что жалобы Ц. на жестокость мужа в данном случае нельзя рассматривать как соучастие в преступлении, поскольку не доказано, что она стремилась возбудить намерение совершить убийство. По измененному приговору Ц. осуждена за недонесение.

Поступки Ц. в приведенном примере объективно содействовали совершению убийства, но были лишены субъективных признаков соучастия. Ц. не сознавала характера преступления, замышляемого послушным ей лицом, не предвидела причинения смерти и не направляла своих действий на достижение именно таких последствий. По этим же признакам не может считаться соучастием неосторожное содействие умышленно совершаемому преступлению.

По советскому уголовному праву наказание соучастникам должно назначаться в соответствии с общими правилами индивидуализации наказания, закрепляемыми ст. ст. 37—67, а также специальными правилами, указанными в ст. 17 УК.

Распространение на соучастников общих правил назначения наказания объясняется общностью целей и видов наказания, применяемые в борьбе со всеми формами преступной деятельности.

В связи с тем, что мера наказания отдельному соучастнику избирается с учетом последствий преступной совместной деятельности, возникает практически существенный вопрос о допустимости более строгого подхода к назначению наказания соучастникам по сравнению с индивидуально действующими лицами. Теоретические решения его пока неодинаковы. Одни специалисты высказываются за более строгую наказуемость соучастников. Н. Г. Угрехелидзе ссылается даже на некий общий принцип о более строгой наказуемости лиц, совершающих преступления в соучастии, и критикует судебную практику за назначение примерно одинаковых по тяжести наказаний соучастникам и индивидуально действующим преступникам. Другие специалисты находят, что советское уголовное законодательство по общему правилу не признает соучастие обстоятельством, отягчающим ответственность, и уравнивает по наказуемости совместно действующих лиц с виновными, совершающими аналогичное преступление единолично

Тенденции судебной практики по данному вопросу выяснялись путем специального исследования, в ходе которого сопоставлялось наказание, назначаемое соучастникам и индивидуально действующим лицам за совершение наиболее распространенных преступлений хулиганства, посягательств на социалистическую и личную собственность, преступлений против личности. Оказалось, что им назначается примерно равное наказание. Эта линия судебной практики представляется правомерной.

Факторы, свидетельствующие о повышенной общественной опасности соучастия, разумеется, существуют (см. § 1 гл. 1). Они влияют на наказуемость соучастников, повышают ее, но только в тех случаях, когда это предусмотрено нормами уголовного закона. Статьи 89—93, 117, 144—147,156, 218 УК примерно в два раза повышают наказание за совершение предусмотренных ими преступлений предварительно сговорившейся группой лиц по сравнению с теми же деяниями, совершенными единолично. Статья 39 УК относит к отягчающим обстоятельствам совершение преступления организоваиной группой, а также вовлечение несовершеннолетнего в преступление. Эта статья, следовательно, допускает назначение более строгого наказания в рамках применяемой статьи Особенной части Уголовного кодекса.

Сопоставление приведенных норм показывает, что в советском уголовном праве не существует общего правила о повышенной наказуемости соучастников по сравнению с индивидуально действующими лицами. Значительная общественная опасность совместной преступной деятельности учитывается законодателем посредством установления более строгих наказаний за отдельные случаи соучастия, прямо указанные в Общей и Особенной частях Уголовного кодекса. Тенденция советского уголовного права по данному вопросу такова из общего числа соучастников более строго наказываются организаторы и другие активные участники совместной преступной деятельности, а из всех случаев соучастия строже преследуются его более опасные формы.

Особенность индивидуализации наказания соучастников главным образом в том и заключается, что наряду с оценкой общественной опасности совместного деяния в целом необходимо сопоставить вредоносность его слагаемых и учесть при определении наказания отдельному соучастнику опасность исполненных им функций. Назначаемое соучастнику наказание должно соответствовать, таким образом, двум специфическим обстоятельствам: характеру и степени общественной опасности совместного преступления в целом, фактическому вкладу лица в общий преступный результат.

Зависимость наказуемости соучастников от характера и степени опасности всего совместно совершенного преступления не выделяется в законе в качестве специфического правила индивидуализации ответственности, но это не значит, что его не существует в институте соучастия. В какой-то мере на него указывает ст 17 УК, обязывающая суд учитывать при назначении наказания соучастнику опасность принадлежащей ему доли совместного деяния — характер и степень его участия в преступлении. Однако ни характер, ни степень участия отдельного лица в общем преступном событии нельзя справедливо оценить без учета опасности для общества всего совместного деяния. Поэтому индивидуальной роли соучастника может отвечать лишь такое наказание, которое согласуется с направленностью и степенью опасности преступного события в делом.

Требование соответствия назначаемого наказания фактической доле лица в совместном деянии также специфично для института соучастия Оно закреплено в ст 17- УК, которая обязывает суд учесть при назначении наказания характер и степень участия каждого соучастника в совершении преступления.

В приведенной норме выделены два обстоятельства индивидуализации наказания совместно действующих лиц: а) характер, б) степень участия виновного в общем преступном событии. Обособлением их и изложением в ст 17 Общей части Уголовного кодекса решается ряд практически существенных вопросов. Прежде всего подчеркивается, что советское уголовное законодательство не устанавливает одинаковой наказуемости различных соучастников одного и того же преступления. Изложением указанных обстоятельств в ст. 17 УК, вне перечня отягчающих или смягчающих обстоятельств, суду предоставляется возможность использовать их для обоснования как снижения, так и повышения наказания соучастнику в пределах санкции применяемой статьи Особенной части Уголовного кодекса.

Советское уголовное законодательство не придерживается известных буржуазному уголовному праву формальных, заранее установленных пропорций наказуемости соучастников в зависимости от исполняемых ими ролей и вместе с тем не требует уравниловки в решении данного вопроса. В соответствии со ст. 37 и ч. 7 ст. 17 УК суд может назначить одному соучастнику менее строгое, другому — более строгое наказание либо уравнять их по степени ответственности. Суд вправе установить им наказания в любом соотношении в пределах санкции статьи Особенной части с тем, однако, чтобы избранное отдельному соучастнику наказание отвечало характеру и степени его участия в преступлении.

Под характером участия в преступлении понимается исполненная соучастником роль, своеобразие его функций в совместной преступной деятельности. Выяснить характер участия в преступлении—значит установить, кем конкретно являлось данное лицо организатором, исполнителем, подстрекателем или пособником. Степень участия в преступлении означает меру активности виновного в исполнении своих функций. Оба эти обстоятельства принадлежат к объективной стороне преступления. Первое из них характеризует качественную, второе — количественную сторону деяний соучастника.

Не требуя обязательного снижения или повышения наказания определенных видов соучастников, советское уголовное законодательство признает, однако, вид соучастника важным обстоятельством индивидуализации наказания. Из соучастников одного и того же преступления более строгого наказания заслуживает организатор. Наряду с обстоятельствами, прямо указанными в ст. от 38—39 УК, в отношении организатора важно учесть степень его разлагающего влияния на других лиц: количество соучастников, вовлеченных им в преступление или находившихся под его руководством, сплоченность их, глубину зависимости от него остальных участников преступления. При наличии данных о возможном рецидиве организационных деяний следует рассмотреть вопрос о целесообразности назначения дополнительного наказания в виде ссылки или высылки с тем, чтобы лишить организатора возможности возобновить преступную деятельность в послушной ему среде. С учетом повышенной общественной опасности организационных преступных действии руководящие разъяснения судебной практики то тем категориям уголовных дел, где нередко встречается соучастие, правомерно ориентируют суд на более строгий подход к назначению наказания организатору преступления.

При оценке отягчающего значения данного обстоятельства следует учитывать способ вовлечения несовершеннолетнего в преступление, степень оказанного на него влияния, характер и опасность преступления, к совершению которого привлечен несовершеннолетний.

В связи с тем, что ст. 210 УК РСФСР и аналогичные статьи Уголовных кодексов других союзных республик признают вовлечение несовершеннолетнего в преступную и иную антиобщественную деятельность самостоятельным преступлением, возможности учета данного отягчающего обстоятельства значительно сужаются. Повышенная опасность фактов преступного влияния на подростков обычно целиком охватывается дополнительной квалификацией таких действий по ст 210 УК. В качестве отягчающего обстоятельства вовлечение несовершеннолетнего в преступление правомерно рассматривать в том случае, когда оно по тяжести последствий превосходит минимальный вред, предусмотренный ст 210 УК, например случаи вовлечения в преступление нескольких несовершеннолетних, вовлечение подростка в совершение тяжкого преступления и т. д.

Вспомогательная роль пособника предполагает назначение ему менее тяжкого наказания, нежели другим соучастникам Руководящие разъяснения судебной практики, указывающие на возможность назначения второстепенным участникам даже тяжких преступлений мер наказания, не связанных с лишением свободы, имеют в виду преимущественно пособников, не проявляющих активности в совместной преступной деятельности.

Возможны, однако, случаи, когда пособнические функции приобретают не меньшую опасность, чем деяния других соучастников. Систематическая помощь зрелого по возрасту человека преступной деятельности несовершеннолетних либо обеспечение расхитителей социалистической собственности подложными учетными документами и тому подобные случаи пособничества становятся иногда опаснее, чем действия исполнителей данного преступления. Поэтому сформулированное в ст. 17 УК правило, позволяющее наказывать пособника не столь строго, как других соучастников, но и не требующее обязательного снижения его ответственности, представляется вполне оправданным.

Выборочное исследование показывает, что в судебной практике назначаемое соучастникам наказание находится в большой зависимости от характера их участия в преступлении. За совершение наиболее распространенных преступлений строже других наказываются организаторы. Сравнительно высокие меры наказания назначаются исполнителям преступлений и значительно мягче караются пособники. Эти тенденции отвечают требованиям действующего уголовного законодательства, в частности ст. ст. 17 и 37 УК, предоставляющим суду право наказывать соучастников в рамках санкции применяемой статьи Особенной части, но с учетом характера и степени участия виновного в преступлении. Заметна вместе с тем некоторая недооценка общественной опасности подстрекательства.

По ранее действовавшему законодательству наказание соучастникам полагалось дифференцировать в зависимости от трех специфических обстоятельств степени участия лица в преступлении, опасности совместно совершенного преступления, опасности личности соучастника (ст. 18 УК РСФСР редакции 1926 то да). Два из них — степень общественной опасности преступления и личности виновного—не вошли в ст. 17 Основ уголовного законодательства, так как они подлежат учету при назначении наказания за любую форму преступной деятельности (ст. 32 Основ).

Вместе с тем в действующий закон введено новое положение—требование учитывать при назначении наказания соучастнику характер его участия в преступлении Смысл данного изменения в том, чтобы углубить индивидуализацию ответственности совместно действующих лиц, поставить ее в обязательную зависимость от весьма важного обстоятельства объединенной преступной деятельности — от функций виновных, от вида соучастников.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в ряде определений правомерно указывает на недопустимость назначения наказания соучастникам бей выяснения их ролей в совместно совершенном преступлении. У. и П. были осуждены за активное участие в групповом хищении государственного имущества в особо крупном размере. Как распределялись функции между соучастниками данного преступления, какие именно роли принадлежали У. и П., а также другим лицам, не было установлено, в связи с чем приговор был отменен. В качестве показателя неполноты предварительного и судебного следствия подчеркивался тот факт, что не были установлены все лица, принимавшие участие в хищении, “не выяснены роль и степень участия каждого из них в преступлении”. Аналогичное требование выдвигается в определениях по другим делам.

Таким образом, согласно ст 17 УК в отношении каждого лица, обвиняемого в совместной преступной деятельности, требуется установить характер исполненных им функций—вид соучастника и затем соразмерить назначаемое наказание с этим обстоятельством и со ютепепью участия лица в преступлении.

Сравнительно широкое использование лишения свободы в целях исправления и перевоспитания соучастников оправдывается тем, что ими зачастую совершаются тяжкие посягательства, в борьбе с которыми необходимо применять строгие наказания. Однако свойственная советскому уголовному законодательству тенденция сочетания строгих мер уголовного воздействия с мерами наказания, не связанными с лишением свободы, требует все же более гибкого подхода к определению наказания соучастникам. Значительную их долю составляют лица, втянутые в преступление по недостаточной сознательности. В отношении многих из них щели наказания могут быть достигнуты без изоляции от общест

Для борьбы с формами соучастия более высокой общественной опасности—преступными группами и организациями устанавливается иной подход к назначению наказания совершение деяния по предварительному" сговору группой лиц признается для ряда составов преступлений квалифицирующим обстоятельством, а создание организованной преступной группы и организации считается для всех преступлений отягчающим обстоятельством. Квалифицирующие и отягчающие обстоятельства сходны в том отношении, что усугубляют тяжесть совершенного преступления. Однако сфера и степень их влияния на процесс избрания меры уголовного воздействия различны, в связи с чем их не следует смешивать.

Квалифицирующими обстоятельствами являются указанные в нормах Особенной части Уголовного кодекса объективные и субъективные признаки деяния, а так же данные о личности виновного, повышающие общественную опасность одного или нескольких преступлений. Они не входят в основные составы преступлений, но, дополняя их, образуют квалифицированные виды тех же преступлений (отсюда наименование—квалифицирующие) Наличие таких обстоятельств влечет квалификацию деяния по более строгой норме статьи Особенной части и назначение резко возрастающего наказания.

Отягчающими обстоятельствами признаются выходящие за пределы состава преступления объективные и субъективные признаки деяния, а также данные о личности виновного, повышающие общественную опасность всех преступлений. Исчерпывающий перечень этих обстоятельств дается в Общей части уголовного законодательства — ст 39 УК.

Сопоставление квалифицирующих и отягчающих обстоятельств обнаруживает их следующие различия квалифицирующие обстоятельства входят в состав преступления, отягчающие—не входят; первые из них влияют на квалификацию преступления, вторые — не влияют, квалифицирующие обстоятельства повышают ответственность за ограниченный, сравнительно небольшой круг преступлений, отягчающие — усугубляют ответственность за все преступные деяния.

Сравнение их позволяет далее заметить, что некоторые обстоятельства признаются квалифицирующими и вместе с тем отягчающими Повторность преступления указывается в качестве квалифицирующего признака ряда деяний и входит в перечень отягчающих обстоятельств, изложенный в ст 39 УК. Такое же значение имеют другие групповые квалифицирующие обстоятельства, кроме совершения преступления по предварительному сговору группой лиц.

Включение признака, образующего квалифицированные составы ряда преступлений, в перечень отягчающих обстоятельств представляется теоретически обоснованным. Если, например, причинение тяжких последствий признается законом настолько опасным, что для борьбы с ним конструируются квалифицированные виды составов нескольких преступлений, то наличие таких последствий в других деяниях логично считать отягчающим обстоятельством. Так, собственно, и решен вопрос относительно всех групповых квалифицирующих обстоятельств, кроме одного.

Вряд ли логичное исключение составляет совершение преступления по предварительному сговору группой лиц. По Уголовному кодексу РСФСР это обстоятельство является квалифицирующим признаком 15 составов преступлений. Сходное значение оно имеет по законодательству других советских республик. В составах хищений государственного, общественного и личного имущества граждан, обмана покупателей и тому подобных деяний с появлением данного обстоятельства наказание повышается примерно в два раза. Санкция в этих случаях повышена пропорционально увеличению общественной опасности преступлений из-за групповой формы деяния.

В действующем перечне отягчающих обстоятельств совершение преступления по предварительному сговору группой лиц не указывается, хотя оно значительно повышает общественную опасность умышленного убийства и нарушения правил о валютных операциях, незаконного производства аборта и изготовления, сбыта наркотических веществ, а также других умышленных преступлении. Было бы логично поэтому изменить редакцию п. 2 ст. 34 Основ уголовного законодательства, дополнить его указанием на совершение преступления по предварительному сговору группой лиц.

Создание организованной преступной группы, являющееся ныне отягчающим обстоятельством,—редко отмечаемое явление, в связи с чем п. 2 ст. 34 Основ пока не оказывает заметного влияния на судебную практику. Предлагаемое дополнение круга отягчающих обстоятельств повысило бы профилактическую роль уголовного закона в деле борьбы с объединенной преступной деятельностью. Оно не обязывало бы суд увеличивать наказание каждому участнику группового преступления по сравнению с индивидуально действующим лицом (для чего, как уже отмечалось, нет оснований), но предоставляло бы ему право в случае, когда групповая форма деяния фактически повышает его общественную опасность, учесть данное обстоятельство в качестве отягчающего и избрать наказание соразмерно возрастающей опасности групповых действий.

В связи с тем, что одна и та же деталь преступного события признается в некоторых статьях Особенной части Уголовного кодекса квалифицирующим, а в Общей части—отягчающим обстоятельством, возникает вопрос о том, как при избрании меры наказания соучастникам рассматривать совпадение указанных обстоятельств. В судебной практике один и тот же признак расценивается иногда сначала как квалифицирующее, затем—как отягчающее обстоятельство.

Комбайнер П. был осужден по ч. 2 ст. 89 УК к 3 месяцам лишения свободы за то, что по предварительному сговору со своей женой, работавшей с ним штурвальной, похитил в течение месяца 1160 кг пшеницы и 210 кг ячменя на общую сумму 255 руб. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, отменяя приговор ввиду мягкости наказания, указала в определении, что суд учел лишь смягчающие обстоятельства и не придал должного значения таким отягчающим обстоятельствам, как “совершение преступления группой хищение значительного количества зерна, т. е. вынес приговор с нарушением требований ст. ст. 37—39 УК РСФСР”.

Аналогичное положение возникает и в тех случаях, когда организованная труппа или преступная организация является элементом основного состава преступления. При назначении наказания за бандитизм либо организованную контрабанду также встает вопрос о правомерности признания отягчающим обстоятельством совершения преступления организованной группой. По изложенным основаниям и на него ответ должен быть отрицательным.

Таким образом, если усиливающее наказуемость обстоятельство указано в Особенной части Уголовного кодекса в качестве квалифицирующего признака, а в Общей части — как отягчающее обстоятельство, то при назначении наказания оно должно приниматься во внимание только как квалифицирующий признак и не может сверх того считаться обстоятельством, отягчающим ответственность в смысле ст. 39 УК. Значение отягчающего обстоятельства оно приобретает только в составах преступлении, в которых нет аналогичного квалифицирующего признака.

В нормах уголовного закона различно оценивается общественная опасность создания неорганизованной и организованной преступных групп. Первая из них признается квалифицирующим признаком ряда преступлений (ст. ст. 89—93, 144—147 и другие статьи УК), вторая—обязательным признаком ряда тяжких преступлений (ст. ст. 77, 78 и другие статьи УК) и вместе с тем отягчающим обстоятельством всех составов преступлений, не предусматривающих организованной преступной деятельности. Новая качественная особенность преступной группы — ее организованность по смыслу ст. 39 УК требует самостоятельной оценки в процессе назначения наказания. Перерастание неорганизованной группы в организационно спаянное преступное объединение, в организованную группу должно рассматриваться как отягчающее обстоятельство во всех случаях, когда применяемая норма Особенной части Уголовного кодекса не предусматривает создания организованной преступной группы. Поэтому, например, перерастание предварительной договоренности расхитителей социалистического имущества в организованную преступную деятельность должно рассматриваться как совершение квалифицированного хищения при отягчающих обстоятельствах.

Уместно заметить, что в следственной и судебной практике пока не уделяется должного внимания выявлению организованности преступных групп.

Старший бухгалтер базы медснаба Б. в течение года руководила хищением денег из кассы данного учреждения. Она вовлекла в преступление кассира базы, который по ее указаниям подделывал расходные ордера в целях сокрытия хищений. Суд основательно признал это преступление совершенным по предварительному сговору, но организованность группы не получила отражения в приговоре. Группа лиц во главе с начальником инспекции Госстраха А. на протяжении длительного времени расхищала денежные средства, прикрываясь организованным изготовлением фиктивных свидетельств и актов о гибели скота. Суд назначил ее участникам наказание ниже низшего предела. Отменяя приговор из-за необоснованного применения ст 43 УК, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР указала на повышенную опасность данного преступления ввиду злоупотребления подсудимыми их служебным положением. Организованности группы как отягчающему обстоятельству хищения и в данном случае не придано должного значения.

Во многих других случаях по делам фактически организованных групп констатируется лишь наличие группы, сложившейся по предварительному сговору. Между тем установление организованности группы имеет важное значение для оценки степени общественной опасности совместных деяний. Поскольку закон признает это обстоятельство отягчающим, необходимо выяснять его по всем делам о групповых преступлениях.

Буржуазное уголовное право уделяет немалое внимание назначению наказания за соучастие. В Общей части современного уголовного законодательства наметилось два пути решения данного вопроса а) провозглашение равной наказуемости различных видов соучастников, б) предоставление суду возможности снижать наказание пособнику.

Равная наказуемость соучастников установлена уголовным законодательством Франции, Англии, Аргентины и немногих других государств. Так, согласно ст. 59 УК Франции соучастники преступления и проступка наказываются наравне с исполнителем. По уголовному законодательству Англии виновник (исполнитель по нашей терминологии) и соучастники до совершения преступления наказываются одинаково. По Уголовному кодексу Аргентины все соучастники несут ответственность в равных пределах.

В действующем уголовном праве зарубежных социалистических государств институту соучастия уделяется большое внимание. Уголовные кодексы Народной Республики Болгарии, Венгерской Народной Республики, Социалистической Республики Румынии и Корейской Народно-Демократической Республики содержат специальные главы или разделы о соучастии. В Уголовных кодексах Германской Демократической Республики, Чехословацкой Социалистической Республики, Социалистической Федеративной Республики Югославии и Монгольской Народной Республики вопросы соучастия разрешаются в главах и разделах о формах совершения преступления, где им отводится ряд статей, параграфов.

В содержании рассматриваемых норм наряду со сходством понятия соучастия, его объективных и субъективных признаков, оснований и пределов ответственности совместно действующих лиц, вытекающим из общности задач социалистического уголовного права в преодолении преступности и порождающих ее причин, имеются существенные различия, объясняемые спецификой социально-политического, национального и культурного развития социалистических государств, своеобразием их законодательных традиций.

Процесс разработки и введения в действие современных уголовных кодексов социалистических государств Европы сопровождался значительным изменением института соучастия. Конкретизирован круг соучастников, уточнено определение их функций, более детально определены пределы ответственности совместно действующих лиц и особенности назначения им наказания, законодательно закреплены новые условия освобождения соучастников от уголовной ответственности.

Общее определение соучастия дает лишь Уголовный кодекс МНР, согласно ст. 13 которого данной формой деяния признается “умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления”. В Уголовных кодексах других социалистических государств хотя и не сформулировано подобного определения, но излагаются необходимые отправные положения, позволяющие теории уголовного права и судебной практике уяснить суть отвечающего закону понятия соучастия,

В ст. 20 ук НРБ говорится о возможности соучастия только в умышленном преступлении. При обрисовке функций соучастнике” подчеркивается умышленный характер их взаимосвязи. С учетом намечавшейся в ходе разработки Уголовного кодекса тенденции ограничения соучастия случаями совместного совершения умышленного преступления известный болгарский криминалист Иван Ненов предложил считать соучастием “совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении единого умышленного преступления”.

Параграф 14 УК ВНР относит к числу соучастников лиц, умышленно содействовавших совершению преступления. В § 22 УК ГДР указывается, что соучастники умышленно осуществляют свои взаимосвязанные функции. Согласно ст. 18 УК ПНР соучастник желает либо соглашается взаимодействовать с другими лицами в процессе совершения преступления. Сходно характеризуются объективные и субъективные признаки соучастия в уголовном законодательстве других социалистических государств. В теории уголовного права ЧССР соучастие определяется как “умышленное участие двух или более лиц в преступном деянии, направленном против одного и того же конкретного объекта и к одному и тому же преступному результату”.

С объективной стороны для соучастия считается обязательным взаимодействие не менее двух виновных, совместное причинение ими предусмотренного уголовным законом вреда. Действия, хотя и связанные с совместным преступлением, но не содействовавшие его совершению, не признаются соучастием. Недоносительство, заранее не обещанное укрывательство отграничены от соучастия, рассматриваются как самостоятельные деяния, влекущие ответственность лишь в случаях, специально указанных в Особенной части Уголовного кодекса. В уголовном законодательстве ЧССР и НРБ особо регламентируется и ответственность за попустительство. Параграф 167 УК ЧССР предусматривает в качестве одного из посягательств на общественный порядок невоспрепятствование достоверно известному готовящемуся или совершаемому преступлению против основ Республики (измена Родине, дезорганизация Республики, террор, диверсия и т. п.) и другому тяжкому преступлению (расхищение социалистической собственности, убийство, грабеж и т. п.).

Согласно ст. 322 УК НРБ преступлением против порядка и общественного спокойствия признается невоспрепятствование совершению очевидно тяжкого преступления, если это могло быть -сделано без значительного затруднения и без опасности для себя либо другого лица.

Своеобразно определяется стадия преступления, с достижением которой соучастие считается сложившимся. По законодательству всех государств подыскание соучастников, соглашение о совместности преступного деяния, если они не выходят за рамки словесной договоренности и не приводят к последующему совершению обусловленного преступления, не считаются соучастием. Ответственность за них регламентируется двояким путем: в одних Уголовных кодексах они признаются разновидностью приготовления к преступлению (ст. 17 УК НРБ; § 11 УК ВНР; § 7 УК ЧССР; ст. 14 УК ПНР), в других—самостоятельным посягательством, предусмотренным Особенной частью Уголовного кодекса (ст. 2% УК СФРЮ; ст. 323 УК СРР).

По Уголовным кодексам большинства государств соучастие считается сложившимся с момента достижения совместно действующими лицами той стадии преступления, с которой привлекаются к ответственности и индивидуально действующие лица (с момента приготовления либо покушения). Лишь законодательство ЧССР, устанавливая наказуемость умышленного деяния с момента приготовления, признает возможным соучастие со стадии покушения на преступление. Совместные приготовительные действия преследуются без применения норм о соучастии. Следует, однако, заметить, что в теории уголовного права Чехословакии высказываются суждения о наибольшей близости согласованных приготовительных действий двух или более лиц к соучастию, нежели к другим институтам Общей части уголовного права.

С субъективной стороны для соучастия требуется прямой или косвенный умысел. Законодательство всех социалистических государств не знает ответственности за соучастие в неосторожном преступлении. В науке уголовного права отдельных государств обращается внимание на зависимость, вида умысла соучастника от исполняемых им функций. В частности, некоторые польские специалисты полагают возможным совершение подстрекательства только с прямым, а пособничества—с прямым и косвенным умыслом.

В развитие-второго решения специалисты ГДР предложили исходить из того, что соучастие, поскольку закон характеризует его как форму умышленного деяния, не может иметь места в преступлениях, где вредоносный результат является целиком неосторожным. К деяниям с полностью неосторожными последствиями принадлежат и предусмотренные законом случаи сознательного нарушения определенных правил поведения при неосторожном причинении преступного результата (автотранспортные и подобные им преступления), в связи с чем положения о соучастии к ним применять не рекомендуется.

Виды соучастников подразделяются на основе единых объективных критериев—по характеру функций лиц в совместном преступном деянии. Таким подразделением облегчается соблюдение законности в процессе разбирательства групповых дел. Закон позволяет обвинять в согласованной преступной деятельности только виновного, чье поведение объективно соответствует указанным в законе функциям одного из соучастников

Круг соучастников очерчен в Общей части Уголовных кодексов неодинаково. Подстрекатель и пособник везде признаются соучастниками. Различно решается вопрос о принадлежности к соучастникам исполнителя и организатора преступления. По Уголовным кодексам большинства государств, кроме ВНР, ГДР, ЧССР, СФРЮ, исполнитель входит в число соучастников. Следует заметить, что и в законодательстве тех стран, где исполнитель прямо не назван соучастником, функции его характеризуются вместе с другими соучастниками в одних и тех же главах, разделах Общей части, чем, в сущности, отражается неразрывная связь деяний исполнителя с соучастием.

Свойственное соучастию правило подразделения совместно действующих лиц по объективным признакам распространяется на исполнителя и организатора независимо от того, упоминаются ли они среди соучастников. К числу участников единого преступления они относятся на том же основании, что а прямо названные соучастники (на основании умышленного совместного участия в совершении преступления). Характеристика их ролей при таком положении вне института соучастия является, вероятно, результатом своеобразных законодательных традиций отдельных социалистических государств

Организатором признается лицо, которое организовало совершение преступления или руководило им (§ 10 УК ЧССР; ст. 13 УК МНР). Аналогично истолковываются организационные действия в тех Уголовных кодексах, где об ответственности организатора говорится лишь в Особенной части.

Подстрекательство почти во всех Уголовных кодексах определяется одинаково. Подстрекателем считается тот, кто склонил другое лицо к совершению преступления. Подстрекательство считается наличным, если под его влиянием лицо совершило хотя бы часть обусловленного преступного деяния. Более широкий смысл придан ему по уголовному законодательству ПНР и СРР. Подстрекателем а кодексах этих стран признается виновный, который склоняет другое лицо к совершению преступления (ст. 18 УК ПНР, ст. 25 УК СРР). Небольшое на первый взгляд редакционное изменение (“склоняет” вместо “склонило”) имеет существенный практический смысл. При таком определении неудавшаяся попытка толкнуть другое лицо на совершение преступления не теряет значения подстрекательства. В главу о соучастии Уголовного кодекса СРР включена ст. 29, согласно которой не влечет ответственности неудавшееся подстрекательство к преступлению, наказываемому лишением свободы до 2 лет либо более мягкой мерой, а за безрезультатное подстрекательство к совершению более тяжкого преступления назначается наказание между низшим пределом, указанным в применяемой статье Особенной части, и минимальным размером данного вида наказания, установленным в Общей части. По Уголовному кодексу ПНР за неудавшееся подстрекательство наступает ответственность в пределах умысла виновного. Квалифицируется оно с применением статьи Общей части, определяющей функции подстрекателя (ст. ст. 18 и 19).

Пособником признается виновный, умышленно оказавший помощь другому лицу в совершении преступления. Степень конкретизации способов пособничества остается различной. В Уголовных кодексах ВНР и СФРЮ не дается перечня таких способов (1§ 14 и ст. 20). В Уголовных кодексах ГДР, ЧССР и некоторых других государств предпринята попытка дать исчерпывающий перечень деяний пособника и, в частности, названы предоставление орудий, средств и информации, требующихся для совершения преступления, а также устранение препятствий на пути преступника и заранее обещанное ему укрывательство. В Уголовных кодексах НРБ и ПНР названы сходные способы и далее говорится о возможности осуществления пособничества посредством иных деяний. Приведенный перечень способов пособничества носит примерный характер

Вопрос о формах соучастия специально не рассматривается в Общей части уголовного законодательства и недостаточно разработан в теории уголовного права. Исполнитель, подстрекатель, пособник считаются видами соучастников. Вместе с тем в специальной литературе подстрекательство и пособничество называются формами соучастия.

Законодательной характеристике форм совместной преступной деятельности и теоретической разработке связанных с ними общих положений значительное внимание уделяется в Особенной части уголовного права. Преступная группа, организация и тому подобные объединения, прямо не называемые формами соучастия, признаются в нормах Особенной части типичными формами совместного совершения ряда преступных посягательств. В теории уголовного права анализируются общие признаки этих форм, разрабатываются правила индивидуализации ответственности причастных к ним лиц.

По уголовному законодательству ЧССР отягчающим обстоятельством считается участие в преступном сообществе или в организованной группе (§ 34 УК). Под сообществом понимается соглашение двух или более лиц о совершении преступления в будущем. Оно может признаваться отягчающим обстоятельством, но не составляет квалифицирующего признака преступлений (§ 7 и 34). Повышенная санкция устанавливается в Особенной части Уголовного кодекса только за организованные формы совместной преступной деятельности.

По уголовному законодательству ГДР, ПНР, НРБ создание преступной группы или организации расценивается двояким путем: в одних нормах Особенной части признается самостоятельным посягательством, в других — квалифицирующим признаком преступлений.

Согласно § 107 УК ГДР участие в группе или организации, созданной в целях враждебной государству деятельности, является самостоятельным преступлением. За него устанавливается соответствующая санкция. В нормах Уголовного кодекса, регламентирующих ответственность за кражу, мошенничество, злоупотребление доверием, имеется квалифицирующее обстоятельство — участие в группе, созданной для неоднократного совершения преступления либо использующей в преступных целях профессиональную деятельность виновных (§ 162, 165, 181).

Совершение преступления участником группы образует также квалифицированные составы хулиганства и создания помех для государственной либо общественной деятельности (§ 214—215).

Преступная группа определяется в теории права как объединение двух или более лиц, договорившихся до совершения преступления о совместности деяния. В отличие от соучастия и соисполнительства в смысле § 22 УК ГДР для нее обязательно согласование совместности деяния до совершения преступления. Типичные признаки преступной организации: общность преступных целей ее участников, наличие определенного руководства. Характерной особенностью уголовного права ГДР в этом отношении является то, что в нем разрешен вопрос о ролях участников преступной группы. Членами ее признаются не только соисполнители, но и состоящие в ней лица, выполняющие внешне пособнические либо подстрекательские функции.

По Уголовному кодексу ПНР сговор с другими лицами в целях совершения изменнических действий характеризуется в виде самостоятельного преступления против основных интересов Республики (ст. 123). Одним из преступлений против общественного порядка признается участие в сообществе, преследующем преступные цели (ст. 276). В составах хищения общественного имущества, приобретения, сбыта или вывоза за границу валютных ценностей в большом количестве и иных преступлений сговор с другим лицом является квалифицирующим признаком. Особенность польского законодательства состоит также в том, что рассматриваемые формы совместной преступной деятельности образуются при наличии трех и более участников преступления. Преступным сообществом признается объединение трех и более лиц в целях совершения преступления.

В уголовном законодательстве СРР и СФРЮ определенные формы совместной преступной деятельности характеризуются как самостоятельные посягательства. В Уголовном кодексе СРР им посвящено две статьи, одна из которых устанавливает ответственность за участие в группе или организации, созданной в целях совершения преступлений против безопасности государства (ст. 167), другая—за участие в сообществе, имеющем своей целью совершение отдельных преступлений (ст. 323). В случае совершения группой или организацией намеченного ими преступления наказание назначается и за совершенное преступление, и за участие в преступной группе или организации по совокупности (ст. Л67). Аналогично разрешается вопрос об ответственности за организованные формы совместной преступной деятельности по Уголовному кодексу СФРЮ (ст. ст. 117,299).

Законодательство и теория уголовного права зарубежных социалистических государств исходят из того, что для соучастников не существует особого основания уголовной ответственности. На них распространяется общее правило. Допускающее уголовное преследование лишь при наличии в деянии лица всех элементов предусмотренного законом преступления.

В Общей части болгарского уголовного права подчеркивается, например, что любой соучастник “отвечает не за чужое преступление, а за то, что он лично объективно и виновно вносит в совершение единого преступления”. Польскому праву, как отмечается в специальной литературе данной страны, не известно участие в чужом преступлении, подстрекатель и пособник отвечают за совершение своих собственных деяний

Критерии индивидуализации наказания соучастников устанавливаются трояким путем. В одних Уголовных кодексах сформулированы общие для всех соучастников правила индивидуализации наказания, в других—наряду с такими общими правилами указаны особенности уголовной ответственности отдельных соучастников, в третьих — содержатся лишь специальные правила назначения наказания отдельным соучастникам.

По Уголовному кодексу МНР предел наказуемости всех соучастников одинаков, но в отношении каждого из них мера наказания должна быть индивидуализирована в зависимости от степени и характера участия виновного в преступлении (ст. 13). Аналогичным образом выделяются особенности назначения наказания соучастникам в Уголовных кодексах КНДР и СРР, но в них относительно каждого соучастника требуется учесть наряду с общими началами назначения наказания степень участия лица в совместном преступлении (ст. ст. 23 и 27).

Согласно § 22 УК ГДР наказание любого соучастника индивидуализируется в зависимости от тяжести всего совместно совершенного преступления, способа взаимодействия соучастников, мотива участия в совместном деянии, объема и последствий его участия, а также той степени, в какой он содействовал участию других лиц в преступлении. Наряду с этими общими правилами устанавливается, что в отношении пособника и совиновника наказание может быть снижено до низшего предела данного вида наказания либо назначено не предусмотренное применяемой нормой Особенной части более мягкое наказание, если их участие в преступлении незначительно.

Уголовный кодекс СФРЮ указывает специфические правила индивидуализации наказания только отдельных соучастников. Подстрекатель и пособник могут быть наказаны наравне с исполнителем преступления. В отношении пособника суду предоставляется право смягчить ответственность (ст. ст. 19—22). Отдельная статья Общей части кодекса регламентирует ответственность организатора заговора, банды, преступной группы или организации. Предписывается назначать ему наказание за все преступления, совершенные по плану этих сообществ (ст. 23)

Своеобразно и неодинаково решается вопрос о влиянии на ответственность совместно действующих лиц таких смягчающих или отягчающих обстоятельств, которые имеются на стороне не всех соучастников. Законодательные положения и теоретические рекомендации сводятся к четырем различным решениям.

Уголовные кодексы ЧССР, МНР, КНДР не содержат такого рода специальных норм. Рассматриваемый вопрос решается на основании общих правил индивидуализации ответственности. В теории права ЧССР предлагается, например, различать обстоятельства, повышающие или понижающие опасность всего совместного деяния (повышенной опасности способ деяния, более тяжкие последствия и т. д.), и обстоятельства, относящиеся исключительно к личности отдельного соучастника (прежняя судимость, повторность и т. п.). Первые влияют на ответственность всех соучастников, вторые учитываются только относительно того, кого они касаются.

По Уголовным кодексам НРБ, ГДР, СФРЮ (ст. 21, § 22, ст. 22) особые обстоятельства, увеличивающие или уменьшающие, устанавливающие или исключающие наказуемость кого либо из соучастников, принимаются во внимание лишь относительно того соучастника, у кого они имеются. Следует, однако, заметить, что в данных нормах речь идет об обстоятельствах личного порядка. Вопрос о влиянии на наказуемость соучастников элементов, повышающих или понижающих опасность совместного деяния в целом, подлежит разрешению по общим правилам индивидуализации ответственности.

По законодательству ПНР и ВНР (ст. ст. 17—19; § 15 УК) особые свойства личности одного из соучастников, не составляющие признака преступления, не влияют на ответственность других соучастников, а его особые свойства, являющиеся признаком преступления, в связи с которыми повышается ответственность, учитываются при назначении наказания всем соучастникам, сознававшим в процессе совершения преступления наличие таких признаков.

В ст. 28 УК СРР разграничены обстоятельства, касающиеся только личности соучастника, и признаки, повышающие или понижающие опасность совместного деяния в целом. Первые из них не влияют на ответственность других соучастников, вторые — подлежат учету при назначении наказания всем соучастникам, сознававшим наличие таких признаков.

По Уголовному кодексу НРБ как самостоятельные преступления преследуются подстрекательство толпы к совершению нападений на граждан в связи с их национальной или расовой принадлежностью (ст. 163); склонение должностного лица Органов предварительного следствия, прокуратуры, суда к нарушению служебных обязанностей по осуществлению правосудия (ст. 289); подстрекательство к даче заведомо ложных свидетельских показаний, перевода, экспертного заключения (ст. 293); проповедь, распространение печатных произведений и тому подобные способы подстрекательства большого количества людей к совершению преступления (ст. 320); пособничество со стороны должностного лица уклонению военнообязанного от призыва на военную службу (ст. 365).

В Уголовном кодексе ГДР в виде самостоятельных преступлений предусматриваются такие деяния соучастников, как подстрекательство к выступлению против государственною или общественного строя Германской Демократической Республики (§ 106); содействие проституции по корыстным побуждениям (§ 123); содействие уклонению от уплаты налогов или сборов в госбюджет или в фонд обязательного социального страхования (§ 176); выполнение роли зачинщика в тяжких случаях хулиганства (§ 1Й6) и бунта заключенных (§ 236).

Уголовный кодекс ЧССР предусматривает в качестве самостоятельных посягательств на различные объекты подстрекательство не менее двух лиц к выступлению против социалистического государственного и общественного устройства Республики, ее внешней безопасности, союзнических отношений с другими государствами (§ 100); повторное содействие отдельным лицам либо одновременное содействие группе лиц в незаконном выезде за границу (§ 109); посредничество в спекуляции (§ 117); подстрекательство военнослужащих к нарушению обязанностей воинской службы (§ 288).

В соответствии со ст. 21 УК ПНР не подлежит наказанию подстрекатель или пособник, который добровольно предотвратит исполнение совместно намеченного деяния. При безуспешности добровольных попыток соучастника воспрепятствовать исполнению запрещенного деяния суд может применить чрезвычайное смягчение наказания. Под такого рода смягчением ответственности в польском законодательстве понимается назначение наказания ниже низшего предела, установленного статьей Особенной части Уголовного кодекса, либо другого более мягкого наказания (ст. 57). Лицу, вступившему в сговор с другими виновными в целях совершения изменнических действий или участвующего во враждебной деятельности иностранной разведки, если он добровольно прекратит свою дальнейшую преступную деятельность и разоблачит перед органами власти все существенные обстоятельства совершенных деяний, наказание значительно снижается. Освобождается от наказания рядовой и руководящий участник преступного сообщества, если он добровольно откажемся от продолжения организованной преступной деятельности, сообщит органу, правомочному возбуждать уголовное преследование, известные ему факты о сообществе и тем окажет содействие предотвращению доведения до конца преступлений других участников сообщества. В отношении лица, добровольно отказавшегося от продолжения организованной преступной деятельности и безуспешно пытавшегося предотвратить окончание преступления другими участниками сообщества, суду предоставляется право применить чрезвычайное смягчение наказания (ст 277).

По Уголовному кодексу ВНР освобождается от уголовной ответственности исполнитель либо соучастник, если он в целях предупреждения преступления отказался от своего обязательства исполнить деяние, от своих призывов к совершению преступления либо стремился побудить соучастников отказаться от осуществления, преступных намерений, пока преступление не было начато (§ 11). Участник заговора, направленного к свержению, подрыву или ослаблению государственного и общественного строя Венгерской Народной Республики, не понесет наказания в случае добровольного заявления органам власти о заговорщической деятельности до того, как о ней стало известно органам власти (§ 119). Не привлекается к уголовной ответственности за участие в бунте тот, кто до наступления тяжких последствий добровольно или по предложению органа власти откажется от дальнейшего участия в бунте и покинет место его совершения (§ 122—123). Не наказывается участник преступной группировки, созданной для насильственного противодействия органам государственного управления и правосудия, если он до совершения иных деяний, кроме вступления в данное сообщество, добровольно либо по предложению органа власти выйдет из группировки и покинет место ее преступной деятельности (§ 157).

В уголовном законодательстве ГДР наряду с закреплением специфических условий освобождения от уголовной ответственности или снижения наказания участникам совместных деяний, отказавшимся от продолжения преступления и заявившим органам власти об известных им обстоятельствах организованной преступной деятельности, устанавливается возможность значительного понижения наказания в связи с тем, что участие лица в преступной группе носило подчиненный характер. Так, § 162 УК ГДР допускает снижение наказания до 2 лет лишения свободы либо общественного порицания, штрафа тому участнику групповой кражи или завладения социалистическим имуществом путем мошенничества, участие которого в группе носило подчиненный характер. Групповая преступная деятельность, заключающаяся в применении к гражданам насильственных действий в связи с их государственной или общественной деятельностью, вместо строгих мер наказания может повлечь условное осуждение или штраф, если лицу принадлежала подчиненная роль в совместном деянии (§ 214).

Приведенные нормы являются выражением подлинного гуманизма и имеют глубокий профилактический смысл. Они открывают широкую возможность безнаказанного возвращения к честной трудовой жизни виновным, по недостаточной сознательности втянутым в совестную преступную деятельность. С введением их в действие принципиально изменена — значительно расширена юридическая база профилактической работы органов правосудия. Облегчена возможность вывода из-под преступного влияния участников сообществ, не имеющих стойких преступных стремлений и готовых во искупление своей вины содействовать органам народной власти в борьбе с групповой преступностью.

Национальная юридическая академия, 2000г.